Шкатулка воспоминаний - Аллен Курцвейл

Клод осмотрелся. Он оказался в комнате, содержащей в себе элементы бани, салона и лаборатории одновременно. Ее загромождали бесполезное экспериментальное оборудование, два мозаичных стола, птичьи клетки, комод и большая деревянная бочка.

Александра сидела на корточках в бочке, погруженная в вязкую субстанцию; голова мадам Хугон торчала наружу. Клод поразился, увидев ее, обвязанную кожаными ремнями. Все это напоминало о неприличных историях из секции «Медицина». Александру лечил печально известный племянник вышеупомянутого изобретателя стеклянной гармоники. Племянничек приложил магниты к пальцам, носу и одной груди патронессы.

Клод не скрыл своего изумления. Мадам Хугон тоже его не скрыла. Обменявшись испуганными взглядами, они обменялись и восклицаниями:

– Ты!

– Ты!!!

Почувствовав, что атмосфера накаляется, племянник, Уильям Темпл Франклин, вышел из комнаты. Оставшись наедине с Александрой, Клод рассказал о том, что знает о ее обретенной свободе. Она ответила, что нисколько не удивлена, ведь парижские сплетники остаются парижскими сплетниками. Тем не менее мадам Хугон поразилась скорости получения информации. Она также настояла на том, чтобы обсудить дело наедине.

Клод только этого и ждал. Он тут же предложил ей отправиться к нему домой, где все пространство было заполнено доказательствами его любви. Александра согласилась, хотя и без удовольствия.

– Я думаю, большего скандала вокруг моей персоны уже не возникнет. Еще один визит, надеюсь, возможен.

– Твой первый визит, – поправил ее Клод. – Ты никогда не видела, где я живу.

Александра не стала спорить, хотя возражение так и напрашивалось. Вместо этого она попросила Клода снять с нее ремни в бочке, а когда вставала, велела ему отвернуться. За ширмой мадам Хугон сбросила одеяние – тяжелую плетеную тунику, к которой крепились ремни, – и вновь наложила на себя слои льна, ситца и атласа, составляющие ее платье. Несколько минут спустя над ширмой показался парик, а еще через некоторое время она была готова идти.

Пока они ехали в коляске к жилищу Клода, мадам Хугон объясняла, почему лечится таким странным образом.

– Это началось, когда я впервые столкнулась с перипетиями своего замужества. Я испробовала еще дюжину подобных методик, безобидных, но весьма дорогих. И лишь от этой я получила столько удовольствия, сколько никто не смог мне доставить.

Клод увидел в этих словах скрытый упрек.

– Ты будешь и дальше этим заниматься? – спросил он.

– Сомневаюсь, что смогу платить за такое лечение в будущем.

Оба молчали, пока поднимались по шатким ступенькам на чердак. Александра зацепилась юбкой за балясину на втором этаже и запачкала перчатку о перила на третьем. Прибытие на четвертый этаж ознаменовалось желчными ругательствами с ее стороны по поводу вони, доносящейся из квартиры Пьеро (таксидермист как раз набивал меч-рыбу). Александра приложила батистовый платок к носу.

– Видимо, лечение в бочке сделало тебя такой чувствительной, – сказал Клод.

Александра не приняла такого объяснения.

– Нам обязательно здесь оставаться? – Еще до того, как она пересекла порог, мадам Хугон поняла, что с нее хватит.

Атмосфера накалялась. Она ударилась головой о перекладину, в том самом месте, где Клод вырезал символ любви. Александра отреагировала по-детски, изо всех сил ударив опору рукой. Такая месть лишь усилила боль, перешедшую из головы в кисть. Когда же мадам Хугон наконец ступила в комнату, Клод окончательно понял, что все пошло не по намеченному плану.

– Мне надо присесть, – сказала она, жалуясь на расстройство желудка. Александра поискала глазами стул, но не нашла его. Клод потянул за шнур, вследствие чего кровать упала вниз. Она рухнула с такой силой, что Александра отпрыгнула в сторону и еще раз ударилась головой. К этому времени было уже бесполезно говорить о достоинствах чердака. Александра уставилась на сову, которая двигалась туда-сюда по рейке.

– Баварские глаза, – отметил Клод. – Пьеро думает, что венецианское стекло слишком дорогое и не слишком качественное. Так он отказывается от своего наследия. Посмотри-ка сюда. – Юноша указал на глобус. – Это созвездие соответствует тому заказу, который я так и не смог закончить. Ты помнишь?

– Смутно.

Клода это задело. Он представлял, что обход его жилища

послужит кокетливой прелюдией к занятиям любовью. Видимо, Клод переоценил свою музу.

– Это не квартира, – сказала Александра. – Это чертов кукольный домик! И ты думал, что я приду в восторг от этого?

– Вовсе не обязательно оскорблять меня.

– Это не оскорбление. Вот сейчас будет оскорбление!!! – Александра начала швырять в Клода содержимым своей сумочки. Она запустила в него черепаховый гребень, лорнет, влажный батистовый платочек, который не долетел до цели, и, особенно метко, записную книжку с золотым обрезом. Последний снаряд попал Клоду в щеку.

Он покорно отвечал ей, бросая снаряды обратно с меткостью, отточенной еще в детстве. Гнев Клода рос до тех пор, пока он сам не схватил портрет Александры и не швырнул его. Миниатюра разбилась вдребезги о стену.

Бросать было больше нечего, и нападки стали словесными.

– Ты обращаешься с мужчинами и их идеями, как тебе заблагорассудится, предпочитаешь одно другому!!! Никакого постоянства! – кричал Клод.

– Лучше уж так, чем все эти твои патетические выступления и ребяческие изобретения!!!

Двое любовников схватились. В пылу битвы пот, скопившийся на губе Александры, положил конец всем ее косметологическим усилиям, предпринятым в комнате с бочкой. Лицо женщины раскраснелось так, что макияж – сочетание свиного жира и овощных румян – потек. Маленькая капелька краски стекла по ее подбородку. В этот момент злость превратилась в страсть, будто два этих чувства были неразрывно связаны друг с другом. Парочка упала на пол. Александра разорвала рубашку Клода. Звон разбитой домашней утвари сменился стонами жестокой любви, эти звуки лишь изредка прерывались чириканьем коноплянки над головами возлюбленных.

Под крыльями творения Клода они отчаянно занимались любовью. Но меньше чем через час после того, как Александра переступила порог квартиры, их связи пришел конец. Госпожа собрала все свои вещи, еще раз ударившись головой, пока добиралась до записной книжки (чья-то нога в порыве страсти затолкала ее под кровать). Мадам Хугон подняла носовой платок и умылась дождевой водой из хитроумного тазика. Стряхнув с кожи и одежды сено и поправив парик, она накрасилась еще раз, насколько это было возможно без туалетного столика и служанки. Александра собрала сумочку, затем повертела в руках золотую цепочку с крестиком и колокольчик – подарок Клода. Не в состоянии решить, что же надеть сначала, цепочку или колокольчик, она вообще не стала надевать последний, а оставила его на столе. Затем, почувствовав беспокойство любовника, мадам Хугон подобрала звенящую игрушку и неохотно привязала к внутренним воланам платья.