Мой беспощадный лорд - Керриган Берн

Немного помедлив, он выбрал самый крупный цветок из букета и протянул над столом Сесилии. Потом передумал и шагнул к ней, намереваясь воткнуть цветок в ее волосы. А та замерла на мгновение.

Тут пальцы мужчины коснулись ее уха, и по всему тела прокатилась волна дрожи. А в интимных местах, о которых приличным леди даже думать не следует, появилась томительная боль.

Сесилия закрыла глаза и сделала глубокий вдох. Она почувствовала мужской запах, к которому примешивались ароматы цветов и мыла. А также земли, воды… и неба. И эти запахи были не менее приятны, чем запах комнаты, полной книг, или свежих трюфелей.

– Шотландский вереск для английской розы, – тихо сказал Рамзи.

Его голос вызвал у Сесилии все те же ощущения в интимных местах. Когда же она наконец открыла глаза, в ее руке был букет. А Рамзи смотрел на нее вопросительно.

– Спасибо, – пролепетала она.

Рамзи молча кивнул и отошел от стола.

– Куда ты? – спросила Феба.

– Приготовить ванну. Мы с Жан‑Ивом вынесем стулья на крыльцо и будем наслаждаться портвейном, пока вы, дамы, будете купаться.

– Оставьте и мне немного портвейна, – попросила Сесилия и снова села за стол.

– Разве ты не будешь есть? – спросила Феба. Она показала на свой сэндвич, от которого откусила всего один раз.

Рамзи несколько мгновений колебался. Потом все же подошел к очагу и снял с него котел с кипящей водой.

– Я поем на крыльце, – сообщил он.

Сесилия изо всех сил старалась не таращиться на Рамзи, который готовил для нее ванну: таскал большие емкости с водой, которые обычный человек не сможет даже сдвинуть с места.

– Ты не сводишь с него глаз уже десять минут, – прошептал ей на ухо Жан‑Ив.

Сесилия в растерянности посмотрела на старика. Встретив его веселый взгляд, она густо покраснела, внезапно сообразив, что все происходящее его чрезвычайно развлекало.

Наконец, собравшись с мыслями – они раскатились из‑за Рамзи, словно мраморные шарики в детской игре, – Сесилия с достоинством проговорила:

– Я бы так смотрела на каждого, кто с такой легкостью таскает совершенно неподъемные тяжести.

Жан‑Ив что‑то буркнул по‑французски, выражая, судя по интонациям, нечто среднее между раздражением и изумлением. Немного помолчав, старик добавил:

– Ты никогда ни на кого так не смотрела.

Чтобы не отвечать, Сесилия с излишним усердием вгрызлась в сэндвич. И жевала до тех пор, пока Жан‑Ив не вышел из дома вместе с Рамзи.

Она никогда не могла ему лгать. А лгать себе уж точно не имело никакого смысла.

Сесилия не просто смотрела на Рамзи. Она видела его всем своим существом. Все ее чувства были настроены на него. «Не обладает ли Рамзи каким‑то странным электрическим зарядом, которого нет больше ни у кого?» – недоумевала Сесилия. Казалось, в нем был некий магнетизм, действовавший только на нее. Ее неудержимо влекло к нему, и она была не в состоянии этому противиться.

Сесилия мылась совсем недолго, она беспокоилась, что Жан‑Иву будет неудобно на крыльце, ведь сломанные ребра не шутка. Но тот, к счастью, так и не вышел из дома.

Надев ночную рубашку и теплый халат, Сесилия придвинулась к огню и стала расчесывать и заплетать волосы Фебы. А Рамзи в это время выносил из дома воду.

Сесилия старалась наблюдать за огнем, не отрываясь, избегая того, что может встретиться взглядом с шотландцем.

Жан‑Ив, устроившийся рядом, с улыбкой наблюдал, как его любимица заплетала девочке косы, а та причесывала Фрэнсиса Бэкона и Фанни де Бофор.

– А меня ты причешешь, малышка? – улыбаясь спросил старик и пригладил свою седую шевелюру, которую обычно прятал под шляпой.

Феба захихикала.

– Ты уложишь меня сегодня спать, Жан‑Ив?

Старик ласково щелкнул Фебу по маленькому носику‑пуговке.

– Если ты думаешь, что я смогу забраться к тебе в комнату по этой лестнице, то тебя ждет разочарование, мое сердечко.

– Ты можешь почитать мне здесь, – предложила девочка. – Присоединишься к нам, Рамзи?

Шотландец только что закончил выносить воду и теперь наводил порядок в кухне. Услышав вопрос девочки, он замер на мгновение, потом искоса взглянул на Сесилию – и ничего не ответил. На него же внимательно смотрели три пары глаз.

«Почему он молчит? О чем думает? – недоумевала Сесилия. – И почему он выглядит таким неуверенным?» И действительно, судья смотрел на своих гостей… как на рассыпавшуюся мозаику, в которой все частички оказались не на месте. А выражение его глаз… Эти глаза вдруг показались ей безрадостными и пустыми.

– Лорд Рамзи, ты можешь сесть рядом с Сесилией, – великодушно разрешила Феба. – И мы все будем слушать Жан‑Ива и смотреть на него. Он умеет корчить веселые рожицы.

– Мне необходимо кое‑что сделать во дворе, – пробурчал Рамзи и, взяв фонарь, быстро вышел из дома.

Смеявшаяся вместе с Фебой – девочка с удовольствием слушала чтение Жан‑Ива, – Сесилия едва ли услышала хоть что‑то из прочитанного. Потом она поцеловала малышку в лоб и уложила в постель. После чего зашла к Жан‑Иву.

– Меня не надо укладывать, – буркнул он. – Я уже большой мальчик.

– Но мне это в радость… – Сесилия улыбнулась.

– Иди лучше к нему, – сказал старик.

– Что?…

– Он не знает, что делать, и это убивает его. – Старик взял Сесилию за руку и крепко сжал ее. – Хватай его и не отпускай. Или оттолкни, но избавь человека от страданий.

– Это он‑то страдает? – Сесилия фыркнула. Интересно, как много Жан‑Ив знал о том, что произошло накануне между ней и Рамзи. – Я пыталась поговорить с ним, но он не пожелал. Я не могу его понять. Иногда мне хочется выдрать ему все волосы. Или себе.

– Я тебя еще такой не видел, – в задумчивости проговорил Жан‑Ив.

Сесилия взбила старику подушки и убедилась, что он удобно устроен.

– Из‑за него я постоянно не в своей тарелке, – призналась она. – Думаю, он полюбил бы меня, не будь я такой, какая я есть.

– О чем ты говоришь?

– Ну… Я толстая, очкастая, незаконнорожденная, старая дева, унаследовавшая игорный дом, пользующийся дурной репутацией. В нем моя тетя и, возможно, моя бабушка были в свое время проститутками. Такая связь станет позором для человека вроде лорда Рамзи.

– А он между прочим сын шотландского пьянчуги, который продал свою жену герцогу и умер, захлебнувшись в собственной рвоте. – Жан‑Ив энергично пожал плечами и тут же поморщился от боли. – Кроме того, всем известно, что его мать была всего лишь очень дорогой шлюхой.