Элита - Мерседес Лэки

Ко мне подошел кто-то в военной форме, встряхнул за плечо, пробудил от полузабытья. Я залезла в транспорт вместе с другими Охотниками. Это был не транспод, как обычно, а грузовик; мы расселись на полу и привалились спиной к бортам. Я никого из своих спутников не знала – лишь по татуировкам на ладонях и Охотничьим цветам определила, что это Охотники. По пути в штаб никто не произнес ни слова. Двое из семерых заснули прямо на жестком металлическом полу.

Боги бессмертные, что же мы будем делать, если пришлецы нападут снова и прямо сейчас? А ну как придется бегом разворачиваться и мчаться назад, к Барьеру? Меня кольнул страх: мне и драться-то уже нечем.

Но нас благополучно доставили к штабу, и мы, кое-как вывалившись из грузовика, поплелись в здание. Никто не требовал от нас рапорта, и я побрела к себе. Вот сейчас сяду на диванчик, решила я, посижу минуточку, а потом…

Минуточка длилась двенадцать часов. Во всяком случае, именно об этом проинформировал меня видэкран, когда я проснулась.

Точнее, когда я пришла в себя – потому что просыпаются после сна, а это и сном по-хорошему не назовешь, скорее полной отключкой. Видэкран показывал мне одно-единственное сообщение двухчасовой давности: «Явиться в оружейню».

Пару минут я пыталась сообразить, чего от меня хотят: отупевший от усталости мозг все еще не желал просыпаться.

С помощью рук, все еще одеревенелых, я привела себя в сидячее положение. И вчерашнее вдруг разом навалилось на меня. Я расплакалась – и плакала, пока меня не начало тошнить.

– Ой, Гвоздь, прости меня, прости…

Это я во всем виновата. Мы с Гвоздем шли рядом: если бы меня рядом не было, Ас бы не напал на него. А если бы я не прохлопала все на свете, я бы вскинула свой Щит или Щиты Гончих и Гвоздя бы не отбросило так далеко.

Мне не хотелось идти в оружейню. Как я посмотрю в глаза Молоту? Гвоздь был со мной, когда Ас нанес свой удар. Скорее всего, я последний человек, видевший Гвоздя живым. Как я скажу об этом его брату? И к тому же я не кинулась Гвоздю на выручку – как я в этом признаюсь? Хотя у меня и не было никакой возможности кидаться на выручку: Ас горел навязчивым желанием разметать меня на молекулы. Но что с того? Я подвела Гвоздя, моего собрата по Элите. Я – Охотница с одиннадцатью Гончими. Мне полагается творить чудеса, так ведь? И что я скажу Молоту в свое оправдание?!

Есть я не хотела. После того как меня стошнило, в животе все скрутило узлом, и я опрокинула в рот два питательных напитка. Потом минут пять постояла под душем и переоделась. И лишь после этого направилась в оружейню, все еще раздумывая, что сказать Молоту. Путь до оружейни показался мне одновременно и нескончаемым, и совсем коротким. Ладно Молоту – а что я скажу всем остальным? Если такая атака повторится, как мы дадим отпор? Кто-то из нас погиб, мы все измочалены, и Псаймоны наверняка примерно в таком же состоянии… Как нам спасти город?

И Ас… Нам еще повезло, что он так приклеился ко мне одной. Если бы он затеял проникнуть через Барьер, у него бы все получилось. Он бы прорубил защиты точно бумагу. А окажись он внутри башни – сумел бы уничтожить устройство, управляющее Барьером, и Барьер бы пал.

Я взялась за ручку двери, а в голове у меня крепко засели Ас и этот Житель-Волхв за его спиной. Ас творил невозможные вещи, он словно преисполнился суперсилы из старинных комиксов. Или подключился к новому источнику могущества.

И у меня в памяти всплыл «мой» Волхв: как он тряс меня за плечи и у меня зубы отстукивали чечетку. И что он при этом кричал. «Перестань грезить наяву, пастырь! Узри, что мы делаем! У могущества есть источник!»

Я так и замерла, вцепившись в дверную ручку. Потому что с этой секунды у меня в сознании начала складываться картинка. Допустим, я вдруг позабыла, что это Житель и что он и его народ – наши злейшие враги. Допустим, я простила ему его странности.

Жители почти всегда изъясняются загадками. «У могущества есть источник» – это он мне чуть ли не пальцем тыкал в Аса: вот, дескать, полюбуйся на него подзаряженного. И он имел в виду не одного Аса, но и всех пришлецов. Волхв прекрасно понимал, что для меня он враг. И что я не поверю ни единому его слову, пока не увижу собственными глазами.

Итак, мне надо отвлечься от источника – то есть от Жителя – и сосредоточиться на смысле предупреждения. Во-первых, «все не то, чем кажется». Это я, положим, знала и без Волхва. Но он явно говорил мне о чем-то, чего я не вижу прямо у себя под носом.

Прямо у себя под носом. Как только Житель наорал на меня – явился Ас.

Ас в его нынешней версии вытворяет такое, что раньше никому и не снилось. Он более могуществен, чем все, кого я знала, даже чем Учителя. И Житель-Волхв стоял у него за спиной, ничего не предпринимая – по крайней мере до того момента, когда ему и Асу пришлось срочно спасаться бегством от Мирддина с Гвалхмаем.

Но если «мой» Волхв был прав, то я, получается, грезила наяву. А что, если… Что, если Житель-Волхв в действительности что-то делал? Что-то незаметное глазу.

Что, если это он служил источником могущества Аса?

Один из Учителей любил повторять: «Как поймешь, что свеча тоже огонь, – считай, согрелся». Если ты уверен в возможности чего-то, ты уже на полпути к тому, чтобы это что-то совершить. Мне никогда не приходило в голову – да и вряд ли кому-то другому приходило, – что магией можно делиться. Но ведь, если подумать, магия – лишь разновидность манны…

Это не такая уж безумная мысль. Охотники ведь подпитывают манной своих Гончих, я сама так делаю. Этот дикий Волхв мог быть для Аса чем-то вроде зарядного устройства. Поэтому Ас и выделывал такие кренделя, о каких и не помышлял со своей – только со своей! – магией в качестве горючего.

А если это так, значит, можно украсть, подарить или разделить не только манну, но и магию. И эти новые сведения могут в корне изменить все. И изменят. Если моя догадка верна, то я знаю, где нам, Охотникам, раздобыть «зарядные устройства».

Все это промелькнуло у меня в голове, пока я открывала дверь в оружейню. И внезапно ко мне вернулось то, с чем я успела за минувшие сутки распрощаться.

Ко мне вернулась надежда.

В оружейню натащили стульев, и народ расселся. Плечи понурены, вид изможденный – все были точно так же, как и я, опустошены и деморализованы. Не говоря уж о повязках, синяках и прочих признаках ранений. Оружейник Кент даже сидел: на одном запястье гибкий лубок, и такой же на другой лодыжке, глаз заплыл, голова перемотана, на правом бедре под штаниной выступает повязка. Я в жизни не видела его сидящим, кроме как в винтокрыле. Когда я вошла, Кент поднял голову и кивнул.

– Ну вот, все в сборе, – произнес он и махнул мне на стул.

Пока я пробиралась между двумя рядами сидящих Элит-Охотников, мне казалось, что все на меня смотрят. Вот ужас. Сама я боялась поднять глаза и встретиться взглядом с Молотом. Но почему-то я его не заметила – и про себя облегченно вздохнула. Потому что я все еще не знаю, что ему сказать.