Зов чужого прошлого - Марьяна Сурикова

– Проверил. Прочесали местность, побывали в харчевне, одной на всю округу, чужаков там не видели.

– Или легковерным идиотам не сказали, поскольку имперцев терпеть не могут. Ты, вероятно, и заявился при всем параде, чтоб больше страха нагнать?

И вновь этот древний козел был недоволен. Арс столько сил положил, пытаясь отыскать темного, который точно в воду канул!

– Конечная цель каравана?

– Южный город.

– Отправляйся туда. Пошли людей на рынок, где все пополняют припасы. А еще пускай закроют ворота и проверяют каждого, кто вздумает выйти.

– Ольхары любят нас еще меньше тайлов. Это ведь торговое поселение, через него каждый день проходит много людей. Создадим прецедент, южане взбесятся. У них и так растет недов…

– Ты меня услышал! – прадед стукнул кулаком по подлокотнику, раздался треск.

– Да, – Арс склонил голову.

– Тогда вперед.

– Слушаюсь, – он шагнул к выходу, не поднимая головы, иначе просто изжарил бы предка взглядом. Кто как не регент виноват, что после смерти последнего владыки и прихода к власти мальчишки в тех частях империи, которые были завоеваны, стало расти недовольство, а пресыщенность двора превратилась в притчу во языцех? Дед нынешнего правителя никогда не кичился богатством столь явно, умел соблюдать некий баланс. Ресурсы стекались ко двору, поскольку траты были непомерны, его блеск уже просто ослеплял, зато обратно в провинции помощь не шла. Бедность отдаленных районов росла, целые территории, прежде разведанные и заселенные людьми, оказывались заброшены. Ломались ирригационные системы, ухудшались, но не чинились дороги, количество разбоев возросло и много чего другого.

Предок все гордился своим умом и жаловался, будто Арсу тот не достался, но при этом не видел, что взгляды его устарели, а от недовольства народа отмахивался, точно от назойливой мухи. Заявлял, будто империя еще века простоит назло всем соседям. Конечно, Арсу нет дела до каких-то там нищих в далеких районах, но вот ощутить на себе презрение оборванцев было внове и оказалось неприятным опытом. Будь на то его воля, бросил бы их в подземелье и сам пытал, заставив вымаливать прощение на коленях.

– Ну-ка постой, Арс!

Тот замер.

– Где именно этот южный город?

– В той же стороне, что фамильное поместье.

– Вот как? – тонкие пальцы с проступавшими костяшками погладили гладкое дерево подлокотника.

– Растяните сигнальную сеть.

– Вокруг дома?

– На всю территорию поместья.

– На сколь долгое время?

– Неделя, месяц, сколько понадобится.

– Ведь маги не потянут столько. Их придется бесконечно менять…

– Возьми сильных! Набери из эскорино!

– Охраны владыки?

– Именно! Поставь их там, стращай угрозой жизни правителя. Пускай валятся в обморок или вовсе выгорают! Плевать! Решай проблему, но чтобы я первым узнал, если кардинал переступит черту моих владений.

– Сделаю, регент. Не беспокойтесь. Это просто один человек против нас всех.

Лицо предка внезапно потемнело, а дерево все же раскололось под пальцами.

– Не просто человек. Не просто. Внешность, поступки, слова – все в нем сплошной обман. Он подстраивается, он меняется, он делает, чего не ожидаешь, а бьет быстро и наверняка. Даже та девчонка не понимает, с кем связалась. Теперь иди и отыщи обоих. Нельзя позволить ему продолжить путь.

Арс вновь поклонился.

Устроившись на краю фонтана и обняв колени руками, я наблюдала за центром площади и задавалась извечным вопросом: «Где взять денег». Зазывала в разноцветном кафтане весело выкрикивал ритмичный стишок, приглашая праздношатающихся гостей и жителей города взглянуть на представление. Я подумала, что, наверное, выступление каких-то циркачей, но только немного погодя в центре площади остановилась женщина в не менее ярком, чем у зазывалы, костюме. Легкая газовая юбка из разноцветных полотен вобрала в себя все оттенки радуги. На красном лифе и широком поясе звенели монетки, вероятнее всего, обычные кругляши, покрашенные золотой краской, чтобы походить на настоящие солнца и завлекать богатство.

Женщина вскинула руки над головой, зазвенели браслеты на ее кистях, она притопнула ногой с такими же браслетами и крутанулась вокруг себя, попутно прогибаясь в пояснице. Я заметила, как несколько прохожих остановились, привлеченные мелодичным звоном. Танцовщица принялась вращать кистями и притоптывать, а браслеты и монеты, украшавшие ее, начали отбивать определенный такт, складываясь в некую мелодию. Мне даже любопытно стало, как она это делает, и я перебралась от фонтана ближе к кругу, образованному вокруг женщины зеваками.

Остановившись впереди, наблюдала за ней, невольно постукивая в такт необычному, но завораживающему танцу своей ногой. Зазывала, приметив, что все больше людей скопилось вокруг танцовщицы, достал из-за пазухи бубен и принялся стучать в него приделанным сбоку молоточком. Попутно он обходил круг, чуть вприсядку, чтобы привязанная к шее шляпа наклонилась в сторону зрителей, а в нее сыпались настоящие монеты. Возле богато одетых горожан он даже останавливался и склонялся ниже. Меня зазывала миновал совершенно равнодушно. В таком виде самой впору было обходить всех со шляпой.

Женщина вертелась и изгибалась все быстрее, удивительно плавно, гармонично и невероятно пластично. Она не обладала красивым лицом, но завораживала собственной грацией и живостью, яркими полными губами и роскошной гривой блестящих черных волос. Меня на какую-то долю секунды укололо сожалением, а рука прошлась по коротким обрезанным прядям. Однако почти сразу велела себе прекратить и не поддаваться упадническим настроениям. Волосы спасли мне жизнь, а я принялась жалеть об утраченной косе.

Танец закончился неожиданно быстро, а может, он попросту заворожил меня настолько, что я перестала замечать время, подобно остальным зрителям. Женщина поклонилась и выпрямилась, положив ладонь на бедро и откинув назад волосы. Она обвела взглядом толпу, и один из мужчин вдруг сорвал с шеи цепочку с полумесяцами и бросил танцовщице, а я с завистью проследила за ее полетом. На ожерелье Эйдена осталось до печального мало монет. Многие мужчины в толпе носили подобные, и порой даже не в одну нить, иногда с разными монетами. Удобно. Вместо мешочка на пояс, чтобы сложнее было срезать. Танцовщица поймала свой дар на лету, сверкнула белозубой улыбкой и кокетливо повела плечиком, буквально тут же растворившись в толпе. Мужчина тоже направился прочь, а люди принялись скандировать:

– Еще! Еще!

Зазывала, который не спешил покидать площадь, принялся махать руками, пытаясь перекричать остальных:

– Наша прекрасноглазая Урхель устала, – толпа разочарованно заухала, но мужчина продолжил, – однако я вижу здесь столько прекрасных дам.

Послышались женские смешки.