Касты. Истоки неравенства в XXI веке - Изабель Уилкерсон

В ходе судебного разбирательства выяснилось, что Вудард, по-видимому, сказал «да» вместо «да, сэр» начальнику полиции во время ареста. Это, в сочетании с высоким положением, которое обеспечивала его униформа, считалось достаточной причиной для наказания в кастовой системе. После суда начальник полиции, признавшийся в том, что бил Вударда по глазам, вышел на свободу. Вудард отправился на север, в Нью-Йорк, став одним из многих участников Великой миграции. Белый судья северной части, назначенный для рассмотрения этого дела, не мог сдержать чувств: «Я был потрясен лицемерием моего правительства»[302].

Послание было ясно тем, чья жизнь зависела от умения оставаться на своем месте или по крайней мере делать вид. «Если негр захочет поднять голову, он будет осторожен, чтобы не бросаться в глаза, чтобы не получить обвинения в дерзком поведении и не навлечь на себя общественное негодование, – писал этнограф Бертрам Шрике. – Личный опыт или чей-то пример научили его, что конкуренция и зависть со стороны неблагополучных классов белых часто являются почти непреодолимым препятствием для его прогресса»[303].

* * *

В основном усилия чернокожих, направленные на то, чтобы подняться выше своего положения, вызвали ответную реакцию в виде линчеваний и массовых убийств, ставших атрибутами Реконструкции, начавшейся после Гражданской войны, что привело к созданию Ку-Клукс-клана и введению законов Джима Кроу, призванных сохранить низшую касту на положенном ей месте. Белая толпа убила около шестидесяти чернокожих в Окои, штат Флорида, в день выборов в 1920 году, сожгла дотла дома и предприятия чернокожих, линчевала и кастрировала чернокожих мужчин и выгнала оставшееся чернокожее население из города после того, как чернокожий попытался принять участие в голосовании. Историк Пол Ортис назвал беспорядки в Окои «самым кровавым днем выборов в современной американской истории»[304].

Это произошло на фоне волны античерных погромов в более чем дюжине американских городов, от Восточного Сент-Луиса до Чикаго и Балтимора, когда чернокожие южане прибыли на север во время Великой миграции, и многие пытались заявить о своих правах на гражданство, добытых великой ценой участия в Великой войне. Одно у этих бесчинств было общим: толпы, как правило, охотились за самыми преуспевающими представителями низшей касты, теми, кому, возможно, удалось превзойти даже некоторых людей из доминирующей касты. Во время беспорядков 1921 года в Талсе, штат Оклахома, толпа сровняла с землей район города, который назывался черной Уолл-стрит, из-за черных банковских, страховых и других предприятий, сгруппированных вместе и окруженных ухоженными кирпичными домами, которые были верным признаком благополучия района. Здания сожгли дотла и так и не восстановили впредь.

Десятилетиями ранее, в начале 1890-х годов, на одном перекрестке недалеко от Мемфиса, штат Теннесси находились через дорогу друг от друга черный и белый продуктовые магазины. Черный магазин, известный как бакалейный магазин «Пиплз», был кооперативом, который процветал даже тогда, когда сомкнулся капкан законов Джима Кроу. Его владелец, Томас Х. Мосс, был статным человеком в костюме-тройке и галстуке-бабочке с пробором сбоку в коротко остриженных волосах и совмещал управление магазином с доставкой почты. И он, и его продуктовый магазин вызвали негодование его белого конкурента.

Однажды два мальчика, черный и белый, играли в шарики перед «Пиплз» и поссорились. Отец белого мальчика начал избивать черного мальчика, и в этот момент из черной бакалеи выбежали два продавца, которые попытались спасти ребенка. Собралась толпа, в воздухе пахло напряжением.

Воспользовавшись разногласиями, разозленный возникшей с самого начала конкуренцией со стороны черного магазина белый бакалейщик Уильям Барретт появился в магазине «Пиплз», разыскивая одного из продавцов магазина, который вмешался в драку. Но дежурный клерк, Кэлвин Макдауэлл, отказал ему в какой-либо информации. Белый бакалейщик ударил Макдауэлла пистолетом за такую «дерзость». Макдауэлл сумел вырвать пистолет у белого бакалейщика и выстрелил, едва не попав в человека. По всем правилам кастовой системы был арестован чернокожий продавец магазина. Хотя он получил освобождение, механизм кастовой системы только начал свою работу. Чернокожий владелец, Томас Мосс, попытался подготовиться к последствиям. Он поставил нескольких чернокожих охранять бакалею.

5 марта 1892 года шестеро белых мужчин ворвались в бакалейную лавку «Пиплз». Чернокожий бакалейщик и его сторонники открыли огонь по незваным гостям, ранив двоих из них. Среди белых нападавших оказался шериф и пять его недавно назначенных сообщников. После стрельбы еще сотне белых было поручено выследить чернокожего владельца магазина и других чернокожих мужчин, которых он знал. Были арестованы трое чернокожих владельцев магазина – хозяин, Мосс, и два его клерка, Макдауэлл и Уилл Стюарт. Ранним утром 9 марта 1892 года толпа ворвалась в тюрьму и после предварительных пыток линчевала всех троих мужчин. На следующий день белая толпа разграбила магазин «Пиплз», и через несколько месяцев белый конкурент Мосса выкупил магазин за сущие копейки.

Одним из дорогих друзей Мосса была журналистка Ида Б. Уэллс, и этот инцидент разбудил в ней желание открыть стране глаза на ужас линчевания. «Никогда по улицам Мемфиса не ходил более прекрасный, более порядочный человек, чем он, – писала Уэллс. – От него избавились, как от бродячего пса… Цветные люди считают, что каждый белый человек в Мемфисе, который согласился с этой казнью, виновен не менее, чем те, кто, открыв огонь, лишил Мосса жизни»[305].

Ирония судьбы для низшей касты заключается в том, что именно честность, воплощенная Моссом, подтвержденная Уэллс и одобренная большинством других групп, вызывает наиболее негативную реакцию у общества. Попытка избежать стигматизации, жить вопреки стереотипам может повлечь за собой наказание.

«Мосса убили за то, что он вел бизнес лучше, чем его белый конкурент, – писал Натаниэль С. Болл, историк из Института Хукса при Университете Мемфиса. Макдауэлла – за то, что забыл свое место в иерархии, построенной белыми людьми; а Стюарта за то, что оказался не в том месте не в то время»[306].