Гражданка Иванова, вас ожидает дракон - Татьяна Абалова

— Нет, шляпы шьют на Ахтыбаране.

— Надо бы прикупить такие, порадовать гарем, а прежде всего самого себя. С каждой из жен и наложниц как в первый раз, — глаза принца блестели.

— Так вы согласны увезти меня отсюда?

Аравай-аба с сомнением помотал головой. Потеребил розочку, проверяя, крепко ли она держится.

— Ну пожалуйста. Вы же часто бываете на Земле, знаете, как мы привязаны к своим семьям. А если бы ваша дочь оказалась в чужом мире, и не нашлось бы никого, кто отважился бы ей помочь? — Василиса уже не знала, какие аргументы применить, чтобы разжалобить гоблина. — А хотите, я отдам вам это кольцо? Герцог многое сделает, лишь бы вернуть его себе. Он им дорожит и боится потерять.

Ноздри гоблина хищно раздулись, когда он увидел кольцо с камнем в виде глаза змеи.

— Хорошо, — произнес он, наконец. — Я помогу тебе добраться до Земли.

Аравай протянул руку, но Вася спрятала свою за спину.

— Кольцо отдам на Земле.

* * *

В свою комнату Василиса пробиралась крадучись — боялась наткнуться на нэн Хосефину, от которой не смогла бы скрыть, что задумала сбежать.

«Я напишу ей записку», — решила Вася, в душе сильно переживая, что не может сказать женщине, подарившей ей тепло, прощальные слова.

— Ой, а я думаю, куда ты запропастилась? — в комнату без стука зашла Марисоль. Села на кровать рядом с картонкой со шляпкой, бесцеремонно заглянула вовнутрь. — Какая красота! И кто же тебе такую подарил?

— А я сама купить не могла?

— Гражданка, разве же я не знаю, что тебе рогоскрыт не по карману?

— Рогоскрыт?

— Ну да. У нас их шьют для тех, кто не хотел бы, чтобы в нем опознали жителя Ахтыбарана. Всем известно, что мы только в слуги и годимся. Как увидят ахтыбараниху — все, никакой работы, кроме пыльной, не предлагают. А если надену я такую шляпку, то могу хоть в артистки пойти, хоть в библиотекари. Смотри!

Вася открыла от удивления рот. Стоило Марисоль натянуть на голову берет, как она превратилась в милую девушку-брюнетку. Никаких крученых рогов и кудрявых волос — характерных для жителей далекого мира.

— Это для вида рогоскрыт сделан в виде шляпки, а на самом деле он что-то вроде парика, который надежно скрывает рога. Вот потрогай-потрогай!

Василиса боязливо дотронулась до копны черных волос. Ни бархата, ни розы, лишь губы Марисоль сделались алыми, а глаза темными как летняя ночь.

— Рогоскрыты специально мастерятся из разной ткани. Возьмешь соломенную шляпку, украшенную полевым цветком — получится из тебя крестьянка с россыпью веснушек на лице, а такой берет с утонченной розой — только для аристократки. Очень дорогая вещица. Поэтому я ни в жизнь не поверю, что ты купила ее сама. У нас семьями копят, чтобы приобрести такую и получить работу получше.

— А если влюбится кто? Начнет ухаживать и однажды, приласкав, нечаянно сдернет шляпу с головы, а тут, нате вам, ахтыбараниха, что тогда?

— Можно и на всю жизнь измененной остаться. Достаточно снять с берета или шляпки цветок. Уже никогда с головы не сдернешь и к своей внешности не вернешься. Правда, потом придется объяснять, почему ребеночек родился рогатым, — Марисоль хихикнула в кулачок.

— Хорошо, что предупредила, — Василиса подергала, надежно ли прикреплена к бархату роза. Как-то не хотелось навсегда превратиться в брюнетку.

— Я смотрю, ты куда-то собираешься?

Василиса растерялась.

— В город нэн посылает. За покупками.

— Так она сама ни свет, ни заря за ними отправилась. Да еще мальчишек с кухни с собой прихватила. Все остальные же после бала отсыпаются, — заметив, что Гражданка опустила глаза, Марисоль перевела взгляд на берет, что та мяла в руках. — Ты никак сбежать задумала?

— Да, я ухожу, — голос Василисы дрогнул. Врать сейчас она не смогла бы.

— Эх, подружка моя дорогая, — ахтыбараниха поднялась с кровати, обняла Гражданку. — Я же предупреждала тебя, что они с нами только спят, а женятся на своих.

— И ты тоже слышала, что герцог уехал просить руки царевны?

— А кто о том не слышал? Они же второпях дверь плохо прикрыли, вот Тьяго и подглядел, какие они куролесы на кровати выписывали. Он и растрезвонил.

— Тьяго?

— Ну, тот, что похож на хорька. Ты сама так о нем сказала. Наш дворецкий.

— А-а-а, — Василиса чуть не плакала. — Поверь, герцог не мог куролесы выписывать с царевной. Он со мной всю ночь был.

— А никто и не говорит, что Его Светлость в темное время усладой занимался. Утро было, солнце уже встало. Иначе попробуй разглядеть, он там лобызает качерку или кто другой.

— А ошибки быть не может? — Вася никак не могла поверить. — Разве мужчина способен на такие подвиги: сначала одну чуть ли не насмерть залюбил, потом к другой пошел?

Марисоль вздохнула.

— Кто другой и не может, а драконы сильные. У них мужской дух, ух, как развит, — характерный жест рукой со сжатым кулаком в качестве подтверждения мощи драконов Василису добил. Она разрыдалась.

Марисоль почувствовала себя виноватой. Сбегала в свою комнату, принесла розовый сарафан, а вместе с ним и национальный костюм ахтыбаранихи.

— Не в служебном же платье бежать, — правильно рассудила она. — А твой сарафан кто только ни видел, сразу опознают.

— Спасибо, — кивнула Василиса, вытирая глаза уголком огромного воротника. — Я как-то не подумала. Если бы не ты, надела бы, наверное, костюм божественной охотницы.

Улыбнулась сквозь слезы и потянулась к растерявшейся от нахлынувших чувств ахтыбаранихе.

— Сарафан забери себе. На память.

— Знаешь, а меня вчера с тобой попутал лорд Аль-лель, — у ахтыбаранихи зарделись щеки. В смущении сложила ладони между коленками. — Он вырядился вороном, но чтобы его не узнали, короче подстриг волосы. Отрезал по плечи. Я его спросила: «Не жалко?», а он отмахнулся: «Вырастут». Пригласил на танец и шептал на ухо всякие глупости, пока не разглядел за венком рожки. Слинял и больше не подходил. Но зато не было отбоя от других. Я даже целовалась кое с кем. И не только …

Теперь у Марисоль полыхали и щеки, и уши.

— Я раньше думала, что он на тебя глаз положил, поэтому, чтобы не случилось такого же конфуза, как с эльфом, призналась кто я такая сразу же. А он сказал, что узнал меня. Рога никуда не спрячешь.

— Да о ком же ты говоришь? — Василиса терялась в догадках.

— Он такой сильный. Мы с ним целых три раза… ну, ты понимаешь. Тоже ведь из оборотней.

— Боже, ты говоришь о Солеро?

— Нет-нет, что ты. Разве лорды опустятся до служанок? Ой, прости…

Марисоль вперила мечтательный взгляд в потолок.