Искра - Рейвен Кеннеди

в размышления, что не замечаю ее взгляда, пока Мист не ставит со стуком чашку. Я тут же опускаю взгляд на колени.

– Когда ко мне придет Полли? – спрашивает Мист, явно находясь не в восторге от своей нынешней компании.

– Тебе повезло, что она приходила пару дней назад. Чаще всего Полли даже не в состоянии встать с постели.

Я обращаю внимание на внезапное молчание и замечаю, как между ними что-то происходит: прежнее раздражение словно ослабло.

– Она должна перестать употреблять росу.

– Почему бы тебе ей об этом не сказать? – парирует Рисса.

Мист сжимает зубы, а потом хватает клубок пряжи, которого я не заметила. Мист кладет его на колени и начинает вертеть в руках, покачивая головой.

– Я знаю, что здесь, в Пятом королевстве, роса – это лакомство, но мне она не нравится. От нее Полли становится…

Рисса заканчивает за нее:

– Неосмотрительной. Безучастной. Увлеченной сексом да и только, а из головы у нее вылетают все мысли.

Мист поджимает губы, а пальцами еще сильнее стискивает пряжу.

– Да.

Мне не очень нравится Полли, но не по душе мысль, что она и другие наложницы пристрастились к этой дряни.

– Здесь отвратительно обращаются с наложницами, – говорит Рисса с порозовевшими от гнева щеками. – А от этого дурмана всем становится только хуже.

Между нами повисает тяжелая тишина, которую нарушает только Мист, начавшая вязать. Несколько минут в комнате слышно лишь позвякивание стучащих друг о друга спиц, пока Полли наконец не ставит чашку и не говорит:

– Полли упоминала, что тебя еще тошнит по утрам.

Мист пожимает плечами.

– Служанки приносят имбирный чай. Я справляюсь. – Мист чертыхается под нос, дергая за петли, а от расстройства между ее черными бровями залегает складка.

Минуту она пытается сладить с нитками, а потом я говорю:

– Я могу помочь тебе с вязанием.

Темно-карие глаза Мист вспыхивают, а пальцы замирают.

– Не поняла?

Я киваю на пряжу, которую она путает все сильнее.

– С вязанием. Если хочешь, могу помочь.

От Мист так и веет презрением.

– Я не хочу, чтобы ты прикасалась к вещам моего ребенка.

Мое предложение падает свинцовым грузом, и я с тревогой глотаю ком в горле.

– Хорошо.

Она продолжает в том же духе, почти вонзая спицы в пряжу, и с каждой неаккуратной петлей только сильнее расстраивается.

– Где ты вообще научилась вязать? – спрашивает Мист.

– Многому можно научиться, когда вынуждена каждый день пребывать в одиночестве, – отвечаю я с печалью, которую не хотела показывать, но ничего не могу с собой поделать.

Вязание, шитье, вышивание, игра на арфе, чтение, сон, выпивка. Бестолковые и бесполезные занятия, чтобы занять время. Столько дней я провела без цели, без радости, сердца или жизни. С тем же успехом я могла стать статуей, превратить себя в чистое золото и избавить Мидаса от бед.

– Что случилось с твоим лицом?

Меня вырывают из тревожных мыслей, и я, переведя взгляд на Мист, вижу, как она внимательно смотрит на мой почти сошедший синяк. Сегодня вечером он привлекает к себе нежелательное внимание. На мгновение я подумываю солгать или пропустить вопрос мимо ушей, но… отчасти хочется ее предостеречь. Достучаться до нее.

Потому что я не враг Мист, несмотря на обиду, говорящую ей об обратном. Я не соперница. Я всего лишь женщина, оказавшаяся по другую сторону клетки.

Я осторожно касаюсь щеки.

– Вот что случается, когда царь Мидас выходит из себя.

В ее миндалевидных глазах что-то мелькает, но тут же меркнет, а потом она шмыгает носом и задирает голову.

– Его нельзя огорчать. Он дает тебе слишком много.

У меня вырывается циничный смешок.

– Что смешного? – огрызается Мист.

С моего лица слетает горькая улыбка, и я качаю головой, словно пытаясь вытеснить печаль, которая хочет укорениться в груди.

– Ничего, – говорю я. – Ты права, он дает мне слишком много.

Но и столь же много отнимает.

– Ну, разумеется. – Негодуя, она немного приподняла плечи, но теперь, опустив их, расплывается в фальшивой улыбке. – А вот я благодарна ему за все. Как только царь узнал, что я жду от него ребенка, то сразу же забрал меня из гарема и поселил здесь. – Мист оглядывает комнату так, словно лучше ничего в жизни не видела, словно не видя невидимых решеток.

Я медлю, но все же задаю вопрос:

– Он обсуждал с тобой, что будет после рождения ребенка?

Зря я спросила, потому что лицо у Мист вместо мечтательного становится разъяренным.

– Тебя это не касается!

Я поджимаю губы, желая вырвать эти слова и засунуть их себе обратно в глотку.

– Премилая комната, – еще раз изящно глотнув чая, вмешивается Рисса. – Тебе здесь, наверное, очень удобно.

Еще несколько секунд Мист смотрит на меня, а потом переключает внимание на блондинку. Она проводит рукой по подлокотнику, словно заглушая одолевающее ее беспокойство.

– Да, здесь красиво. Царь очень внимателен ко мне. Так приятно, когда тебя окружают заботой.

Смотря на нее, я вижу себя в прошлом. Мист ослеплена Мидасом, красивыми вещицами, чувством защищенности, которое сопутствует его обещаниям. Да и могло ли быть иначе? Когда этот мужчина улыбается тебе и говорит приятные слова, трудно не поддаться его чарам. Мы с Мист похожи больше, чем она бы в это поверила.

– Я даю ему то, чего больше ни у кого нет. – Она сияет от искренней гордости, опустив руку на выпирающий живот. – Царь следит за тем, чтобы я получала все, что прошу. Еда, одежда, визиты лекаря… Он уже очень ко мне привязался и дает все самое необходимое.

Вместо Мист и этой красивой пурпурной комнаты я вижу свою спальню на вершине Хайбелла и все те красивые безделушки, которые мне дарил Мидас. Вижу, как стены с золочеными прутьями медленно смыкаются, а к лодыжкам крепится невидимая цепь.

Я откашливаюсь, пытаясь подавить жалость, но комок в горле не исчезает.

– Тебя это беспокоит, да? – заметив выражение моего лица, спрашивает Мист.

– Да, – честно отвечаю я. – Но не по той причине, о которой ты думаешь.

Она еще сильнее сжимает спицы, а вместе с тем усиливается и напряжение в комнате.

– И это значит?

– Я не представляю для тебя угрозы, – говорю я, но вижу, что Мист мне не верит. Да и, если уж откровенно, с чего бы ей верить?

– Ну, разумеется, – усмехаясь, чопорно отвечает она. – Ведь это я жду от него ребенка, Аурен. Однажды мое дитя станет носить корону.

Я с удивлением смотрю на нее.

– Я… я думала… ну, учитывая, что ты ему не жена…

– Царь мне сам рассказал, – с красным от злости лицом выпаливает Мист. – Мой