Ричард Длинные Руки - эрбпринц - Гай Юлий Орловский

— Сколько я провалялся?

Он ответил успокаивающе:

— Всего сутки.

— Ого, — сказал я в тревоге. — Как Мидль?.. И… сражение, сражение состоялось?

— Герцог приходит в себя, — произнес он успокаивающе. — У него не такое… гм… здоровье, как у вас, сэр Ричард. Еще слаб, но идет на поправку. А сражение…

— Ну? Не тяни!

Он с полнейшим равнодушием пожал плечами.

— Вас такая мелочная ерунда еще волнует? Сражение как сражение. Вы настолько все выстроили заранее, что все прошло без осечки. Полный разгром противника, победное разграбление его обоза, пиршество…

Сейчас с песнями начинают возвращаться отряды ирамских и бриттских лордов. Гнались за убегающими несколько десятков миль, устилая телами противника землю. Если бы кони не отказались скакать дальше…

— У них были свежие кони, — сказал я. — Значит, догнали и перебили… Гм…

Я рывком сел, спустил ноги с постели. В теле уже чувствуется почти прежняя сила, но есть захотелось еще острее.

— Наши потери?

Он сказал равнодушно:

— Вас такие мелочи все еще волнуют?.. Из знатных есть раненые, но погибших нет… если не считать герцога Сулливана.

Я охнул:

— Сулливан?.. Да это же такой лось в доспехах, любого сомнет! Как так получилось?

— И среди мунтвиговцев нашлись, — ответил он неопределенно. — Правда, он совершал чудеса храбрости, один прорвался в их центр и сразил графа Крауфорда, который командовал армией…

— И как Сулливан сейчас?

— Лекари говорят, легче восстановить свинью из отбивной котлеты.

Я начал поспешно одеваться, ухватил сапоги, спина едва гнется, все-таки яд что-то повредил во мне, а выветривается медленнее, чем хмель из дурной головы.

— А тот гад, — спросил я с пыхтением, — не вернется добить?

— Все в порядке, — заверил он. — Тот маг убедился, что я говорил правду. Кстати, это сам Земмельвейс, Карл-Антон Земмельвейс. Я слышал о нем еще в молодости. На всем Севере нет ему равных по мощи! Он побывал здесь, когда вы были в беспамятстве, и сам дал противоядие. Признаюсь, это было эффектно!.. Приложил к вам ладони, вы весь стали зеленым, как тролль, потом вас раздуло, вспучило, а потом все из вас… гм… лишнее вышло. Вы не поверите, что это было…

— И не рассказывай, — прервал я. — У меня деликатная натура, тут же стошнит. Прекрасно, значит, уговорил сотрудничать с нами?

— Пока нет, — ответил он со вздохом. — Сказал, переговорит со своим кланом. У них там устав, правила… Как-то сумели организоваться, что для магов просто невероятно!

Я вывалился в коридор, с той стороны спешит, приподняв обеими руками подол платья, Шарлиза. Я поклонился, она просияла, как солнышко:

— Вы уже встали?

— Нет, — ответил я, — это я двигаюсь лежа. Теперь это модно. На Юге. Все в порядке, возвращайтесь, милая леди.

Она сморщила нос.

— А чего вы решили, что я к вам?

— А к кому? Ах да, Мидль в этой комнате? Леди, оставьте его пока что в покое!

Она картинно изумилось:

— Что? Почему вы решили, что я иду к нему?

Я промолчал, только вскинул брови и посмотрел на нее строго и, надеюсь, очень пронизывающе как бы.

Она закрутилась, покусала губы и сказала сердито:

— Ну ладно-ладно, я только хотела узнать, не нужно ли ему чего-то еще…

Я сказал строго:

— Не нужно. У него есть все. Из необходимого.

— Я могла бы, — прощебетала она, — дать ему что-то и сверх необходимого…

— Не сомневаюсь, — отрезал я едко, — но сейчас ему придется потерпеть без вашего присутствия. Да и потом, сомневаюсь, что вам удастся ему что-то всучить сверх необходимого… Хотя, гм, смотря что считать необходимым, у всех понятия в этом предмете весьма разные, но должен предупредить, сэр Мидль стоек, как оловянный солдатик… ну, это такое, из олова. Причем он весь из олова, если вы правильно меня понимаете.

Она отрезала:

— Не понимаю. У мужчин напрочь отсутствует логика!

Я пожал плечами.

— Ну да, женщина верит, что дважды два будет пять, если хорошенько поплакать и устроить скандал, но мы знаем точно, что без предварительной торговли дважды два — четыре! И так будет, пока не станет еще лучше.

Она фыркнула, отвернулась и уже через плечо бросила сердито:

— Все равно я буду его навещать!

Я вышел, пошатываясь, во двор. Слуги охнули, все знают, что стряслось, бегом привели Зайчика.

Кое-как взобравшись в мучительно высокое седло, арбогастр подрос, что ли, я направил его к воротам и, пригнувшись к гриве, шепнул:

— В лагерь. К Сулливану.

Ветер засвистел в ушах, я зарылся в гриву, но тут же Зайчик перешел на шаг. Я поднял голову, мы уже в лагере, арбогастр двигается к шатру, возле которого подпрыгивает Бобик и указывает, что сюда, сюда, куда вы прете, две тупые вороны…

Я откинул полог и сразу увидел гору окровавленных тряпок. Нечто огромное лежит на столе, обмотанное всем этим, как древний фараон в начале бальзамирования, а может, и в конце. Лекари в скорбном молчании стоят по обе стороны, дескать, наша продвинутая медицина пока что бессильна, лучшие специалисты отступились…

Я бросился вперед, быстро отыскал щель между тряпками и ощутил под ладонью влажное, но еще теплое тело. Некоторое время я, сосредоточившись, переливал в него часть моей мощи, но там нечто противилось, словно я перехватил душу Сулливана уже на середине реки Стикс, а Харон упорно не желает поворачивать лодку.

Затем ощутился холодок, пошло, ну и здоров же этот бык, я такое чувствовал после полного излечения двух десятков смертельно раненных, а тут один, да и то скрипит, ползет к свету неохотно, взрывая землю, как плугом.

Наконец я убрал руку, вытер дрожащими пальцами пот со лба.

— Все, убирайте эти… полотенца. Герцог просто задремал малость, а вы хоронить собрались!

На меня уставились с непониманием, но я, чувствуя, как дрожат не только руки, но голос, ноги и внутренности, повернулся и вышел, хватаясь за плечи стражей, на свежий воздух.

Один из часовых снаружи лениво отгрызает от целого окорока куски мяса. Я выхватил, чувствуя, как радостно в животе завозилось очень энергичное нечто, быстро и жадно объел, даже обглодал до кости, а ее бросил Бобику и сказал внушительно:

— Вот так надо есть!

Часовой остался с раскрытым ртом и выпученными в восторге глазами. Точно, сегодня же будет рассказывать, как они с принцем ели один окорок, и какой принц демократичный, никаких церемоний, за такого можно отдать всю кровь, голову и душу…