Иоганн Кабал, детектив - Джонатан Л. Говард

Моретти, который до сих пор слышал термин «профилактический» лишь в одном контексте, побледнел.

– Бог мой! – воскликнул он.

– Ваш бог, синьор Моретти, бесполезен. – Кабал дотронулся до края шляпы, насмешливо прощаясь. – Всего хорошего, сэр.

Он покинул станцию и направился по главной дороге в аэропорт. У него имелась цель и план, а душа пела. «Рад, что хотя бы один из нас счастлив» – подумал Кабал.

Для любого, у кого есть хотя бы зачатки инстинкта самосохранения, один взгляд на энтомоптер тут же вызывает желание отправиться в дорогу на поезде. Или даже на узкой лодке. А может, и пешком. А то и вовсе остаться дома. Возможно, причина в легковесной конструкции или во вращающихся крыльях, которые синхронно выписывают восьмерки по обе стороны скелетообразного фюзеляжа. Или в частых и кошмарных катастрофах. Да, именно в них. Только самые безбашенные адреналиновые наркоманы (и военные пилоты, что практически одно и то же) готовы ими пользоваться – остальные боятся даже стоять рядом.

Совсем неудивительно, что найти учеников, желающих освоить энтомоптер, оказывалось очень трудно. Синьор Бруно из «Авиационного колледжа Бруно» был человеком худым и оголодавшим, по крайней мере, по части финансов. Стоило проявить малейший интерес к летательному аппарату, и синьор Бруно – невысокий, мускулистый мужчина с орлиным вглядом – оказывался в своей стихии и начинал одну из своих многочисленных, проверенных, испытанных и, как правило, безуспешных рекламных тирад. Он аппелировал к авантюризму потенциальных учеников, их гордости, их поэтическому духу, их тщеславию, их патриотизму, рассказывал о возможностях трудоустройства, которые открывала лётная лицензия, и в качестве последнего довода приводил, что, если они не запишутся сию же минуту, они просто тряпки.

Когда высокий бледный мужчина в черном костюме подошел к энтомоптеру, с которым возился синьор Бруно, проверяя уровень масла в муфте левой консоли крыла, и без всяких преамбул, вроде приветствия или «Какая у вас прекрасная машина», попросил научить его летать, синьор Бруно был ошеломлен. А как же прелюдия? Но будучи самым настоящим мужчиной, он был невысокого мнения о прелюдиях, отчего прямолинейный герр Майсснер тут же пришелся ему по душе. Никто не вводил эмбарго на обучение миркарвианцев, хотя бы потому, что они вполне могли получить такую подготовку у себя в стране. То, что драгоценный герр Майсснер решил пройти обучение здесь, а не у себя на родине, не считалось импортом, разве что для синьора Бруно и его тонкогубого банковского менеджера.

Сперва они покончили с бумагами, и, если герр Майсснер не уточнил кое-какую информацию, что ж, синьор Бруно не собирался об этом упоминать. Он был слишком занят тем, что пересчитывал пачку банкнот, которые уплатил ему достопочтенный Майсснер, поэтому как он мог заметить его нерешительность.

Герр Майсснер не стал снимать пиджак – что ж, у синьора Бруно имелся летательный костюм, который налезет поверх. К тому же, как отметил синьор Бруно, в небе холодно. Герр Майсснер застегнул шлем, и они были готовы двинуться в путь.

Энтомоптер, на котором они полетели, – по сути, единственный энтомоптер в распоряжении синьора Бруно, – был двухместным тренажером «Симфония». Не самая быстрая машина, но надежная и относительно неприхотливая, по крайней мере, по сравнению с проворными, но капризными военными собратьями, которых раскрутит и занесет на ближайший холм, стоит проявить малейшую невнимательность. Синьор Бруно занял место пилота сзади, в то время как герр Майсснер покорно устроился на месте второго пилота спереди.

У синьора Бруно сложилось хорошее предчувствие относительно герра Майсснера – в ангаре тот внимательно прослушал вводную лекцию о принципах насекомоподобных полетов и задал всего несколько очень точных вопросов. Он явно был ученым, если не по характеру работы, то по складу ума, в связи с чем синьор Бруно умудрился закончить лекцию в рекордное время, не прибегая при этом к наглядному материалу вроде стрекозы Дины и шмеля Бамболино.

Быстрое знакомство с системой управления ничуть не подпортило этого хорошего предчувствия. Герру Майсснеру не приходилось объяснять дважды. Наушники – связь громкая и четкая. Ручка циклического управления – готово. Рукоятка дросселя – проверено. Рычаг общего шага – есть. Педали крутящего момента – работают. Электрические системы в порядке. Уровень топлива и масла – проверены. Зажигание.

В задней части энтомоптера раздался громкий щелчок – сработал воспламенитель в стартере Коффмана. Синьор Бруно был впечатлен тем, что герр Майсснер не подскочил на месте. Радиальный двигатель завращался практически без заминок и издал мощный хриплый рев. Синьор Бруно улыбнулся и похлопал по краю кабины, как будто это была любимая собака или лошадь. Хорошая девочка. Быстрая проверка подачи масла, и он сообщил герру Майсснеру, что они готовы лететь. Его ученик кивнул и положил обе руки на штурвал. С куда большей уверенностью, чем характерно для данной стадии, синьор Бруно передвинул рычаг, деактивировав свой штурвал, и полностью передал управление второму пилоту.

Герр Майсснер правил с точностью хирурга или виртуоза. Он аккуратно задействовал вал трансмиссии – постепенно крылья начали выписывать медленные горизонтальные восьмерки, вырисовывая в воздухе бесконечности. Он ровно, без рывка, передвинул ручку дросселя, затем одновременно повысил общий шаг и повернул вращающиеся крылья, в результате чего они стали отбрасывать больше воздуха. Заскрипели пружины подвески в посадочных опорах – их было слышно даже несмотря на звук двигателя. Аппарат поднимался. Через несколько секунд они были в воздухе, на высоте примерно в десять метров, и парили.

Синьор Бруно был в восторге. Какой прекрасный студент! Браво! Меравильозо! Восхитительно! Однако он не убирал руки со штурвала, потому как даже гении совершают ошибки. Далее герр Майсснер аккуратно посадил птичку. Синьор Бруно был вне себя от счастья, хотя в то же время с печалью понимал, что тому не потребуется много уроков, прежде чем он сумеет получить лицензию на самостоятельное пилотирование.

Они взлетали и опускались, герр Майсснер поднимал «Симфонию» и давал ей осторожно парить в небе, даже поэкспериментировал с обратным движением и полетами в сторону, чем слегка встревожил синьора Бруна и заставил крепче схватиться за штурвал.

По прошествии часа урок был окончен. Герр Майсснер аккуратно посадил энтомоптер точно на то же место, откуда они первый раз взлетели. Расстегнув ремни безопасности, они выбрались из кабины, и синьор Бруно стал превозносить природные способности герра Майсснера к полетам. Тот сказал, что дело в понимании принципов игры и расчете при ведении штурвала – никаких резких движений и трясущихся рук. Синьор Бруно отметил, что сам по себе подобный баланс встречается довольно редко. На что герр Майсснер ответил, что это принцип всей его жизни.

Они расстались – герр Майсснер вежливо попрощался с синьором Бруно и пообещал явиться на урок на следующий день. Тот мысленно прокрутил пустое расписание и ответил, что как-нибудь сумеет втиснуть в него еще один урок. Синьор Бруно с удовольствием и чувством финансового успокоения смотрел, как герр Майсснер удаляется в сторону административного здания. Ситуация явно налаживалась. Он направился к выходу с летного поля, намереваясь вкусно пообедать.