Голос крови - Том Вулф

Сержант, дожидаясь, пока займут позицию вызванные наряды, похоже, размышляет примерно о тех же материях, потому что вдруг без всякой причины заявляет:

– Понимаешь, проблема Овертауна – это… Овертаун. Тут живут уебаны – у них все не по-человечески.

:::::: Ох, сарж, сарж! Со мной-то тебе нечего бояться, но однажды… однажды… ты забудешь, с кем говоришь, и тебя попрут из полиции.::::::

Шелестит радио. Три вызванных наряда – в непосредственной близости. Сержант принимается раздавать инструкции. Вся нервная система Нестора вновь идет на разгон, идет на разгон, идет на разгон, идет на разгон.

Сержант поднимает на своей стороне солнцезащитный щиток, которым прижат к стеклу отражающий экран.

– Ладно, Нестор, снимай его и бросай назад.

Нестор поднимает щиток со своей стороны, прихватывает экран, складывает его по сгибам в гармошку и бросает за спинку сиденья.

Сержант глядит в боковое зеркало.

– Так, Нуньес и Гарсия – в машине сзади нас.

Нервная система Нестора идет в разгон разгон разгон разгон, чтобы он смог без раздумий броситься на другого человека. Когда придет пора действовать, решать поздно. В этот момент все должно быть уже решено… Объяснить это Нестор не сумел бы никому на свете.

Сержант докладывает в Управление. Не проходит и тридцати секунд, как он получает в ответ сигнал «кью, эль, ар».

– Двигаем, Нестор, – деловым тоном командует сержант. – И сразу выходим. Когда прибудем, здоровяк – твой. Ни второго, ни меня для тебя не существует. Твоя задача одна: блокировать этого здорового куэзаса.

Сержант Эрнандес спокойно и неторопливо проезжает два квартала до притона и крыльца с двумя черными пушерами. Останавливает «ассист» прямо перед ними, резко и с силой распахивает дверцу, перемахивает через сетчатую ограду и приземляется на ноги у самого крыльца – все это настолько быстро, что Нестору кажется, будто сержант исполнил какое-то гимнастическое упражнение, отработанное в зале.:::::: Что делать?! Он на целый фут меня выше! Но я должен!:::::: Решать нечего. Решать? Выскочить с пассажирского места, обойти нос машины… три с половиной, четыре шага до изгороди. Нестор рванул с места, как на стометровке, прыгнул к верхней перекладине ограды – ухватился – зал Родригеса! – и перекинул свои пять футов и семь дюймов во двор – готово. Он приземлился неуклюже, но, слава богу, не упал. В таких стычках картина решает все. Нестор смерил двух черных на крыльце Полицейским взглядом. Полицейский взгляд нес простое послание: распоряжаюсь я… я, и золотой жетон, поблескивающий на синей ткани моей футболки, и револьвер в кобуре у меня на поясе… обрати внимание… Это наша манера, манера тех, кто диктует правила… постоянно включать луч Полицейского взгляда.

Двое на крыльце реагируют, как неизменно реагирует мелкая сошка, самые нижние чины наркотрафика, пушеры, торгующие на улице: если засуетимся, копы решат: нам есть что скрывать. Главное – вести себя невозмутимо. Худой чуть откинулся на спинку стула, уставившись на сержанта, который стал прямо перед ним не дальше чем в трех футах. Здоровяк по-прежнему стоит, привалившись к стене. Между ним и дверью в дом – зарешеченное окно.

Сержант уже начал разговор с мужиком на стуле:

– Чем вы тут занимаетесь, ребята?

Молчание… Потом мелкий щурит глаза, что, несомненно, должно означать хладнокровие перед лицом опасности, и роняет:

– Ничем.

– Ничем? – переспрашивает сержант. – Ты работаешь где-нибудь?

Молчание… прищур…

– Уволили меня.

– Уволили откуда?

Молчание… еще чуток откинуться на стуле… прищуриться… само хладнокровие.

– Оттуда, где я работал.

Сержант чуть склоняет голову набок, на миг оттопыривает щеку языком и обращается к излюбленной форме полицейского ехидства, а именно – с каменным лицом повторять собственные слова какого-нибудь юлящего чмыря:

– Тебя уволили с работы… оттуда, где ты работал.

Потом сержант просто молча смотрит на мелкого, все так же склонив голову. И наконец говорит:

– Мы получаем жалобы…

Сержант слегка мотнул головой, как бы показывая, что жалобы поступают от жителей округи.

– Говорят, вы и здесь… работаете.

Нестор заметил, как здоровяк едва заметно подвинулся к зарешеченному окну, что также означало, и к двери в дом, слегка приоткрытой. Сержант, вероятно, боковым зрением тоже это заметил: он чуть повернул голову в сторону Нестора и сказал уголком рта:

– Manténla abierta[25].

За этими двумя словами моментально следует цепь выводов… которую Нестор должен понять в один миг. Во-первых, каждый кубинский коп знает, что чернокожие в Овертауне и Либерти-сити, заслышав, как полиция переговаривается на испанском, паникуют… а потом бесятся. В полиции идет негласная кампания: всех латиноамериканских копов, особенно кубинцев, предостерегают от такого поведения, если только нет крайней необходимости. Значит, раз сержант заговорил по-испански – это уже сигнал тревоги. Manténla abierta означает «не дай закрыть». А что можно закрыть? Очевидно, что сейчас важно только одно закрытие: двери в дом, к которой подался здоровяк. А чем оно важно? Не только тем, что через открытую дверь легче войти в дом и осмотреть его, – но и тем, что только так можно войти туда законно. У сержанта нет ордера на обыск. И войти в дом на законных основаниях они могут сейчас лишь в двух случаях. Во-первых, если их пригласят войти. Такое бывает на удивление часто. Когда коп спрашивает: «Не против, если мы посмотрим?» – неопытный преступник обычно говорит себе: «Если я скажу, что против, они расценят это как доказательство вины». И потому не возражает, даже когда знает, что улики, нужные полиции, лежат прямо на виду. Другой законный случай – «в ходе преследования». Если подозреваемый, спасаясь от полиции, забежит в дом, то копы имеют право войти за ним… в ходе преследования – но только если дверь открыта. Если нет, полиция не имеет права ее ломать и не имеет права входить в дом – пока нет ордера. Manténla abierta – всего два слова. «Нестор, не дай этому здоровому куэзасу закрыть входную дверь». «Куэзас» – так многие латиноамериканцы, даже бегло говорящие по-английски, произносят грубое американское ругательство. Сержант и сам говорил «куэзас». Нестор слышал. Сержант произнес это слово вслух две минуты назад. «Куэзас» вспыхивает лампочкой в длинной цепи полицейской логики.

– Ну, может, скажешь, что у тебя здесь за работа?

Молчание. Проходит целая секунда, прежде чем тощий отвечает:

– Не знаю. Ниче не работа. Просто сижу тут.

– Сидишь? – настаивает сержант. – А если тебе скажу, что какой-то куэзас только что дал тебе пятерку в обмен на небольшой сверточек?