Военные контразведчики - Александр Бондаренко

К примеру, во Львове, подпольном центре ОУН (Организации украинских националистов) на Западной Украине, была раскрыта террористическая организация — порядка двух тысяч боевиков, имевших на вооружении не только стрелковое оружие, но и шесть тяжелых пулеметов. В лесах близ Тарнополя (Тернополя) была ликвидирована банда, куда входили около ста польских офицеров и их пособников — бандиты обстреливали двигавшиеся по дорогам подразделения советских войск, захватывали обозы воинских частей, разрушали железнодорожные магистрали, взрывали мосты, грабили мирных жителей.

Было бы наивно думать, что так называемые «самостийники» действительно действовали «самостийно».

«В конце сентября 1939 года в лесу около города Стрый армейские чекисты захватили группу сотрудников польской военной разведки в тот самый момент, когда те закапывали в землю три ящика с документами 2-го (разведывательного) отдела польского Генштаба. Контрразведчиками были получены документы, содержащие сведения о польской агентуре на западноукраинских землях, что в дальнейшем облегчало ее розыск.

В Белостоке работники Особого отдела за одну лишь неделю выявили 135 скрывавшихся сотрудников и агентов разведки, 125 польских офицеров, 40 полицейских карате-лей и провокаторов, свыше ста активных участников националистического подполья. У них было изъято большое количество оружия, которое предназначалось для осуществления актов диверсий и террора в тылу советских войск. В одном только подземном тайнике у некоего ротмистра Вельчинского особисты обнаружили около 300 тысяч патронов, 1357 гранат и 4 ящика взрывателей к ним, несколько пулеметов, множество винтовок и даже 40-мм зенитную пушку. Этот оружейный склад предназначался для действовавшей в Белостоке польской группы “Озон”, которая пыталась объединить подполье для вооруженного выступления против Красной армии, надеясь на помощь немецких войск. Вскоре эта группа была обезврежена»[197].

Если контакты националистического подполья с польскими спецслужбами объяснимы (тут и ностальгические чувства по тому, как было «при Польши», и тот неоспоримый факт, что любые спецслужбы стремятся внедрить «своих людей» в разного рода подпольные организации, движения и течения, чтобы не только их контролировать, но и направлять), то вот добровольная служба украинских «незалежников»[198] новым гитлеровским хозяевам вызывает немало вопросов.

«После присоединения Западной Украины та часть ОУН, которой руководил Степан Бандера, перенесла свой штаб из Львова в Краков, который был также местонахождением крупного подразделения Абвера, со школой и тренировочными лагерями для членов ОУН — по шпионажу, саботажу, диверсиям и организации подрывной деятельности. После окончания обучения отобранные выпускники направлялись в полк Бранденбург-800 германских специальных войск для дополнительной подготовки, после которой перебрасывались с заданиями на Советскую Украину — либо группами, либо поодиночке»[199].

Обратим внимание, что на страницах нашего повествования появилось название гитлеровской военной разведки и контрразведки: абвер. Отныне эта организация станет главным противником советской военной контрразведки на все последующее время — до конца Великой Отечественной войны и даже несколько дольше. Ну а пока националистическое подполье западных областей обрело в лице германских военных разведчиков щедрого покровителя…

Об эффективности работы советских оперативных органов на территории западных областей Украины и Белоруссии, а также — Литвы свидетельствует тот факт, что с сентября 1939-го по апрель 1941 года здесь было ликвидировано 568 конспиративных организаций и групп, арестовано 6758 членов бандитского подполья. Используя захваченные материалы польских спецслужб, органы НКВД — НКГБ объявили в розыск 3168 кадровых сотрудников разведки и контрразведки и их агентов, из которых 2101 человек был арестован. Львиная доля этой работы была выполнена органами военной контрразведки.

Начавшаяся в Европе война диктовала свои правила: советские границы отодвигались к западу на всем их протяжении…

«На первый план вышли соображения военного характера, требовавшие размещения советских войск и военно-морских баз в Прибалтике, чтобы создать стратегическое предполье в предвидении вероятной в будущем войны с Германией, держать вермахт как можно дальше к западу от границы СССР… Надежды малых стран, находившихся между такими противостоявшими друг другу державами, как Германия и СССР, удержаться на позициях нейтралитета являлись не более чем иллюзией. И это хорошо понимали и в Прибалтийских республиках.

Поэтому практически ультимативное предложение Советского Союза в конце сентября — начале октября о заключении соглашений о взаимной помощи правительства Литвы, Латвии и Эстонии восприняли как меньшее из зол. Эти договоры соответствовали интересам безопасности не только СССР, но и Прибалтийских республик»[200].

«Едва успели высохнуть чернила на протоколе, как Сталин закрепил свои права на Прибалтику, заключив договоры о взаимопомощи, начиная с Эстонии — 28 сентября 1939 года, затем 5 октября — с Латвией и Литвой. Договоры давали право Советскому Союзу разместить в каждой из этих стран свои войска. Берия, конечно, понимал, что нахождение советских гарнизонов в странах, которые в течение двух десятилетий имели более высокий, чем в СССР, уровень жизни, среди людей, которые привыкли к свободному выражению своих мыслей, вызовет серьезные проблемы морального и политического характера. 19 октября 1939 года он дает новые приказы особым отделам военной контрразведки, которые будут приписаны к этим частям. После ритуального кивка в сторону опасности вербовки красноармейцев иностранными разведками Берия приступает к делу…»[201]

Дэвид Мёрфи, автор цитируемых строк, руководитель Советского отдела ЦРУ в 1963–1968 годах, несколько заблуждается: реально высокий уровень жизни прибалтийских республик был создан при советской власти — достаточно сказать, что накануне распада СССР промышленность Прибалтики всего за пять дней выпускала столько же продукции, сколько за весь 1939 год.

Про «ритуальный кивок» звучит красиво, но у кого могут быть сомнения втом, что, как говорится в приказе, «разведывательные органы иностранных государств… предпримут все зависящие от них меры к широкому использованию открывающихся дня них возможностей проникновения в части РККА и РККФ в шпионских целях»? Тут не «ритуал», а суровая реальность, и уж кому, как не уважаемому господину Мёрфи, в 1950-х годах возглавлявшему резидентуру ЦРУ в Западном Берлине и активно пользовавшемуся подобными возможностями, этого не знать?