Военные контразведчики - Александр Бондаренко

В середине августа японская группировка в районе конфликта составляла порядка 75 тысяч человек при 500 орудиях, 182 танках и свыше 300 самолетов. Группа комкора Жукова — пять мотострелковых и стрелковых дивизий, семь бригад — танковых, стрелково-пулеметных, мотоброневых и броневых, а также шесть авиационных полков и артиллерия — насчитывала около 57 тысяч человек, 542 орудия и миномета, 498 танков, 385 бронемашин, 515 самолетов. Поддерживали ее три кавалерийские, бронетанковая и авиационная монгольские бригады.

«Было известно, что новое наступление японских войск назначено на 25 августа. Советско-монгольские войска готовили упреждающий удар. Для противодействия японской разведке органы военной контрразведки приняли непосредственное участие в реализации плана оперативно-тактического дезинформирования противника и оперативной маскировки, разработанного под руководством Жукова. В частности, с учетом того, что японцы активно вели радиоразведку и подслушивали телефонные переговоры, была разработана целая программа радио- и телефонных сообщений в целях дезинформации противника — говорили только о строительстве оборонительных сооружений и подготовке осенне-зимней кампании. “Радиообман” строился главным образом на коде, легко поддающемся расшифровке.

Японцев на передовой приучали к ночному шуму. Для этого использовались звуковые установки, имитировавшие движение танков и бронемашин, забивание кольев проволочных заграждений, полет самолетов и прочее. Первоначально японцы обстреливали те районы, откуда доносились подобные шумы, но вскоре перестали на них реагировать, что сыграло немалую роль в период настоящей перегруппировки войск перед наступлением.

Двадцатого августа, упредив противника, советско-монгольские войска после артиллерийской и авиационной подготовки перешли в наступление. Но если механизированные части наступающей южной группы к исходу того же дня вышли к границе, то северной группе пришлось вступить в бой с окруженным противником, и ожесточенные боевые действия продолжались до конца месяца.

В этих условиях руководством Особого отдела 1-й армейской группы было уделено большое внимание организации работы среди японских военнопленных, что позволило уже в течение первых полутора суток получить материалы, изобличающие в преступной деятельности порядка тридцати человек.

Войсковая операция завершилась 31 августа установлением контроля на государственной границе МНР. Попытки японцев вновь атаковать монгольскую территорию успеха не имели. По просьбе японского правительства боевые действия в районе Халхин-Гола были прекращены 16 сентября»[186].

А 1 сентября 1939 года в Европе уже началась Вторая мировая война.

* * *

Второго августа в особые отделы всех округов и армий была направлена Директива НКВД СССР № 616 «Об устранении недостатков в отмобилизовании войсковых частей, развертываемых по штатам военного времени и направляющихся к месту назначения», подписанная, разумеется, наркомом:

«Из поступающих сведений видно, что развертываемые по штатам военного времени войсковые части и соединения направляются к месту назначения не укомплектованными до штатов военного времени командным, начальствующим и красноармейским составом, не обеспеченными предусмотренным по табелю военного времени вооружением, снаряжением, боеприпасами, запасными частями и т. п.

В отдельных частях имеет место проникновение социально чуждых, морально неустойчивых и враждебных элементов.

Начальники особых отделов округов за редким исключением не доносят НКВД СССР о состоянии отмобилизовываемых частей, не информируют об этом военные советы округов и не принимают на месте решительных мер к устранению имеющихся недочетов.

Под личную ответственность начальников особых отделов округов

ПРИКАЗЫВАЮ:

1. Поставить работу таким образом, чтобы при отмобилизовании частей мобилизовать всю агентуру и осведомительную сеть на выявление имеющихся недочетов в отмобилизации.

2. О ходе отмобилизования частей, недочетах в комплектовании людьми, об имеющихся компрометирующих материалах на начсостав и красноармейцев, недочетах в состоянии материальной части, снаряжении, вооружении и боеприпасах информировать военные советы округов и немедленно доносить Особому отделу НКВД СССР.

3. О лицах, ближайшие родственники которых находятся за границей, настроенных пораженчески или высказывающих изменнические или террористические настроения, ставить перед военными советами вопрос об их отводе»[187].

Руководство НКВД пыталось учесть горькие уроки недавней «малой войны» — в канун надвигавшейся мировой. Стоит, однако, обратить внимание на слова: «информировать», «доносить», «ставить вопрос»…

Определяющей во внутренней политике Советского государства в 1930-е годы была формулировка И. В. Сталина об обострении классовой борьбы внутри общества по мере продвижения страны к социализму.

Волна репрессий основательно прошла тогда и по командно-начальствующему составу РККА. За один только 1933 год было уволено 22 308 командиров и красноармейцев, из них «по признакам социальной принадлежности и политической неблагонадежности» — 20 258; с 1934 по 1936 год из армии и с флота было изгнано около 22 тысяч военнослужащих, а в 1937–1938 годах — около 40 тысяч. К части уволенных военнослужащих были применены меры репрессивного характера — от лишения свободы до высшей меры наказания. Причем главными инициаторами «чистки» в вооруженных силах выступали не особые отделы, а армейские политорганы. Кстати, лица высшего команднополитического состава РККА арестовывались только с согласия наркома обороны.

В этой «борьбе» партийная верхушка пыталась превратить органы ОГПУ — НКВД в свою главную опору, хотя, как мы видим, тоже не очень им доверяла.

«Репрессии серьезно ударили и по чекистским кадрам. С 1 октября 1936-го по 1 января 1938 года из органов ГУГБ было уволено 5229 оперативных сотрудников, из них 1220 — арестованы и привлечены к уголовной ответственности: 884 — “за контрреволюционную деятельность”, 172 — за уголовные преступления, 164 — за развал работы, пьянство и дискредитацию звания офицера НКВД. Общая численность работников ГУГБ НКВД СССР, арестованных за “контрреволюционные преступления”, то есть репрессированных в ходе ликвидации так называемого “заговора в НКВД”, составляла около 2,5 тысячи человек. Среди репрессированных были и сотрудники особых отделов армии и флота, в том числе и практически все высшие руководители военной контрразведки 1936–1939 годов»[188].

Примечательно, что, когда 26 сентября 1936 года наркомом внутренних дел стал секретарь ЦК ВКП(б) Н. И. Ежов, он принялся лично руководить сбором компрометирующих материалов на военачальников Красной армии. Вскоре был раскрыт еще и «заговор в НКВД» — Николаю Ивановичу, как «стороннему назначенцу», сделать это было совсем несложно, ибо в душе у него вряд ли что могло дрогнуть. В апреле — мае 1937 года в качестве «заговорщиков» были арестованы многие руководящие работника наркомата.