Билли-талисман - Оливия Голдсмит

Кэйт была в полном смятении.

— О чем это ты? — спросила она.

— Он позвонил! Он собирается просить моей руки!

Помимо изумления, Кэйт ощутила прилив ревности.

— Билли делает предложение? — спросила она недоверчиво.

— Не Билли! Джек! Джек звонил из Гонконга, — почти вопила Бина. — Он сказал, что летит домой послезавтра и встретится со мной. Кэйт, ты не поняла? План Эллиота работает. Джек возвращается ко мне.

Усталая, Кэйт с трудом переваривала новость. У нее в голове все смешалось: электронные письма Макса, цифры и графики Эллиота, болтовня Бины про ее свидания и последняя шокирующая новость на приеме подарков. Все это превратилось в кашу, булькающую у нее в голове.

— Джек позвонил и сделал предложение?

— Ну, и да, и нет, — ответила Бина уже не так весело.

— Хорошо. Объясни мне, что произошло, — сказала Кэйт, пожалев о том, что несколько лет назад бросила курить, так как все это должно было вылиться в долгую, запутанную историю, которую разве что сигарета могла помочь пережить. — И расскажи мне по порядку все, с начала до конца.

Было слышно, как Бина глубоко вздохнула.

— Ну, сначала зазвонил телефон.

Кэйт порадовалась, что она бросила курить: для такого случая ей пришлось бы выкурить целую пачку.

— Так. Дальше что?

— Дальше, я беру трубку. Нет, это моя мама взяла. Потом она передала ее мне и сказала: «Это тебя».

— Она узнала, что это Джек?

— Нет. Пока я не закричала. Ну, может, и узнала. Ты хочешь, чтобы я у нее спросила?

— Нет. — Кэйт подложила под голову еще одну подушку и подумала, что не мешало бы выпить стакан пива. — Просто расскажи мне, что он сказал и что ты ему ответила, Бина.

— Хорошо, так, он сказал: «Бина, это ты?» Я говорю: «А кто спрашивает?» Но я поняла, что это он, потому что узнала его голос сразу же. Знаешь, как будто он звонил из Кони Айленда или еще откуда-то, а не с другого конца света.

Кэйт вздохнула:

— Что он сказал дальше?

— Он говорит: «Бина, мне нужно поговорить с тобой». А я говорю: «Слушаю». А он дальше: «Я совершил большую ошибку, Бина». А я: «Ну и какое мне до этого дело?» Тогда он говорит: «Это Джек». А я говорю… ты только послушай, Кэти. Я говорю: «Какой Джек?» Это правильно?

— Здорово, — похвалила Кэйт.

— И он говорит: «Джек Вайнтрауб». А я: «Ой, а я не поняла. Я думала, это Джек Марко Поло». А он вроде как: «Что?» А я: «Ну, знаешь, тот холостяк, что открыл целый новый мир на Востоке».

Кэйт подумала было поправить Бину, но времени на урок географии и политкорректности не было.

— И он говорит: «Бина, не издевайся надо мной. Ты встречаешься с кем-то другим?» А я говорю: «Что с тобой?» А он говорит: «Теперь я понимаю, что да». А я: «Реши, что тебе нужно, но я знаю правду». А он потом: «Бина, мне правда надо поговорить с тобой». Я говорю: «Ну и что?» А он говорит: «Я знаю, ты, наверно, сердита на меня, и все такое…» А я перебиваю его и говорю: «Скажи, что тебе нужно, потому что я с трудом припоминаю тебя». Эй, Кэти, ты думаешь, он слышал сплетни там, в Японии?

— Он в Гонконге, Бина.

— А это не в Японии?

Кэйт только покачала головой.

— И что было потом?

— Потом все пошло хорошо. Он продолжает: «Мне надо поговорить с тобой». А я говорю: «Разве сейчас ты не говоришь?» И он дальше: «Мне надо поговорить с тобой лицом к лицу». А я: «Это будет непросто, раз ты такой двуличный». А он говорит: «Встречай меня в аэропорту в четверг, Бина. Я прилечу, чтобы увидеть тебя. Пожалуйста, не говори „нет“».

Кэйт ждала. На другом конце было тихо.

— И что же ты ответила? — спросила она запинаясь.

— Я ответила: «Да!» — почти пропела Бина в трубку. — А он говорит: «Мне нужно кое-что сказать тебе и что-то подарить». Разве это не здорово? Как думаешь, не поздно еще позвонить Эллиоту и Брайсу и рассказать им, или мне подождать до завтрашнего утра? Я думаю, если бы не статистика Эллиота, я б никогда… — Она умолкла. — Бог мой, Кэти! Бог мой! Ведь еще же нужно, чтобы Билли бросил меня, чтобы это сработало, верно?

— Брось, Бина, это бессмыслица. Джек позвонил тебе, потому что он любит тебя и скучает по тебе.

— Забудь об этом. Это все благодаря Эллиоту. Если бы я не пошла с Билли…

Кэйт откинула одеяла и вскочила:

— Не будь дурой. Тебе теперь больше ничего не надо делать, только приехать в аэропорт.

— Я позвоню Эллиоту, — сказала Бина. — Мне нужно узнать, сколько я еще должна встречаться с Билли, а потом вы с Эллиотом придумаете, как нам с ним расстаться.

— О, хватит, — возмутилась Кэйт. — Тебе просто надо сказать ему, что все кончено.

— Ну-у, — протянула Бина. Кэйт тем временем шлепала в свою маленькую кухню с телефоном в руке. Она молила Бога, чтобы в холодильнике нашлась хоть одна бутылка пива. — Он же должен порвать со мной, помнишь?

Кэйт открыла холодильник. Его лампочка излучала печальный свет — подходящая иллюминация для одинокой женщины в час ночи после серии роковых разочарований.

— Мне нужно придумать способ, чтобы заставить его бросить меня, Кэти, — продолжала Бина. — И это нужно успеть до четверга, иначе…

За майонезной банкой мелькнула коричневая шейка бутылки «Сэмюэль Адамс». Она мысленно поблагодарила бога алкоголя и схватила ее.

— Слушай, Бина, можешь мне не верить, — сказала она подруге, наливая стакан пива. Она никогда не пила из горлышка — это было бы слишком горьким напоминанием об отце. — Джек только что практически сделал тебе предложение. Я не знаю, должна ли ты соглашаться, но если ты этого хочешь, то сделаешь это при встрече.

— Я звоню Эллиоту, — настаивала Бина. — Я позвоню ему, а потом Барби и потом…

— Прекрасно, — перебила ее Кэйт. — Звони всем, но меня оставь в покое.

Она сомневалась, что выдержит еще одно мероприятие с «шавками» после приема подарков. Она повесила трубку и жадно допила пиво. Потом, оставив стакан на стойке, отправилась, одинокая, к своей постели.

Утро было великолепное. Кэйт могла это оценить, поскольку почти не спала — всю ночь она то засыпала, то просыпалась. Окно ее спальни выходило на восток, и она наблюдала, как полная тьма постепенно сменялась бежевым, затем розовым и, наконец, ярко-алым светом при восходе солнца, однако в сердце Кэйт царил мрак. Несмотря на то что это было ее любимое время года, она проснулась с чувством тяжести в груди и такой серой безысходности, которые не смог развеять чудесный рассвет. Последние дни она работала, ела, ходила в школу и из школы почти автоматически. Хотя Кэйт не жалела о разрыве с Майклом и ничего не ждала от Стивена, она чувствовала себя одинокой и не видела выхода. Как многое женщины, она оставалась без мужа — не важно, она сама была недостаточно хороша, либо мужчины. Бруклинские подруги утомили ее, и навязчиво, как оскомина, и болезненно ее мучил образ Билли Нолана и его приключение с Биной, о чем она предпочла бы не вспоминать, но эти мысли непрошено возвращались к ней опять и опять. Возможно, еще хуже было то, что она не могла рассказать об этом Рите или другим своим манхэттэнским друзьям, потому что они никогда бы не поняли ее, а разговаривать на эту тему с Эллиотом не хотелось, поскольку он явился подстрекателем, и, по правде говоря, она побаивалась его, как боятся дантиста, тонким инструментом прикасающегося к самому чувствительному месту.