Предатель - Владимир Махов

Уже через минуту он облегченно переводил дух, скользя взглядам по трупам, по стенам, залитым кровью, по оружию, отброшенному в сторону. Глаза Егеря наполнились слезами, но не жалость была причиной. Видимо, вентиляция в помещении оставляла желать лучшего, и газ не успел выветриться окончательно. Скорее всего, здесь постарался Хаммер. Рамзес – крутой мужик, но даже ему не под силу быть в нескольких местах одновременно.

– Господи, какие звери, – чуть позже сказал профессор, входя в комнату, уставленную мониторами.

Наученный горьким опытом Егерь, держащий под прицелом входы и выходы, дернул плечом. Даже его покоробила высшая степень цинизма, прозвучавшая в словах ученого. Тот пожалел бойцов Грифона, участвовавших ни в одной карательной операции, с легкостью отправлявших к праотцам и женщин, и детей на развалинах затонувшего города. Однако многочисленные смерти юнцов, пылью взлетавших к небесам на экспериментальном острове, не трогали железное сердце профессора. Оказывается, тех, кто лежал сейчас здесь – ученый относил к людям, в то время как все остальные являлись для него не более чем расходным материалом.

Короткий зуммер возвестил о том, что сигнализация снята и красный блок открыт.

– Вадим, – позвал профессор, но Егеря не нужно было подгонять.

Он торопливо вошел, обогнул Иосифа Павловича, закрывающего дверь, и двинулся по коридору до гермодвери. Потом набрал код и шагнул внутрь заветного сектора.

Реагируя на движение, зажегся свет. Красный сектор, в котором не было ничего красного, принимал присутствие человека, своего нынешнего хозяина. Что именно представлял собой круглый зал с прозрачными колонами, заполненными светящимся газом, не мог точно сказать никто. Егерю он представлялся инопланетным космическим кораблем, той самой пресловутой тарелкой, залетевшей в эти края сотни лет назад. Информации о том, как именно она была найдена, не сохранилось. За пару десятилетий до начала катаклизмов ее окружили бетонным шаром, со временем «проросшим» в землю многими метрами переходов, соединенных с подсобными помещениями. И вся эта осьминожья махина преследовала одну цель – докопаться до сердцевины, понять принцип действия и механизм управления шаром, лежащим под землей, на глубине пары десятков метров от лаборатории.

Копаясь в документах, Егерь сделал важное открытие, до которого дела не было никому. Ассимиляция с человеческим разумом стала происходить намного раньше, чем пятьдесят лет назад. Егерь склонен был датировать начало фундаментальных – даже не исследований, а скорее, преобразований инопланетной техники для человеческого разума – первой четвертью прошлого столетья. Другое дело, попытаться ответить на вопрос: как умудрилось человечество начать постигать основы компьютеризации, когда для многих и телефоны были диковиной? Ответа не было. Егерь принимал аксиому без доказательств. Для себя он выстраивал гипотезу, в которой теми загадочными первыми исследователями, вносившими коррективы, как раз и явились сами инопланетяне, преследовавшими свои интересы, также оставшиеся загадкой.

Грифона не интересовала история. Его волновали другие вопросы. Хотя… Вряд ли его беспокоило что-то в настоящее время. Штурм вот-вот начнется, а это значило, что наркобарон либо находится в плену, либо мертв. Ни радости, ни жалости по этому поводу Егерь не испытывал. И не до оценок ему было, честно говоря. Боль сокрушала мозг, вбивая здоровый гвоздь в плечевую кость. Едва не сорвавшись в крик, Егерь освободил руку и, как смог, сам перевязал рану. Профессора просить о помощи он не стал. Тот смотрел вокруг пустым взглядом, в котором таяла надежда на благополучный исход. Обессиленный, Егерь опустился рядом с встроенной в инопланетное творенье системой обогрева – вдоль стен тянулась батарея. Не будь ее, здесь бы царил запредельный холод. Как только тепло достигло костей, Егеря повело. Иосиф Павлович потеряно бродил среди пластиковых изгибов, вырастающих из пола, чтобы спустя метр плоской змеей нырнуть в него снова. Профессор нежно касался светящихся поверхностей, шептал что-то успокоительное, словно круглый зал был живым, внимающим словам организмом. Огибая столбы, ученый прижимался щекой к холодному стеклу. Его костлявые пальцы тронули черное тело монитора, призывно выбросившего вверх голограмму незаданных пока координат. Потом Иосиф Павлович добрался до стены. В красном секторе была подключена автономная система видеонаблюдения. На обычных мониторах застыла картинка пункта охраны, заваленного трупами. Шепот профессора успокаивал, а движения завораживали…

– Вадим! Очнись, Вадим!

Егерь пришел в себя, открыл глаза, пытаясь осознать, где он находится.

– Что случилось? – Сухие губы с трудом пропустили слова.

– Там человек стоит у входа. Я его не знаю.

– Разберемся, – закряхтел Егерь, с трудом поднимаясь.

– Может, это человек Шейха? Может, нам следует с ним начать переговоры? Чтобы остальные уже были в курсе?

Еще не дойдя до монитора, Егерь узнал Рамзеса. В люминесцентном освещении он казался выходцем с того света. Его взгляд, устремленный в глазок видеокамеры, отражал предельную сосредоточенность. Егерь с облегчением вздохнул. Удача на его стороне! Он потянулся к кодовому замку.

– Вадим, подожди! Ты уверен? – крикнул профессор, сорвавшись с места.

– Не волнуйтесь, Иосиф Павлович. Этот человек на нашей стороне, – сказал раненый, набирая цифровую комбинацию.

– Даже не знаю. Я тебе доверяю, конечно. Наша жизнь в твоих руках. Но… может, нам следовало бы начать разговор через переговорное устройство?

– Все под контролем. Я же сказал – это наш человек.

– Наш? Это… Человек Грифона? Или…

Егерь не слушал. Он набрал очередной код, впуская Рамзеса в лабораторию.

– Наконец-то, – выдохнул Егерь.

Вновь прибывший ничего не ответил. Он окинул равнодушным взглядом профессора, застывшего с немым вопросом, потом скользнул по автомату, небрежно лежащему на матовой поверхности изгиба, несколько задержался на окровавленной повязке Егеря.

– Ранен? – сухо поинтересовался он.

– Не повезло. Но ничего, справлюсь.

– Придется еще продержаться некоторое время.

– Куда я денусь, – криво усмехнулся раненый, боясь задать Рамзесу мучивший его вопрос. Что делать дальше?

– Вы знакомы? – встрял в разговор встревоженный профессор. – Раз Вадим вам доверяет, то… Молодой человек, опишите мне, пожалуйста, план дальнейших действий. Я не могу так долго находиться в неведении.

– Не волнуйтесь, Иосиф Павлович. Я все объясню, – сказал гость, обходя стол с оружием. Егерь двигался за ним, как привязанный. Рамзес зачем-то подошел к стене, коснулся рукой трубы, сводящей отопительную систему в почти замкнутый круг. – Тепло, – одобрительно констатировал он.

– Рамзес, – тихо сказал Егерь. – Что дальше?

– Покажи рану, – задушевно попросил Рамзес. – Я посмотрю.

И Егерь повелся. Со словами «плохо, наверное, задета кость» он протянул раненую руку. И не понял сначала, что произошло. Начавшая стихать боль разъяренной волчицей вгрызлась в его плечо. Запястье обожгла ледяная сталь. Егеря развернуло и стремительно бросило на пол.