Лестница на небеса - Светлана Полякова

— Маринка, милая, все будет хорошо… И ты зря так прыгаешь. У него все только начинается. Это только первая акула…

— Ну, спасибо тебе… Прямо бальзам на душу. То есть надо затариваться автоматом Калашникова. Или пулеметом.

— Слушай, Марин, я сегодня правда устала… У меня устало все. Тело, душа, ноги, глаза, уши… Такой тип неприятный встретился. И главное, я его вроде бы знаю, а вот откуда… И он меня назвал по имени.

— Чего? Слушай, я ничего не поняла. Расскажи подробнее, — заинтересовалась Марина.

Анна вкратце рассказала ей про дневное происшествие. Она даже описала этого неприятного человека, и, когда для этого ей пришлось его вспомнить, «поставить перед глазами», она невольно поежилась.

— Анька, это гад, — выдала ей Марина. — Анька, беги оттуда. Если твоему описанию можно верить, то я этого урода знаю. Он точно назвал тебя по имени?

— Да…

— Это из Кузиной компании. Помнишь Кузю? Там были Костя и Виталик. Я этих недоносков видела тут недавно. В общем, я не знаю, зачем этот бандит возле вашего детсада крутится. Анька, я теперь спать не смогу! Нет, правда, это он?

— Маринка, ты сама это утверждаешь… И почему он бандит? Конечно, он неприятный тип. Но так сразу лепить человеку ярлык…

— Потому что бандит! — закричала Марина. — Я это знаю. И не просто бандит. Он доверенное лицо Толстолобика…

— Слушай, Маринка, я жутко устала… Кто такой этот Толстолобик?

— Анька, ты точно живешь в другом измерении!

Она уже приготовилась просветить Анну, и даже начала говорить, но в дверь позвонили.

— Марин, прости… Я сейчас.

Она открыла дверь.

Это был Даниил.

Она попыталась улыбнуться, чтобы скрыть смущение. Он, в отличие от нее, даже не делал таких попыток. Просто стоял, сцепив пальцы, и рассматривал их, не поднимая глаз.

— Это ничего, что я снова пришел? — наконец заговорил он.

— Здравствуй, — проговорила она, ругая себя за то, что начала вести себя как девчонка.

— Я…

— Проходи же, — сказала она, наконец овладев собой. — Чайник горячий. Кофе есть… Проходи…

Он вошел, и она почувствовала, что сейчас что-то произойдет. «Странное, непонятное, и, Господи, — подумала она удивленно, — я этого хочу. Скрываю от себя, но хочу…»

Он стоял, все еще пряча глаза от нее, точно то, что она там могла увидеть… Или этого было так много там, в его глазах, что не прочесть было невозможно?

— Я…

— Не надо, — взмолилась она, уже почувствовав, что последует за этим. — Кофе… готов.

Ей казалось, что, когда он это скажет, все закончится. Она никогда больше его не увидит. И, осознав это, удивилась тому, что ей уже необходимо разговаривать с этим мальчиком, ощущать его присутствие в своей жизни.

— Анна, — снова заговорил он. — Я не могу без тебя жить.

Сказав это, он растерялся и замолчал. Она тоже молчала, глядя, как кипяток становится коричневым от растворимого кофе, и думала, что почему-то ей не хватает сил сказать ему — уходи…

— Господи, — прошептал он, — на тебя это не произвело никакого впечатления…

— Кофе, — в сотый раз повторила она совершенно равнодушным голосом.

— Анна, ты слышишь меня? Я тебя люблю…

— Зачем? — повернулась она к нему, и он увидел в ее глазах страх и отчаяние. — Зачем ты это мне говоришь? Неужели не понимаешь, что мы никогда не сможем…

— Почему?

— Потому, — отрезала Анна. — Сколько тебе лет?

— Мне? — переспросил он. — Какая разница?

— Большая, — усмехнулась Анна. — Потому что…

— Какая глупость, — засмеялся он. — Бог ты мой, какая это глупость…

— Это не глупость совсем, — устало проговорила Анна. — Я ведь тебя старше… Намного старше.

— Мне кажется, ты заблуждаешься, — сказал он. — Ты меня младше.

Он прошел в кухню.

— Где кофе?

— Послушай, — сказала она. — Я, кажется, ясно тебе сказала…

— Ничего ясного я не слышал, — покачал он головой, размешивая кофе. — Какая-то сплошная загадочная муть про возраст… Ты так зациклилась на своем возрасте?

— Нет, — ответила она. — Просто…

Анна хотела сказать, что она его не любит. Но слова отказывались ей подчиняться. Она вспомнила: «Одна жена да спасет одного мужа…» Но — не этот мальчик, похожий на Кинга… Она вообще никого не может спасти. Это ее всегда кто-то спасает. Как и сейчас… Нет, не за его счет.

— Я…

Она снова начала и — не смогла.

— Слушай, — попросил он. — Я очень хочу кофе. Давай оставим разборки на потом… Кстати, я сегодня был на исповеди. Как ты хотела… Видишь, я все делаю, чтобы… — Он помолчал и тихо сказал: — Чтобы быть к тебе ближе…

Он теперь пил кофе, продолжая смотреть на нее. Точно высказанная правда больше не тяготила его. Освободила…

— Не ко мне, — покачала она головой. — К Нему…

— А Он так решил, — улыбнулся Даниил. — Чтобы я приблизился через тебя… И вообще — неужели ты веришь в случайности?

— Ты не можешь меня понять? — спросила она с отчаянием в голосе.

— Могу, — сказал он. — Я могу все в тебе понять и принять… Я даже не знал, что это возможно… Что однажды появится женщина, от которой мне ничего не будет нужно, кроме одного — чтобы она была рядом… Просто дышала рядом. Ждала меня. И остальное — все кажется мне от лукавого… И другие женщины мне представляются унылыми. Однообразными… Когда мы познакомились, я даже удивился, потому что никак не ожидал встретить именно такую женщину, которой мне так не хватало… И какая мне разница, сколько тебе лет? Ты хочешь, чтобы я ради общественного мнения застыл навеки в компании обычной девицы с опилками в голове и мыльной оперой в душе?

— Ты не хочешь понять…

— Ага, не хочу… Я уйду, если ты сейчас скажешь: «Ты мне безразличен. Я не хочу тебя видеть».

— Ты… — начала она и впервые подняла глаза. Встретившись с его глазами, она увидела там такое ожидание и… страх, что она все-таки сейчас солжет… Она зажмурилась, по-детски, и вспомнила себя. Много лет назад. «Я люблю тебя…» — «Что прикажешь делать по этому поводу?» — «Мне будет восемнадцать…» — «Я рад за тебя. Мне уже никогда не будет восемнадцати…»

«Да, Кинг, — прошептала она мысленно. — Я тебя слышу… Я слышу тебя…»

Не открывая глаз, она мягко дотронулась до его руки и вздрогнула. Ей снова показалось, что она касается Кинга, и этого мальчика прислал именно Кинг.

— Ты живешь с призраком, — тихо проговорил Даниил.

Или Кинг? Она почти перестала их различать.