На крыльях мечты - Ферн Майклз

Это оказалось последней горькой каплей для Мосса. Чтобы его внук не был назван в его честь. Проклятое японское имя, которое он даже не мог выговорить.

Мистер Хасегава приблизился к Моссу.

— Пожалуйста, мистер Коулмэн, не навлекайте на себя позор перед моей семьей. В моих газетах каждый день то один репортер, то другой пишет о безобразном поведении американцев. Ради всех нас не поступайте подобным образом. Вы должны примириться с таким положением. Наш дом — ваш дом, когда бы вы ни пожелали.

— Идите к черту, — грубо рявкнул Мосс, резко повернулся и вышел. Должен же оказаться какой-нибудь способ. В случае необходимости можно было бы и похитить ребенка. Потом он глянул на кованые ворота и понял, что грозит напрасно. Он разбит. Проиграл не только битву, но и войну.

Ничего другого не оставалось, как только думать о перелете домой, который будет длиться восемнадцать часов. В конце концов он решил никому не рассказывать о Райли Садахару. Никто никогда не узнает о его унижении. Пока он жив, никто не узнает.

* * *

В Соединенные Штаты Мосс вернулся человеком, подавленным горем и наполненным яростью. Удрученный потерей любимого сына, он обратился к виски как к старому другу. Обуреваемый гневом при воспоминании об унижении, пережитом от семьи Хасегава, он погрузился в работу. Мосс понимал, что мог бы иметь внука, пойди он на компромисс; обыкновенная любезность и смирение дали бы в награду единственную частичку Райли, которая осталась в этом мире. Но он ненавидел японцев и опасался их, а относительно ребенка ничего не мог бы предпринять, пока сохранялись все его узы с матерью.

Билли сознавала, как страдает Мосс, и пыталась утешить его; ей казалось, он обвиняет себя и самолет своей компании в смерти Райли. Мосс не стал разубеждать ее. Доводы оказались просты: если только он ей расскажет, Билли сразу же кинется в Японию обнять внука. А он не мог позволить ей то, в чем отказал себе, — в радости любить сына Райли. Мосс понимал, что проявляет эгоизм. Таким уж он был всегда. С этим он мог жить.

* * *

Сет созерцал то, что осталось от его мира, лежавшего вокруг в обломках. Через неделю после возвращения сына из Японии он перенес еще два удара один за другим, что сделало его практически беспомощным и полностью зависящим от Агнес. Речь его стала замедленной, но тембр голоса не изменился — он шумел, бранился и подлизывался к ней. Ему ничего не стоило разбудить ее среди ночи, чтобы попить воды. Он чувствовал к ней неприязнь, потому что она была жива, здорова и могла все делать сама. Ненавидел свою ущербность и заставлял Агнес расплачиваться за это, всячески мучая ее и насмехаясь над ней.

Запершись в своей комнате, Агнес не выдерживала и начинала плакать. Пав жертвой своих собственных деяний, теперь она могла лишь заботиться о его здоровье днем и вынашивать планы его умерщвления ночью.

* * *

Той весной Агнес решила, что должна вырваться тем или иным способом. В первый же по-настоящему теплый день, когда появилась возможность открыть окна, она привела свой план в действие.

— Поедем сегодня покататься в машине, Сет. Пора тебе подышать свежим воздухом. И ты совершенно напрасно ежишься, я настаиваю.

— Настаивай сколько угодно. Я никуда не поеду. Выброси это из головы, Эгги, и запомни, что я никуда не выхожу из этой комнаты, здесь мы с тобой и останемся. Принеси мне кофе и почитай газету.

— Не сегодня. Сегодня доктор сказал, что тебе нужно побыть на воздухе. Это предписание, Сет. Доктор сказал, что если ты не будешь делать, что он говорит, то он исключит тебя из числа своих пациентов.

— Пусть попробует. Я прекращу все пожертвования на его больницу, и где он тогда окажется?

Сет поглядывал на Агнес краем глаза. Слишком спокойно она восприняла его отказ. Должно быть, что-то замышляет. Надо бы присмотреться повнимательнее.

Благодаря усердным заботам Агнес и ежедневным визитам врача постепенно начали появляться признаки улучшения. Каждый день Агнес предлагала Сету проехаться по окрестностям. В тот день, когда он наконец согласился, она уставилась на него с удивлением.

— Ну, не стой здесь, — позови кого-нибудь помочь мне разместиться в машине.

Агнес переминалась с ноги на ногу, теребя нитку жемчуга.

— Ты уверен? Почему ты сегодня согласился? Что заставило тебя передумать?

— Этот чертов доктор, вот кто. Он хочет провести какую-то проверку в своем кабинете с этими новомодными штуками. Туда мы и едем. И не вздумай останавливаться в универмагах. Едем в его кабинет и сразу домой. Понятно, Агнес?

— Да, Сет, понятно… Нужно было меня предупредить. Сегодня нет шофера. Мосс забыл какие-то документы и приказал ему привезти их в контору. А я тебя не повезу, не думай.

— Именно об этом я и думаю, старуха, — упрямо потребовал Сет. — Иди, собирайся. Я не хочу краснеть из-за тебя. В голове не укладывается, как женщина может выглядеть так непотребно, как ты. Гордости у тебя совсем нет.

— Есть у меня гордость, Сет. Не заблуждайся на этот счет. Через несколько минут я буду готова. — Она повернулась и вышла из комнаты, расправив плечи и выпрямившись, чего Сет за ней давно не замечал.

Оказавшись в своей комнате, Агнес позвонила по внутреннему телефону и вызвала гараж.

— Я хочу, чтобы вы поехали в город и взяли лекарства, заказанные для мистера Коулмэна в аптеке, — дала она указания. — Возьмите джип, а лимузин оставьте. — Она бросила взгляд на часы. — Лекарства мне понадобятся к полудню, так что поторопитесь.

Агнес положила трубку на рычаг и рухнула на край кровати, глядя в окно, откуда была видна подъездная аллея. Через несколько мгновений за синим джипом взметнулась пыль. Уняв сердцебиение, Агнес надела пальто и спустилась вниз.

Помогая Сету одеваться и выкатывая его коляску по покатому настилу, сделанному рядом с крыльцом парадного входа, Агнес почувствовала, что над верхней губой выступил пот. Сет услышал ее прерывистое дыхание и принялся издеваться:

— Стареем, а, Эгги? Тебе можно и замену найти. Да, в самом деле, я об этом подумываю, Эгги. Отпущу тебя на пастбище, так я и сделаю. А может быть, выгоню вон! — И он гнусно, издевательски захихикал. Руки Агнес сильнее сжали рукоятки кресла. Она довезла его до гаража и подкатила кресло к боковой двери.

— Что ты делаешь, глупая старуха? Ты ведь не протащишь здесь эту колымагу. Иди вовнутрь, открой большую дверь и вкати меня.

Не говоря ни слова, Агнес нарочно протолкнула кресло в боковую дверь и покатила среди автомобилей.

— Дура, легче поместить меня на заднее сиденье отсюда! — Он показал пальцем на противоположную сторону машины.

— Заткнись, Сет. Мы сделаем так или вообще никуда не поедем. А теперь будешь ныть до конца дня или поможешь мне? — Она положила его руку на свое плечо и приподняла. Сет был вынужден пролезть в лимузин.

— Сложи кресло и поставь здесь сзади, рядом со мной, — прорычал он. Чертова дура, все делает шиворот-навыворот. Сет нахмурился и, изловчившись, достал сигару из бокового кармана, откусил кончик и зажег. — Давай, поторапливайся. Не торчать же здесь весь день! — ворчал он между двумя затяжками.