На трудных дорогах войны. В борьбе за Севастополь и Кавказ - Константин Деревянко

Все это подтверждает тезис, что задуманный Гитлером поход на Кавказ, хотя и был коварен для нас по замыслу, но по силам нереален, не хватало войск, Германия задыхалась в мобилизациях для формирования новых дивизий.

В директиве Гитлера от 23 июля были записаны три зловещие пункта о минировании авиацией Нижней Волги мощными морскими магнитными минами, чтобы парализовать плавание по ней нашего военного и торгового флота, этим пресечь доставку нефтепродуктов для фронтов и народного хозяйства.

И наш Военно-Морской Флот на себе испытает всю тяжесть борьбы против этого зловещего приказа Гитлера. И если для срыва намерения Гитлера выйти на Волгу на суше понадобиться четыре месяца, то для полной ликвидации минной опасности на Волге уйдет два с половиной года.

Еще войска сражались на подходах к Дону, а авиация противника, летая через фронт, начала сбрасывать в Волгу парашютные донные морские магнитно-акустические мины со взрывчатым веществом весом около 300 килограммов. И подрываясь, запылали наши нефтеналивные суда. Приходилось поначалу закрывать районы, прекращать перевозки и искать обходные пути. А фронт взывал о подаче горючего. Ко всему этому, он стал наносить авиацией бомбоштурмовые удары по судам с горючим как на Волге, так и в Северном Каспии. Создалась угроза нашим фронтам и тылу.

Вот и эту идею вражеского замысла никак не назовешь дальновидной – перехват путей доставки горючего был не менее грозным, чем захват нефтепромыслов. Тут все было продумано. Кроме, конечно, двух факторов: 1-й – силенок у врага явно не хватало и 2-й – наше упорное сопротивление.

В директиве Гитлер приказывал: разгромить советские войска у Сталинграда, захватить город и «нарушить перевозки по реке». Вот какая конечная цель. Далее еще сильнее: «ударом вдоль Волги выйти к Астрахани и там также парализовать движение по главному руслу Волги».

Все время вопрос о нефти и на Кавказском, и на Сталинградском направлениях являлся главным. Пока шла битва за кавказскую нефть враг также старался перерезать пути ее доставки на фронты посредством минирования Волги и нанесения ударов, а также захвата войсками правого берега Нижней Волги, чтобы пресечь перевозки по реке.

Вот в связи с этой борьбой за нефть и Сталинградское направление из прикрывающего становится таким же, как и Кавказское. А чуть позже, когда наше Верховное командование сосредоточит в районе Сталинграда крупные группировки войск, а противник ответит наращиванием здесь усилий, оно станет решающим для судеб и Волги, и Кавказа, и страны в целом. Советское командование сосредоточением войск и усилением сопротивления у

Сталинграда приковало к нему мощную вражескую группировку, и это направление стало главным. А борьба на нем станет переломной в войне.

Чтобы правильно усвоить цель Гитлера в сражении сорок второго года на юге, надо отрешиться от мысли, что его целью был Сталинград, как город для облегчения ведения войны. Десятки таких промышленных центров уже были захвачены. Один Донбасс чего стоит. Ни в одной директиве Гитлер не ставил этот город как самоцель. Наоборот. Указывал: «Особенно большое значение имеет заблаговременное разрушение города Сталинграда»… «нанести удар по Сталинграду и разгромить сосредоточившуюся там группировку противника… вслед нанести удар вдоль Волги с задачей выйти к Астрахани! Овладеть Нижней Волгой – вот основная цель для войск, наступавших на восток». И это был лейтмотив апрельской и июльской директив Гитлера. Это уже потом всем ходом событий противник был втянут в борьбу за Сталинград, его приковали здесь к себе наши войска, не уничтожив которые, не выйдешь к Волге, чтобы перехватить главную магистраль Страны Советов. Такое могло произойти у любого населенного пункта Нижней Волги, где сосредоточились бы наши войска. Не трогать их и устремиться к Астрахани нельзя было, так как они тотчас бы нанесли удар в тыл врага. А других свободных войск для взятия Астрахани у противника не было.

Главная заслуга Сталинграда состоит не в том, что он выстоял, выжил, ибо от него ничего не осталось, а то, что и он стал воодушевляющим символом, взывавшим к победе: не пустить врага к Волге. Сражаясь в развалинах Сталинграда, наши воины не пустили врага к великой русской реке, ставшей стратегической магистралью. В этом – доблесть города на Волге. Слава ему!

Работая над рукописью этой книги, мне довелось познакомиться со статьей в «Комсомольской правде» от 2 августа 1985 года «Волга твоя и моя», принадлежавшей перу известного обозревателя В.М. Пескова. Вот кусочек из нее: «Не Сталинград по себе был нужен фашистам. Город стал точкою преткновения в борьбе за Волгу. Потеря пути по Волге с Юга на Север, по которому шла бакинская нефть, могла бы стать для нашей страны катастрофой». Сильно, умно сказано. Получилось, как у крепкого военного историка-исследователя сражения сорок второго.

И Кавказское, и Сталинградское направления были главными, так как на обоих шла борьба за нефть, она могла решить исход войны.

Но Кавказское имело и другие, далеко идущие, цели: захватить Закавказье с черноморским побережьем, уничтожить Черноморский флот, вовлечь Турцию в войну против нас, захватить Иран и Ирак, а через них распространиться по Ближнему и Среднему Востоку и наступать в Индию – отобрать у Англии все ее колонии в Азии. Тут решалась судьба многих.

Уже в начале августа, когда противник захватил Армавир и Майкоп, реально обозначилась угроза Закавказью и Черноморскому флоту. Похоже было на то, что нам, морякам, надо готовиться к боям на суше всеми родами морских сил.

И уже – в который раз! Ну что ж, нам не привыкать: за нами Одесса, Очаков, Очаковские острова Березань и Первомайский, Кинбурн, Николаев, Западная Таврия, Тендра, Перекоп, Крым, Севастополь. И командир Главной базы флота генерал М.Ф. Куманин, как специалист по пехотной части, возглавил работы по созданию полевых инженерных рубежей обороны Поти. Однако непосредственным руководителем работ был начальник инженерной службы базы Л.В. Зубарев (которого затем сменил Коломны) со своими помощниками.

За мной оставался одесский опыт боев на суше. В связи с этим я рекомендовал отказаться от ячеечно-окопных ротных опорных пунктов, объединяемых в батальонные оборонительные районы, сквозь которые можно проехать машиной, лавируя между окопами, представляющими собой сумму ячеек, соединяемых ходами сообщений. И предложил создавать траншеи и, как частный случай, окопы с ячейками. Инженеры согласились, пехотные командиры одобрили, а командир базы утвердил, и работа закипела.

В окрестностях Поти много болот, не везде зароешься в землю, и многое делали насыпным, с утрамбовкой и облицовкой, как говорят в армии – с одеждой крутости.

Одновременно мы начали изыскивать полевые орудия – без них никак нельзя вести полевой бой, в котором часто применяется прямая наводка, вести навесной огонь с крутой траекторией. Мы приступили к формированию двух полков морской пехоты. А в городе продолжалось ужесточение режима и укреплялся порядок в гарнизоне.

Как раз в это время враг повел настоящее наступление против наших тылов – начал по ночам высаживать парашютные десанты разведчиков и диверсантов в районы, прилегающие к Поти. И нам, командованию базы, совместно с командованием 46-й армии, пришлось создавать летучие отряды бойцов на машинах, которые преуспели в уничтожении и пленении вражеских лазутчиков, действовавших против нашей армии и Потийской базы. В этом деле отличилась военная комендатура Поти. Ее возглавлял доблестный защитник Севастополя, комендантом которого был до последнего дня обороны подполковник А.П. Старушкин. Строго требовательный офицер, крепкий организатор, не терпевший разболтанности, беспощадный к разгильдяйству, не признававший компромиссов в этих делах. До сих пор добрым и теплым словом поминаю Андрея Парамоновича и его помощников за их усердие по службе, круглосуточное бдение, оперативность, твердость, обеспечившие нам образцовый порядок в гарнизоне и безопасность города от проникновения в него нежелательных лиц, и особенно диверсантов и шпионов.