Сад нашей памяти - Мэри Эллен Тейлор

– Мистер Блэк, меня зовут Сэйди, – заговорила она. – Там, в пикапе, ваша дочь?

Блэк не удостоил ее и взглядом.

– А что?

– Просто я с ней поздоровалась. Она, кажется, приятный человек. – Это было совсем не то, что просилось у нее на язык, но Сэйди рассудила, что вряд ли будет очком в ее пользу, если она скажет, что его дочь выглядит потерянной и несчастной.

– Держись подальше от моей Салли! – бросил ей мистер Блэк, взяв свои покупки в руки. – Последнее, что ей нужно, – это такая подружка, как ты.

От неожиданности Сэйди опешила: то ли в ответ огрызнуться, то ли просто молча отступить.

– Но вы ведь меня совсем не знаете.

– Знаю я таких, как ты.

Отвернувшись от прилавка, мистер Блэк смерил взглядом Сэйди. Он немного помедлил, словно ее узнавая, потом решительно мотнул головой и зашагал прочь из магазина.

– Пытаюсь припомнить, где у нас в долине живет этот мистер Блэк, – обратилась Сэйди к мистеру Салливану.

– Примерно в десятке миль отсюда. Он редко наведывается в город, – ответил тот.

– Никогда прежде не видела его дочь, – продолжала Сэйди, нарочито разглядывая страницу в журнале, словно просто поддерживала незатейливый разговор.

– Мне кажется, я тоже последний раз видел ее еще маленькой девочкой. Прелестное созданьице, но тронута рассудком.

Может быть, это и объясняло тот странный взгляд?

– Она вроде ненамного старше меня. Но почему-то в школе я ни разу ее не видела.

– Она никогда не ходила в школу. Видимо, в этом не было смысла.

Сэйди была достаточно догадливой, чтобы понять: что бы в той больнице ни происходило, это не было правильно и хорошо.

– Мне она показалась вполне здравомыслящей.

Но мистер Салливан недовольно замотал головой:

– Ты приехала собирать слухи про семейство Блэк – или чтобы продать мне помидоры?

– Продать помидоры.

Нагнувшись под прилавок, мистер Салливан достал стопку старых журналов:

– А это – тебе.

– Мне? – удивилась Сэйди. – С каких это пор вы стали отдавать мне журналы?

– Это тебе от Оливии Картер. Она на днях была здесь и оставила их для тебя.

Сэйди погладила ладонью глянцевую обложку, пытаясь уловить запах духов госпожи Оливии.

– Она оставила их для меня?

– Сказала, что иначе придется их отправить в мусор.

– И как она? – осторожно спросила Сэйди.

– Выглядит вполне неплохо. С ней был супруг. Он очень уж над ней трясется.

Старый пикап снаружи заурчал двигателем и отъехал от тротуара. Повернувшись к окну, Сэйди проводила его взглядом.

– Да, он очень ее любит, – произнесла она.

– Я что-то тебя не видел в последние пару недель. Куда ты пропала?

Сэйди вновь повернулась к хозяину магазина, забирая со стойки журналы.

– Подхватила грипп. Мама сказала, что лучше пока в город не ездить. Но сейчас я в полном порядке.

– Ты как-то изменилась, – продолжал мистер Салливан. – Поправилась.

– Как Джонни с Дэнни уехали, мама всю свою стряпню норовит впихнуть в меня. Она печет такое вкусное печенье!

– Как там твои братья поживают?

– Все вроде бы неплохо.

– Еще шестеро ребят от нашего округа ушли в армию. Скоро уже никого из юношей не останется.

– Когда, по-вашему, все это закончится?

– Я слышал, что теперь, когда мы тоже ввязались в войну, это уже вопрос времени. Так, во всяком случае, говорили раньше. Считали, что все закончится к Рождеству.

– Хотелось бы верить. Но знаю, что это маловероятно.

Мистер Салливан насчитал ей за товар один доллар и пятнадцать центов. Сэйди глянула в список покупок, понимая, что может позволить себе лишь муку да топленый жир. А она так надеялась, что останется денег еще и на сахар, чтобы мама смогла испечь для нее сладкий пирог.

С покупками в ящике и небольшой мелочью в кармане Сэйди вышла из магазина. Сложив свой груз на пассажирское сиденье, она забралась за руль. С первого захода мотор не заработал, и Сэйди пришлось посидеть некоторое время, прежде чем попытаться завести его снова. Пока она ждала, когда обсохнут свечи зажигания, мимо шустро проехал «Понтиак» семейства Картер.

Сэйди вгляделась, нет ли там госпожи Оливии, однако увидела лишь доктора Картера за рулем. Лицо у него было безрадостным, и, судя по направлению, ехал он в Шарлоттсвилль принимать пациентов. Он явно уезжал на несколько часов, а то и вовсе на весь день.

Будь у Сэйди хоть капля здравомыслия, она бы отправилась домой и сосредоточилась бы на своих делах. Однако она поймала себя на том, что все больше думает об оранжерее и о госпоже Оливии. Ей показалось вполне правильным, если она съездит поблагодарить ее за переданные журналы. И, не успев даже отдать себе отчет в том, что делает, Сэйди покатила в Вудмонт.

Пятнадцать минут спустя она, словно в нерешительности, притормозила перед парой одинаковых столбов на въезде в поместье, однако, не успев себя отговорить, поехала по длинной подъездной дороге. Как всегда, подрулив к особняку сбоку, Сэйди припарковалась перед входом на кухню. Потерла влажные ладони о штаны и постучала в дверь.

Миссис Фритц прищурилась, глядя на нее в окошко, словно не поверила своим глазам. Вытирая руки белым фартуком, она поспешила к двери.

– Доброе утро, миссис Фритц, – как можно бодрее поприветствовала ее Сэйди. – Я приехала поблагодарить госпожу Оливию за журналы.

– Не понимаю, о чем ты говоришь. Но если тебя здесь застанет доктор Картер, то мигом вызовет шерифа. Госпожа Оливия все силы приложила, чтобы не дать ему отправить тебя за решетку.

– Я не хотела, чтобы кто-то пострадал, – скованным голосом, едва сдерживая в себе эмоции, – ответила Сэйди. – Это был несчастный случай.

Глубоко вздохнув, миссис Фритц завела девушку внутрь.

– Я это знаю. Просто госпожа Оливия слишком уж чувствительная по части вынашивания детей.

– Как она сейчас? В порядке?

– К счастью, уже перестала принимать этот лауданум. Опий ее, конечно, избавлял от боли, но она большую часть времени спала. Я так рада, что она рассталась с этим снадобьем. Теперь она почти все время проводит в своем зимнем саду. И, кстати, сейчас она тоже там.

– Так все заказанные растения уже прибыли?

– Да, уже доставили. И она почти все сама успела посадить. Доктор Картер не хотел, чтобы она перетруждалась, но госпожа Оливия сказала, что просто сойдет с ума, если не будет чем-нибудь заниматься. И чем больше она хлопочет там, в оранжерее, тем лучше себя чувствует.