Один на один с металлом - Сергей Петрович Кольцов

времен Отечественной войны. Таможенный контроль оказался чистой формальностью, по крайней мере для нашей группы. Да и для других гражданских пассажиров тоже… Как я понял из обрывков разговоров во время полета, сюда летели строители, энергетики, мелиораторы… «Тоже выполнять свой интернациональный долг», – с грустью подумал я, вспоминая слова напыщенного, как индюк, подполковника.

При выходе из аэропорта нашу группу уже ждали. Всех моих попутчиков, кроме нас с Сергеем, быстро усадили в автобус, и он куда-то поехал, объезжая особенно большие лужи. Минут через пять подъехали два тентованных «газика». Из первого вышел человек европейской внешности, одетый в легкий костюм, и позвал Сергея. Мы пожали друг другу руки, и, перепрыгнув через лужу, он забрался в машину.

– Витек, ты чего, уже своих не узнаешь! – раздался сбоку знакомый голос.

Я повернулся и увидел двух человек. Первый был Луис, рядом с ним стоял и вежливо улыбался молодой вьетнамец. В глаза бросался шрам над левой бровью парня. Был он худощав, примерно моего роста. На голове ежик коротко стриженных волос. Через секунду я оказался в мощных объятиях друга.

– Ты извини, мы чуть-чуть припоздали. Кстати, как говорится, прошу любить и жаловать, – кивнул он на вьетнамца. – Старший лейтенант Ли Ши Ван. Работать вы будете вместе, ну а я буду курировать вашу работу.

– Погоди, Луис. Я толком ничего не понимаю. Ведь я из военной разведки, а ты – из «конторы» [115].

– Да все просто, Витек. Я работаю в соответствующем отделе [116] при Первом главке. Наша задача – это сбор военной информации о противнике, о базах НАТО, представляющих угрозу для СССР и наших союзников. В данном случае Демократической Республике Вьетнам. Изучаем, так сказать, с нелегальных позиций. Как охраняют и обороняют американские военные базы, ищем уязвимые места. Ну, а поскольку здесь наши задачи практически полностью совпадают с работой вашего ведомства, то и работаем вместе. Это санкционировано вашим генералом Ивашутиным [117] и моим начальством.

Я заметил, что во время нашего разговора вьетнамский офицер тактично перешел на другую сторону от машины.

– Давай, садись. Время поджимает, – Луис торопливо распахнул заднюю дверь кабины. – По дороге расскажу самое необходимое.

Мы с Луисом уселись на заднее сиденье, свой чемодан я приткнул между ног. На переднем сиденье рядом с водителем сидел вьетнамский офицер. На его коленях лежал автомат Калашникова. Солдат-водитель был одет в форму зеленоватого цвета, на голове – тропический шлем.

– Что, пошаливают тут у вас? – я указал взглядом на автомат.

– Само собой. Наши с тобой американские коллеги тоже хлеб даром не едят. Три дня назад блокировали на подходе к нашему зенитно-ракетному дивизиону диверсионную группу. Группу уничтожили, а двоих взяли живыми, – пояснил Луис. – Поэтому у меня в дороге всегда несколько гранат под рукой, – показал Луис ребристый корпус «феньки», выкрашенный в темно-зеленый цвет, и кобуру автоматического пистолета Стечкина. – На то и щука, чтобы карась не дремал, – бросил он, доставая пистолет и внимательно вглядываясь в окно. – Тут недалеко граница с Лаосом, оттуда на американских вертолетах и забрасывают диверсантов.

Около часа мы ехали по глинистой, раскисшей от дождей лесной дороге, пролегающей через густые джунгли. В окно я наблюдал белые известняковые скалы, стоящие над рекой, рядом с которой проходила дорога. Когда мы выехали на шоссе и по обочинам замелькали крытые листьями дома, мои спутники убрали оружие.

– Мы сейчас подъезжаем к городку Сонла, который находится на краю горной долины Дьенбьенфу. В этой долине в мае пятьдесят четвертого года произошло крупное сражение, после которого закончилась французская оккупация Вьетнама. И после этой победы Вьетнам получил независимость от Франции. А тогда французский экспедиционный корпус под командованием генерала Наварра пытался захватить эту часть страны. Здесь была создана крупная военная база. Причем большая часть этого гарнизона состояла из головорезов Французского Иностранного легиона… Систему отбора и комплектования этой структуры знаешь? – повернулся ко мне Луис. – Легион формируется только из иностранцев, гражданам Французской Республики в него официально вступать запрещено. А главное то, что преступное прошлое рекрута никого не интересует. Более того, после вступления в легион каждому легионеру меняют имя и фамилию… Ну вот. Почти полностью те легионеры были бывшими эсэсовцами, оказавшимися после окончания Второй мировой войны в западной зоне оккупации. Руки у них у всех были по локоть в крови. Французы поставили эту публику перед выбором – либо выдача Советскому Союзу, в крайнем случае долговременная отсидка в тюрьме, либо участие в колониальной войне в Индокитае… Естественно, что желающих отправляться в сибирские лагеря среди этой публики не было. А здесь они творили то же самое, что и на нашей земле…

– Родную деревню моего отца парашютисты Иностранного легиона сожгли вместе с жителями, – внезапно по-русски добавил вьетнамский старший лейтенант.

– А тогда бойцы вьетнамской армии при помощи советских советников сумели доставить через горные хребты и джунгли вокруг базы тяжелую артиллерию и установки «катюша». Этого французское командование явно не ожидало, и после тяжелых боев гарнизон базы капитулировал. Сражение шло пятьдесят девять дней и неофициально считается последней битвой войск СС. Кстати, со сдавшимися в плен разбирались наши контрразведчики, и многие легионеры все-таки получили по заслугам. Ведь в войсках СС у каждого была татуировка с группой крови. Даже если выжечь ее кислотой, след все равно останется, – проговорил Луис и замолчал.

– У меня отец там погиб в последний день боев, – снова прозвучал голос с переднего сиденья. – Он был командиром минометной батареи…

Тем временем наш «газик», миновав небольшой поселок, снова заехал в лес. Минут через десять пути мы оказались перед железными воротами, выкрашенными в пятнисто-камуфлированный цвет. Такого же цвета была будка контрольно-пропускного пункта, находящаяся в тени больших деревьев. Оттуда вышел вьетнамский солдат, подошел к машине и, открыв переднюю дверь, мельком взглянул на Луиса и двух своих соотечественников. Затем заговорил со старшим лейтенантом, два раза посмотрев на меня. Я понял, что Луис здесь явно не первый раз, если дежурный по КПП знает его в лицо. Старший лейтенант показал бойцу какую-то бумагу, тот пробежал ее глазами, отдал честь и что-то крикнул. Открылись ворота, и мы заехали на территорию воинской части.

В глаза мне сразу бросилась смотрящая в небо счетверенная зенитная установка «Эрликон» немецкого производства времен Второй мировой войны. Перехватив мой взгляд, Луис пояснил:

– Зенитные автоматы стоят по всему периметру этого тренировочного лагеря. Если американцы установят его место расположения, то как минимум сюда пожалует эскадрилья истребителей-бомбардировщиков «Фантом». Поганая штука, доложу я вам. У них под крыльями ракеты «воздух-земля»… А я в Хайфоне под такой огненный дождик попал. Хорошо, что люк