Карим. Против воли - Юлия Бонд

— Убей.

— Не понял.

— Говорю, убей меня, раз я не подчиняюсь твоей воле. В твоей же семье именно так и поступают!

— Что ты несёшь? Что за бред? — фыркнул Карим, покрываясь от злости багровыми пятнами. — Не приписывай меня к Вагифу.

— Серьёзно? А чем ты лучше его? Яблоко от яблони не далеко падает, знаешь ли!

— Повторяю! — оскалился Карим, сжимая ложку до беления пальцев. — Я — не Вагиф.

— А кто ты? Кто ты такой, чёрт возьми?! Почему я должна была из-за тебя умереть? Почему из-за тебя меня похитили посреди белого дня? Почему усадили в машину и отвезли, куда подальше, в настоящий лес? Почему меня изнасиловали, куда только можно? Почему в моё тело всадили столько пуль, а затем кинули в яму, оставляя на ужин диким зверям? Почему я должна была всё это пережить? Почему, Карим?

— Люба, откуда я знаю «почему»? Поверь, если бы я заранее мог знать, что у людей в голове, то подобное точно не случилось! Ясно? — рявкнул Карим, отшвыривая ложку в сторону.

— Ладно, не мог. Тогда почему не остановился, когда я тебя об этом так сильно просила? Зачем мучал меня? Мне было больно, Карим! Очень больно! После того изнасилования во мне всё перегорело. Меня воротит от одного только слова «секс». Понимаешь? А ты, ты ещё больше загнал в моё сердце боль! Ты проехался по мне настоящими танком! — Люба говорила и говорила, не подбирая выражений, не стесняясь слёз, которые в этот момент лились из глаз в три ручья. — Как мне теперь жить, скажи, Карим? Как теперь смотреть в твои глаза, зная, что мною пользовались, как шлюхой!

Карим слушал её истерику и пропускал через сердце каждое слово. Новые обстоятельства, про которые рассказала девушка, вылились на его голову ледяной водой. Он и знать не знал, что два месяца назад супруга пережила сексуальное насилие, а потому ещё сильнее сжал пальцами скатерть, ощущая, как по венам расползается ярость.

— Прости меня. Я не ведал, что творю. Прости, — Карим, не выдержав приступа боли, поднялся со стула и упал на колени прямо перед любимой девочкой. — Я не знал. Ничего. Не знал.

Карим обхватил руками худенькие ноги и, прижавшись к ним торсом, положил голову на колени супруги.

— Мы справимся. Вместе. Справимся. Всё будет хорошо, — произнёс Карим, искренне веря в их «мы» и в такое же «вместе».

— Я жить не хочу, Карим, — отозвалась Люба, продолжая глотать колючие слёзы. — Зачем теперь?

Карим встрепенулся. Поднялся с колен и в мгновение ока обхватил ладонями овал девичьего лица. Надавил на скулы пальцами и посмотрел таким колким взглядом, что у Любы содрогнулись все внутренности.

— Никогда так не говори! Слышишь? Нужно жить. Всегда нужно жить, чтобы не случилось. Понимаешь? — мужской голос сорвался на крик, но только Люба и не думала успокаиваться.

— Как? Ты сможешь жить рядом со мной? Будешь прикасаться ко мне, зная, что я испорченный материал? Вещь, которой пользовались?

— Мы всё забудем. Начнём с чистого листа. Главное, что ты жива, что я рядом, что люблю тебя.

— Это уже неважно. Ничего не изменить.

— Бред, — фыркнул Карим. — Важно. Для меня. Очень важно. Да! Мы не можем изменить прошлого, но будущее — всегда за нами. Дай руку, — Карим вытянул перед собой руку и уставился на Любу пронзительным взглядом.

Люба долго сомневалась, смотря на мужа снизу вверх. Ему легко говорить, что всё можно забыть, ведь он не был в её шкуре. Его не мучают каждую ночь реалистичные кошмары, в которых тот роковой день повторяется снова и снова, а потому, нет. Будущее не изменить, как и прошлое.

— Дай. Свою. Руку, — Карим отчеканил каждое слово, и девушка подчинилась, положив сверху большой ладони тоненькие пальчики. — Пока я жив, пока бьётся моё сердце, я буду рядом. Я всегда буду рядом и обещаю, что отныне никто и никогда не причинит тебе вред. Верь мне, пожалуйста.

— Не могу, — отрицательно мотнула головой.

— Почему? Ты же раньше доверяла мне. Ты же сама ко мне пришла, когда нуждалась в помощи. Я не изменился. Такой же, как был тогда и сейчас люблю тебя не меньше, чем вчера. Чёрт, — выругалась Карим, подбирая правильные слова. — Да я люблю тебя ещё сильнее, а завтра буду любить сильнее, чем сегодня. Я всегда буду любить тебя, несмотря ни на что.

Больше молодые люди не говорили. Когда сердца стучат в унисон, когда глаза щипает ядовитыми слезами, когда в душе надрываются струны — слова не нужны. Так и сидели в причудливой позе, не считая времени. Карим стоял перед супругой на коленях и держал девушку за руку, одаривая таким нежным взглядом, что Люба сдалась. Прекратила бросаться колкими фразами и даже вымученно улыбнулась, ощущая, как по телу расползается неожиданное спокойствие.

***

Они ехали в направлении столицы несколько часов. На улице вечерело. С неба падал пушистый снег, устилая дорогу белым полотном. Люба куталась в свой пуховик и всё время смотрела в окно на мимо мелькающие деревья, дорожные знаки и одинокие строения, встречающиеся достаточно редко.

Карим сжимал руль, сосредотачивая всё внимание на дороге, но иногда бросал беглый взгляд на Любу, чтобы убедиться в её душевном покое и равновесии. Как бы он не старался, но выкинуть из головы колкие фразы так и не смог. Жить она не хочет! Как это?! По какому вообще, а? Понятное дело, что у супруги случилась истерика. Само собой, виноват в этом он сам, но не хотеть жить? Нет. Исключено. Потерять Любу не может. Ни сегодня. Ни завтра. Никогда не может потерять.

— Ты не голодная? Может быть, нужно в туалет или, что другое? Только скажи, — обратился Карим к Любе, когда до столицы оставалось несколько сотен километров.

— Ничего не хочу. Всё нормально, — ответила девушка, обнимая себя за плечи.

— Замёрзла? Сейчас повышу градус.

В салоне становилось всё жарче и жарче, но Карим смиренно терпел, видя, как супругу знобит; как она прячет руки в карманах и зарывается лицом в воротнике пуховика. А потому мужчина увеличил температуру печки на самый максимум. Девушка согрелась. Скинула с себя пуховик и в скором времени заснула. Карим остановил ауди возе обочины и откинул спинку сиденья назад, чтобы его девочке было комфортнее и просторнее. А потом ещё долго смотрел на её румяное личико, которое во сне приобрело безмятежность и покой.

Добрались столицы ближе к полуночи. Карим въехал во двор и, припарковав ауди в подземном гараже, вышел из машины. Открыл дверь со стороны пассажира, протянул перед собой руку и искренне улыбнулся:

— Добро пожаловать домой.

— К добру ли? — отозвалась Люба, смотря на мужскую ладонь с неким прищуром глаз.

— Очень к добру. Идём.

Девушка согласно кивнула головой и, поднявшись с кресла, поравнялась напротив Карима. Вложила в его раскрытую ладонь свои пальчики и заметно вздрогнула, ощущая приступ дежавю. Ещё буквально пару месяцев назад всё было иначе. Она любила этот дом, любила свою жизнь, любила мужчину, который держал её за руку, но сегодня, сейчас… Сейчас не было ничего, кроме страха.