Всем спокойной ночи - Дженнифер Вайнер

Я кивнула.

— Так они собирались — сейчас, минуточку, это я помню — «способствовать нашему вхождению в университетскую среду». А возможно, и удостовериться, что мы умеем пользоваться столовыми приборами и прочим.

Она раскатисто захохотала, но мне показалось, что в ее голосе прозвучала боль.

— Значит, вы с Китти жили в одной комнате?

— Для начала — в одной палатке. Фактически нас поселили на заднем дворе у одного профессора. У Китти были с собой топографические карты региона и коробочка с кремнем для высекания огня. Она сказала мне, что провела лето за чтением пособий по выживанию и теперь знает, какие грибы ядовитые и как определить север по моху на деревьях.

Дори покачала головой.

— У нее и еда была с собой в рюкзаке. Я этого никогда не забуду. Похоже, она думала, что нас и кормить-то не станут. Какая-то лапша быстрого приготовления и банки с фасолевым супом… — Ее большие голубые глаза налились слезами. — Чтобы быть готовой. Готовой ко всему.

«Готовой ко всему», — записала я, пока Дори смотрела на потолок, моргая и помахивая рукой перед глазами.

— Хэнфилд не нравился Китти, — произнесла она.

— Что вы имеете в виду?

Дори вздохнула, тряхнула кудряшками и деликатно отщипнула от слоеного пирожного с малиной.

— Вы там когда-нибудь бывали?

— Я училась в Колумбийском университете.

— Тогда, полагаю, у вас есть общее представление. В кампусе жили девушки, которые приехали туда на собственных машинах. У них были свои лошади. Девушки, у которых было все — одежда от лучших дизайнеров, стрижки за двести долларов, бриллиантовые сережки, жемчужные ожерелья. После окончания учебы их ожидала прекрасная жизнь. — Дори наморщила носик. — Ну, или, по крайней мере, их ожидали трастовые фонды.

Я кивнула, вспоминая свои старшие классы и всех этих хорошеньких девиц из своей школы, источавших уверенность в том, что любые трудности, возникшие на их жизненном пути, вполне можно разрешить с помощью нужных связей. Или большого количества наличных денег.

— А у Китти ничего этого не было?

Я вспомнила потрепанную «Хонду», которую видела на парковке у мэрии.

— Как я уже сказала, Китти была красивая, — проговорила Дори. — Но у нее была… — Она помахала рукой над головой. — Слишком пышная шевелюра. Перманент с начесом, обилие косметики. В общем, дешево и кричаще для Хэнфилда. Она это все поняла уже через неделю и сделала короткую стрижку, сняла с себя все золото, но… Первое впечатление, и все такое.

Я кивнула, пытаясь представить безупречную, элегантную Китти с плохим перманентом и яркими голубыми тенями.

— А она ревновала к другим девушкам?

— Нет, — протянула Дори. — Я бы сказала, она очень четко осознавала, что есть у них и чего нет у нее. Ну а как можно было этого не замечать? Мы же слышали разговоры девиц, обсуждавших, что хорошо бы слетать в Нью-Йорк на выходные за покупками или смотаться в Швейцарию на весенние каникулы. Трудно не заметить, в каком мире ты живешь. Просто дело в том… — Она опять замолчала и смахнула крошки с груди. — Не каждый предпринимает конкретные шаги, чтобы изменить ситуацию.

Я наклонилась вперед, забыв об остатках пирожного на коленях.

— И что сделала Китти?

Дори резко опустила голову, словно уворачиваясь от удара.

— Об этом мне не совсем удобно распространяться. — Она наклонилась вперед, серьезно глядя на меня. — Она была хорошая девочка с добрым сердцем. И все мы совершаем глупые поступки в колледже. Ведь для этого колледж и существует, правда же?

Я прижала руку к сердцу.

— Все, что вы мне скажете, не выйдет за пределы этой комнаты.

Дори снова вздохнула и покачала головой.

— Взрослые мужчины, — тихо промолвила она.

Я записала ее слова.

— Вы должны понимать, какой она была красивой, какой умницей. Она была милая, она была полна надежд, и она была… — Дори снова провела пальцем по краю своей тарелки, как бы пытаясь найти там подходящее слово. — Если кто-нибудь заболевал, именно Китти заботилась о нем. Она могла накормить куриным бульоном в подогретой тарелке, умела шить. Если что-то оторвалось, Китти могла пришить это. — Она снова помахала рукой перед глазами, шмыгнув носом.

Китти могла получить любого после того, как разобралась с прической, любого парня своего возраста, а вместо этого встречалась с мужчинами… старше пятидесяти лет.

«Вот тебе на!» — подумала я, записывая откровения Дори в блокнот.

— А Китти встречалась когда-нибудь с профессором? — спросила я. — С человеком по имени Джоэл Эш?

Дори резко выпрямилась в кресле.

— Так вы знаете об этом?

Я кивнула. Дори крутила салфетку.

— Это было нелепо. Он посылал розы в нашу комнату в общежитии, писал стихи — просто жуткие стихи. Китти и я потешались над ними. Мистер Важная Шишка, редактор из самого Нью-Йорка, и все, на что он был способен — это «твои глаза, как васильки». И я, бывало, спрашивала ее: «Ну почему, Китти? Почему именно он?» Я бы поняла, если бы он был кем-то вроде Харрисона Форда, ну такой, изысканный, с привлекательной внешностью, ну, чтобы он ей все покупал и делился бы с ней жизненным опытом.

— А Джоэл Эш этого не делал?

Дори засмеялась — коротким, злым смехом.

— Ну, кое-что он ей купил. Пару жемчужных сережек. Она так ими гордилась, носила каждый день. А еще он дал ей работу. По крайней мере я так слышала. Но, как я уже сказала, мы больше не дружили. Китти знала, что я не одобряю ее поступков.

Дори поставила тарелку на кофейный столик.

— Мой отец бросил мою мать — ушел к другой женщине, помоложе. Представляете, как мне не нравилось, что она предпочитала компанию чужих мужей. В то время я была женщиной очень высоких идеалов, — закончила она со вздохом.

— Вы не помните имен этих других мужчин?

— Нет. Китти знала, что я это не одобряю, поэтому со мной не делилась. Когда они звонили, она уходила с телефоном в коридор, и они заезжали за ней в библиотеку. Не хотели появляться в общежитии.

Дори промокнула губы розовой льняной салфеткой и посмотрела на часы, стоявшие на рабочем столе. Часы украшала эмаль персикового и бледно-зеленого цветов.

— Когда вы спросили ее, зачем ей это нужно, что она вам ответила?

— Заявила, что у нее были свои причины. Я ей сказала, что чего бы она ни добивалась, чего бы ни искала, при ее уме у нее всегда найдутся другие способы получить то, чего хочет. Китти была такая хорошая…

Глаза ее снова наполнились слезами. Она моргнула, промокнула глаза и помахала ладонью над ресницами.

— Бедная Китти. Бедные маленькие девочки.