Эланус - Урсула Познански

и вернул Элануса назад, одновременно лихорадочно соображая, кто были эти двое. Может быть, одним из них был Эрих? Вполне возможно. Причём он был как раз тем, кто вёл себя более уверенно. Тем, кого не пугало «остальное».

Эланус влетел внутрь. Йона поймал его и поставил на зарядку. Он впервые серьезно задумался о том, чтобы последовать совету Марлен. Свалить отсюда, вернуться к родителям.

Эта мысль всё ещё звучала в нём, когда пропищал сигнал его мобильника о поступившем смс. Шраттер, подумал Иона. Наконец-то.

Но это была Марлен. Она словно почувствовала, что он только что думал о ней.

Куда ты пропал? Бездельничаешь? Болеешь? Или ты всё-таки попался в руки русской мафии? Серьезно, дай хотя бы коротко знать о себе.

На душе у него потеплело. Это было самое прекрасное ощущение за последние недели. Марлен о нём волнуется.

В ответ он коротко описал ей то, что делал со вчерашнего вечера. Свой полёт к дому Тима Земана, аварию, которая чуть не случилась из-за ветра, посещение Линды…

Не упомянул он только тех, кто только что звонил в дверь к Хельмрайхам. Возможно, он действительно хотел домой, да, но он ни в коем случае не хотел бы, чтобы Марлен ещё раз предложила ему это.

Итак, сначала они хотели бы прозондировать обстановку, и лишь потом нанести удар. Это давало ему немного времени. Или он ошибался?

Йона сел на пол, обнял одной рукой Элануса, который на ощупь был гладким и тёплым, и постарался разложить по полочкам всё, что ему было известно на данный момент.

В этот раз уже Йона стоял у окна и ждал, когда Паскаль вернётся домой. Когда он увидел, как тот сворачивает за угол, и убедился, что опасности нет, он выбежал на улицу.

– Паскаль!

– Эй! – Тот уже дошёл до садовых ворот сада и теперь повернулся к Ионе. – Что случилось? У тебя что, нет сегодня занятий в университете?

– Не у меня. Могу тебя кое о чём попросить?

– Ну конечно!

Йона слегка приподнял алюминиевый чемоданчик.

– Присмотришь за ним? Мне стало неспокойно оставлять его дома, когда я ухожу.

Он увидел короткое замешательство Паскаля.

– Могу! Правда, по-моему, это очень большая ответственность, больше чем обычно, но если ты считаешь, что я справлюсь…

– Несомненно. – В голосе Йоны звучало больше уверенности, чем он ощущал внутри. – Спрячь под кроватью или где-нибудь ещё и, пожалуйста, не рассказывай об этом ни своим приятелям, ни родителям.

– Понятно. – Паскаль протянул руку за чемоданчиком. – Я и до сих пор никому не сказал ни слова. Хотя, если честно, это совсем не относится к моим достоинствам. – Он вставил ключ в замок входной двери. – Ты вернёшься за ним сегодня?

– Да. Но я не знаю точно, когда это будет.

– Да, в общем-то, без разницы. Я до конца дня буду дома, на этот раз займусь химией. – Он немного встряхнулся. – Будет непросто удержаться от соблазна и вместо химии запустить этого малыша.

Очевидно, весь ужас Йоны от одной мысли об этом отразился у него на лице, потому что Паскаль со смехом отмахнулся.

– Да я пошутил! Я бы никогда не решился на это. Хотя я внимательно наблюдал за тем, как ты это делаешь. – Он помахал чемоданчиком. – Так что я знаю, как это делается.

Йона достаточно хорошо изучил своего соседа, чтобы знать, что тому доставляло огромное удовольствие подшучивать над ним.

– Тогда ты знаешь и о том, что без полётного контроллера или ноутбука ты точно не сможешь абсолютно ничего сделать с Эланусом, кроме как заставить его висеть в воздухе.

– Да знаю, – весело ответил Паскаль. – Кстати, что ты делаешь сегодня после обеда?

– Ничего весёлого, – хотелось ответить Йоне. Но вместо этого он произнёс: – Сегодня я собираюсь кое-кого навестить.

29

Следовавший до больницы автобус был почти пуст. Йона сидел в предпоследнем ряду, прижавшись лбом к прохладному стеклу, и мучительно ощущал, как медленно он продвигается вперёд. Через каждые пятьсот метров остановки, а ещё светофоры, другие автомобили, пешеходы на переходах. С Эланусом всё было бы значительно быстрее, элегантнее и проще.

Но в то же время поездка на автобусе дала Йоне время продумать до мелочей предстоящий разговор с Линдой. Их общение в прошлый раз каким угодно, но только не дружелюбным. Если сегодня всё сложится иначе, то Йоне придётся пойти на уступки и сделать шаг навстречу Линде – только не слишком большой шаг.

В итоге он настолько погрузился в свои мысли, что чуть не проехал нужную остановку.

Снизу больница выглядела значительно более впечатляюще, чем с воздуха. Более обширной и необозримой. Несмотря на это Йона уверенно направился к входу. Он точно знал, куда ему необходимо было идти: он дважды просмотрел сегодняшнюю утреннюю видеосъёмку и точно запомнил, где находится палата Линды. И даже находясь в здании, он мог легко вызвать в памяти местоположение палаты – словно яркая алая точка вела его к ней по коридорам больницы.

Он поднялся на лифте на четвертый этаж. Как раз настало время для посещений. Рядом с ним стояла пожилая женщина с небольшим букетиком цветов в руке. Он подумал, что, наверное, и ему следовало что-нибудь принести Линде.

Сомнения возникли у него лишь тогда, когда он оказался перед дверью палаты. А что, если её сейчас навещают родители? Он не знал, где они живут, но скорее всего они сразу направились к своей дочери, с которой произошел несчастный случай.

Или ещё хуже: что делать, если у её постели собрались многочисленные друзья? Может быть, даже Арон и Тим? Им он никогда не смог бы вразумительно объяснить, что «зашёл просто так».

И всё же не могло быть и речи о том, чтобы повернуться и уйти. Йона поднял руку и тихо постучал в дверь.

Ответа не последовало, лишь внезапный визг двух человек, очень высокий и радостный. Не раздумывая долго, Йона открыл дверь.

Линда неподвижно лежала в своей постели, лицо её было обращено к окну. На соседней койке, стоявшей ближе к Йоне, лежала женщина старше тридцати лет. На стуле рядом с ней сидел мужчина – скорее всего, муж, а на койке бодро скакали двое детей. Наверняка, именно их визг и слышал Йона.

Он улыбнулся, приветливо поздоровался и подошел к койке Линды. «Привет», сказал он «Как дела?»

Сначала она перевела на него вгляд, затем резко подняла голову. «Ты?» Она хотела приподняться, но её лицо исказила гримаса боли, и она осталась лежать. «Что ты здесь делаешь?»

Она вскрикнула так громко, что