Веритофобия - Михаил Веллер

Интереснейшая логика: внутри страны мы были людоеды, хотя не такие прожорливые, как враги клевещут. Но это свои, их можно. А вот чужих — ни-ни, тут мы безгрешны и договоров не нарушаем, на чужое не заримся. У своих можно отобрать последнюю рубаху и сдать в рабство за колючую проволоку — но чужой земли мы не хотим ни пяди. А что верим в победу мирового коммунизма и содержим Интернационал с начальством в Москве и филиалами по всему миру за наш счет — это так, на перспективу трудящимся, к нападению на буржуев и фашистов это отношения не имеет.

То есть. Общая установка: мы хорошие и всегда правы, по всему полю пространства-времени. Но были отдельные недостатки и даже ошибки, возможно даже вынужденные преступления. Но они — отдельные! Это не система! Потому что система — это мы вообще хорошие, честные, добрые и справедливые. А недостатки и ошибки — отдельные! Они в принципе наших верных действий не меняют.

А коли недостатки отдельные, разрозненные такие, а достоинства — это огромное и единое пространство, такая система достоинств и хорошести — то можно эти отдельные недостатки стараться отрицать, приуменьшать, задвигать с глаз долой. И каждый раз «историк» отрицает не скверную систему — а отдельный недостаток на фоне хорошей системы.

Моя страна всегда хороша и права — это базовая система взглядов, покоящаяся на уровне эмоций и инстинктов. Мой участок — это моя жизнь, так мир устроен. И участок своей жизни необходимо защищать ото всех, не то сдохнешь.

И когда эта базовая система-инстинкт вступает в противоречие с негативной информацией о себе же — борьба происходит не на уровне единой логики и равных аргументов, не в рациональной сфере. Этот спор только выглядит бурей в информационном поле. На самом деле здесь информация противопоставлена инстинкту выживания. Потому что позитивная групповая самооценка — это не вопрос логики, это вопрос самоутверждения. Каковое есть отражение самореализации. Каковая есть проявление инстинкта жизни. Каковой и сам-то есть персонифицированное проявление эволюции Вселенной.

Вот так примерно. А вы как думали.

Так что государственную политическую пропаганду, обратившую блуждающий взор свой в прошлое, историей считать никак нельзя, если всерьез. А ее опровержение — это не фальсификация истории, а именно замещение фальсификации историей. Замена лжи правдой, просто говоря.

А почему ложь искренне не желает слушать правду — мы и попытались выяснить.

Как только я слышу, с экрана телевизора или в какой-то дискуссии: «Русскому человеку свойственна тяга к справедливости» — во мне появляется протяжное чувство — от задумчивости и несогласия до раздражения и бешенства.

А французскому человеку не свойственна тяга к справедливости? Руссо случайно не француз? Это не французы провозгласили лозунг «Свобода, равенство, братство»? Не они устроили Великую революцию, чтобы уравнять в правах всех людей всех сословий? Не они ли написали Декларацию прав человека и гражданина?

А английскому человеку не свойственная тяга к справедливости? Робин Гуд был англичанин — или кто? Великую Хартию вольностей не в Англии заставили короля подписать? Не в Англии начали гражданскую войну и казнили короля — чтобы не смел обирать народ без согласия народных представителей?

А американскому народу не свойственна тяга к справедливости? Это не они приняли Декларацию Независимости за 15 лет до французской революции? А как насчет Американской Конституции и Билля о правах? Где Бог создал всех людей равными и наделил равными правами на счастье?

Братья Гракхи, отдавшие жизни за справедливое устройство жизни всех римлян, чем и славны в истории уже две тысячи лет — тоже не русские, нет? А вообще «юстиция» на латыни значит «справедливость». Как насчет тяги римского человека к справедливости? Тянулся, как мог. А русского человека тогда еще не было. Можно сказать, его предок только еще тянулся стать русским.

А что же — в результате тяги русского человека к справедливости — жизнь в России справедливее, чем в других странах? Мы вот все немцев презирали за расчетливость, экономность и меркантильную протестантскую мораль. Где уж фрицам до русской широкой души и тяги к справедливости! Ну и как — где выше разрыв между сверхбогачами и нищими — в Германии или в России? Где легче жить приличнее, где проще найти общий язык с чиновником, где суд будет судить тебя по справедливости, а не по звонку и не за взятку? Где тебя легко кинут и не отдадут заработанного — в Германии или в России?

Где больше всего в мире брошенных детей? Три раза перечитайте эту фразу, пожалуйста. Да, в России. И вы будете петь о тяге русского человека к справедливости? Тянется. Признаем честно — тянется. Нет, не только к бутылке или в чужой карман. Ко всему хорошему тянется прежде плохого, ну в основном. И к справедливости тоже тянется. Но — не больше других. Скорее меньше. Уж пардон.

Вот он угнетен в бесправии своем — и мечтает о справедливости. А стал чиновником — и забыл о справедливости. А тянется к своей выгоде и начальству.

Чем больше человека обидели — тем больше он мечтает о справедливости. Тянется, можно сказать. А русский человек обижен всю историю. Оттого он мечтатель.

Но обиженный и справедливый — это разные вещи. Уж очень легко и быстро русский человек превращается при случае из обиженного в обидчика. Из толпы вынь, на ступень возвысь, в кресло посади и защиту дай. И тогда гляди, как он будет тянуться к справедливости.