Неприкаянные - Эйлин Фарли

— Что ты делаешь? — пискнула она, зажмурившись, когда я ласкал ее между ног.

О, да!

Я отлично знал, что делал. А она-то как раз ни черта! Неопытная девчонка. «Детка» — вот почему Келли так ее называл. Вот почему он бесился, что у него не было шансов лишить ее невинности. Этот монстр мечтал «наказывать» Франк всю ночь. Её-то? Келли либо извращенец и конченый псих, либо просто врал, чтобы досадить мне.

«Гризли».

Ее поцелуи и движения тела. Моя убежденность в том, что Франк — огонь, львица. Кричащие наряды, уверенная манера держаться, дерзость и талант крутить парнями.

Лицемерка.

Воображала! Все эти ее пошлые шуточки, намеки — лишь прикрытие. Трусиха. А ведь еще меня попрекала…

Школьные легенды.

Баба-приз, нимфетка, вуду и привороты — всё брехня! Испуганная девчонка, затянутая внизу живота в тугой узел. Я планировал брать Франк жестко, на высоких скоростях. Слишком много чувств, слишком большое желание показать звериное нутро. Планы поменялись. Медленно и аккуратно развязать тот узелок. Чтобы маленькая стервозная ведьма именно со мной узнала, что такое физическое наслаждение.

Прикосновения.

Я ласкал ее снаружи, затем — проникновение пальцев внутрь. Теплая, узкая, влажная. Франк не простонала, а скорее шумно вздохнула. Разрумяненные щеки. Её стыдливость от того, что кто-то делает с ней такие вещи. Я дал ей немного прийти в себя. Остановился, чтобы целовать. Губы, шея, грудь, живот. Её кожа покрылась смешными мурашками. Она пыталась притянуть к себе обратно, наверх, наверное, думая, что я собираюсь… Оральный секс. Черт! Такие утехи для более искушенных, раскрепощенных девушек. Франк бы горела от стыда. Я приказал ей развернуться ко мне спиной. Задранный подол желтого платья. Её классная, загорелая попа с тонкой белой линией от трусиков-стрингов. Франк вцепилась в полки, когда я потерся ширинкой о ее упругие ягодицы.

Азарт.

Стратегия вместо похоти и неистовства. Нереальный кайф от наблюдения за ней и исследования её обалденного тела. Вибрирующие движения пальцев. Одновременно внутри и снаружи. Франк начала тихо постанывать. Затем запрокинула голову, выгнулась и отклячила попу. Ее сложный морской узелок потихоньку начал развязываться. Я желал иметь какую-то кнопку, чтобы отключить комплексы, страхи в ее голове. Но, увы, такую кнопочку надо было еще нащупать в темноте.

Возбуждение.

Низ живота всё больше наливался тяжестью от жгучего желания войти в нее. Нет, не время… Стоны Франк. Она уже сама терлась об меня. Она просила! «Роб, боже!». Ее попытка расстегнуть пуговицу на поясе моих джинсов. Не вышло. Слишком неудобное положение. Я помог. Приспустил штаны и нижнее белье.

Ее касание.

И разворот ко мне лицом! Франк сама нашла «кнопку» в голове. Её изменения. Другая. Довольно смелый взгляд вниз. Любопытство и удивление в глазах. Я снял футболку. Она приблизилась вплотную. Мы ласкали друг друга, покачиваясь в такт. Глубокие поцелуи, умопомрачение от желания взять её немедленно!

Пол.

Паркетный, дубовый, теплый. Я сверху. Такое сильное возбуждение, что, казалось, кончу при первом же проникновении. Пришлось сделать усилие, чтобы собраться. На мгновение представил ее в том мрачном образе сектантки. Не очень-то вышло. Диван в гостиной Келли, шорты и черная футболка на полу, жесткий секс.

Стон.

«Боже!». Стены сонного магазина дрогнули. Франк узнала, что ее ждало за закрытой дверью в моей комнате после той сцены в «Гризли», не окажись тогда отца и мисс Эркин в доме. Я старался не жестить. Ей бы точно не понравился мой обычный стиль владения бабами. Будь на ее месте другая, я б не церемонился. Ласки, аккуратные проникновения, поцелуи — не для каждой встречной. Такие штуки только для классных женщин, по-настоящему желанных.

— Назови меня по имени, — шепнула Франк, задыхаясь.

Я глянул на нее.

— Ты ни разу не назвал меня по имени. — Она поцеловала меня.

Ее имя.

Я и правда называл ее сухо: «Франк». Тем самым как бы держа дистанцию. Произнести три буквы. Ни за что! Она вновь манипулировала. Хотела вытащить из меня признание в том, что между нами что-то может быть. Нормальные, человеческие отношения. Я сказал, чтобы она замолчала.

Движения.

Мягкие, плавные. Франк обвила мою поясницу ногами. Приближение к финалу. Мне было ужас как хорошо, но и физически больно от долготерпения. Она быстрее заработала бедрами. Более глубокие проникновения. Франк стонала, расцарапывая кожу на моих плечах. Животный рык, вырвавшийся из моей груди, и, наконец, набор скорости. Крупная дрожь по её телу и сильная пульсация внутри него. Первый оргазм Франк. Несколько мощных толчков. Я наполнил её!

Глава 43

Месяц с лишним в затворничестве. Книги, телек, двор, бассейн. Никакого желания встречаться с остальным миром. Парни, гулянки — в прошлом. Хоть как-то скоротать время до отъезда в Нью-Йорк. Мама, конечно, повозмущалась, мол, это не по правилам, но она очень устала от моих выходок. Устала от меня. Папа сказал: «Медвежонок, поищи квартиру получше, не в опасном квартале». Никаких Мартинов, Эйденов, Робов. Хватит! Долой провинцию, бывших одноклассников, знакомых.

Звонок тети Энджи. Она начала издалека. То да сё, мол, как у меня дела, чем занимаюсь. Её заискивающий тон и мое неприятное предчувствие. «Мэй, мы с Кристиной решили годик-другой пожить на Филиппинах. Ты же знаешь, что у нее свой парфюмерный бренд? Ну так вот, мы хотим заняться еще и дизайном аксессуаров». Бла-бла-бла про то, что она уволилась из журнала, но, «если что», «кое-какие связи остались».

Меня от нее воротило! Я считала ее типа как старшей подругой. Поддержка надежного человека. Она легко, не особо переживая, предала, кинула. Ну, как кинула… Сказала, мол, я могу «пожить» в их с подругой квартире, так как аренда хаты «оплачена на пару месяцев вперед».

Одна в огромном мегаполисе. Ни единого близкого рядом. Бетон и толпы. Амбициозные, суровые люди, знающие цену всему. Вечная конкуренция и борьба за место под солнцем. Нет! Мне окончательно расхотелось ехать. Признание себе: расхотелось уже давно. Из-за Роба. Его карта-приглашение путешествовать. Желание быть с ним рядом. И никакого желания жить после разговора с тетей! Полнейшая апатия. Градация чувств от презрения до безразличия ко всему. Я ровно, без эмоций сказала ей, мол, ничего страшного. Ни вспышек гнева, ни боли в душе. Пустота. Решение: год провести дома. Никаких резких движений, строительства планов. Уйти в спячку.

По ощущениям, был поздний август. Я потеряла счет времени и не знала, какое число на календаре. Утро-день, солнце-дождь — без разницы. Никаких мыслей о бывших, магии и сексуальных фантазий. Пятничное шоу по телеку. Мама, слава богу, свалила в загородный спа. Не успело такси выехать за