Вышедший из ночи - Елена Элари
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Я же живая, тёплая, жизни дитя! Мне не нужна темнота, но я погибаю каждый раз, как только Он посмотрит на меня, скажет мне слово или прикоснётся ко мне! Что я сделать должна? Как поступить?» — она поднялась и прошлась по комнате.
«Я росла в роскоши, заботе, любви. Не знала бед, хоть и слышала о боле, войнах, о предрасположенной к жестокости судьбе. Я не должна думать о Нём, любить Его и встречи с ним ждать! Бежать, мне бы отсюда бежать…» — в растерянности остановилась она посреди комнаты и осмотрелась, будто надеясь найти выход из замка.
«А сердце рвётся на части, оно жаждет иного… — Онар стало страшно от самой себя. — Оно хочет здесь пропасть. Вэриат где-то в глубине замка и не знает, что я умираю, так хочу увидеть его и обнять».
«О, небеса, что я делаю?! — она села на кровать и закрыла руками лицо. — Что же со мной? Я не должна! Со мной не было такого никогда! Я впервые столкнулась со злом изо льда и огня! Он наваждение, вот и всё, я не виновна, нет здесь моей вины! Арон, где же ты? Спаси…» — она рухнула на подушки и, не высушив, не расчесав волосы, осталась лежать, пока солнце не стало в зените.
***
Уже через день Ра должна была отправиться в путь. Но ей никуда не хотелось уходить, даже мысли о возвращении домой вызывали у неё тоску, а о матери с братом она старалась не думать. Мысль о том, что Ра осталась одна, пугала, но пока девушка находилась в этом замке, всё казалось ей застывшим, пронизанным магией снов, и, как ни странно, её успокаивало это. Ра часто задумывалась, правильно ли себя ведёт, не должна ли она пытаться сбежать, спасти себя, ненавидеть короля Нижнего мира, мечтать о возвращении к людям? И сразу же отвечала себе, что возвращаться то ей не к кому, неизвестно, что с её подругой, Скери сейчас сама уходит за грань, ступает в мир, непривычный людям. Что ненависть ей не свойственна. Что сбегать-то ей незачем и некуда. Конечно, её до сих пор тревожил вопрос, что будет с ней в дальнейшем, но Вэриата Ра не боялась. Может, это и было глупо, но не ощущала она перед ним страх и ничего с этим не могла поделать, да и не хотела. Отчего-то ей было его даже жаль.
«Должно быть, тяжело вот так жить, — размышляла о нём Ра, — в этом замке, практически одному, слуги не в счёт. Жить, когда против тебя целый народ, когда твоя мать находится в бездне, а ты должен ей помочь, но сам опасаешься это сделать. Вэриат же опасается? Иначе, зачем он дал мне амулет против кошмаров, сказав, что не хочет слепо служить Карнэ? Он ищет правильное решение. Хотя, как я могу судить об этом? Я практически не знаю его. Кажется, я часто смешиваю действительность с тем, что сама выдумала. Или, всё-таки замечаю немного больше, чем вижу? Хотелось бы верить, что так… А Смерть, что она хотела сказать своим посланием? Надо же, я знакома со Смертью! Испытываю от этого смешанные чувства, а какого тогда Вэриату, когда он, получается, Смерти родной по крови. Хочется о многом его спросить, но даже если бы решилась на разговор, то вряд ли бы что-нибудь вышло. Вэриат даже не то, чтобы молчалив, он просто многое недоговаривает, держит в себе, остаётся только гадать, что у него в чувствах и в мыслях. Что, впрочем, я и делаю. Мне кажется, что у него там, всё-таки, тьма… но вопрос в том, как сам Вэриат относится к ней».
В этот день Ра вновь гуляла по замку, даже столкнулась с царевной, которая спускалась по лестнице в зал, где обычно проходили их вечера. Онар выглядела немного растрёпанной, но волосы её всё равно были украшены нитями серебра, и не важно, что некоторые пряди выбивались из ажурной длинной косы, царевне это даже шло. Девушки не поздоровались, они не дошли друг до друга, разминулись, чему обе обрадовались. Ра чувствовала неловкость, находясь рядом с Онар, почему-то ей всегда казалось, что Онар чего-то ждёт от окружающих, и эта манера царевны так держаться действовала на Ра отталкивающе.
В этот раз Ра обнаружила за одной из винтовых лестниц узкий неприметный проход, по которому и решила пройти. Это оказался длинный коридор, со стенами из зеркал, там не горели свечи, но в коридоре была не кромешная тьма, а полумрак. Зеркала, отражавшие друг друга, образовывали бесконечный чёрный туннель, а зеркальная гладь едва заметно сияла серебром. Девушка, стараясь не смотреть на свои отражения, не заглядывать в бесконечность, созданную зеркалами, ускорила шаг. Ра казалось, что зеркала затягивают её в себя, словно грани реальности и зазеркалья стирались.
Но вот она толкнула тяжёлую дверь и вошла в просторное круглое помещение с куполообразным высоким потолком, поддерживающимся гранитными колоннами. Там оказалось светло и тепло, хотя и в помине не было ни одного камина, зато через овальные узкие стёкла с разноцветными кубиками стекла проникал тёплый солнечный полуденный свет.
В этом месте не было ничего, кроме необычного фонтана посередине. Необычным он был потому, что края его бассейна наполняла не вода, а рыхлая чёрная земля, в которой росла большая яблоня. На дерево время от времени распылялась вода, и если через неё проходили солнечные лучи, то в воздухе загорались искорки, похожие на россыпь бриллиантов. На дереве же висели большие, с два мужских кулака, тёмно-красные, блестящие, продолговатые яблоки.
Ра подошла ближе, это место и яблоня, растущая прямо в замке, заворожили её своей таинственностью и красотой.
— Что смотришь? — раздался прямо из ствола женский голос, и из коры показалось чьё-то лицо.
Ра, вскрикнув, отпрянула назад.
— И нечего так кричать, деревья любят тишину, — от яблони отделилась молодая женщина с длинными волнистыми, словно выгоревшими на солнце, тёмно-серыми волосами и глазами янтарного цвета. Кожа её была пепельного оттенка, но на ней можно было рассмотреть тусклые веснушки. Над ушами у неё росли изогнутые вперёд чёрные рожки, а зелёные ногти были очень длинными и острыми. Одета женщина была в нечто, походившее на сшитый из коры и
