Тайна пропавших картин - Ольга Солнцева

Сегодня был день сюрпризов или …дешевых мелодрам.

Сцена номер два представляла из себя следующее.

– Ты?! – совершенно искренне удивился Глеб.

– Я!!! – злорадно подтвердила Лерка.

– А что ты тут делаешь? – повысив голос, гневно спросила моя «уже почти сдохшая» любовь.

– А ты? – тоже на тон громче переспросила Лерка.

– Я первый спросил! Ты что, следила за мной? – Глеб явно не хотел уступать и перешел почти на крик.

До меня наконец дошло: Лерка действительно тогда говорила о Глебе как о ее новой пассии. Они встречаются! А он, негодяй, еще и меня решил в список своих девушек записать. Подлец!

– Может, вы в другом месте будете разбираться, кто кого больше обманывал? – в гневе, стараясь прокричать громче, чем они, вместе оба взятые, спросила я. Не хватало еще, чтобы их отношения – всякие там шуры-муры – в деталях всплыли сейчас и обрушились на мой и без того воспаленный мозг.

И тут в дверь снова зазвонили…

129

– Это какой-то сумасшедший дом! – воскликнул Глеб. – Кого еще принесло?

– Может, еще особа женского пола за тобой следила? – съязвила я. – Лично я не удивлюсь!

– Еще кто-то? – возмутилась Валерия и в бешенстве шагнула к Глебу.

– Ребята, – закричала я. – Не вздумайте здесь драться! А то точно придется вызывать полицию. Материальные потери мне ни к чему. Достаточно моральных.

Кажется, вернулось мое «я». Стеснения исчезли.

Пошла открывать.

Внутри бушевала буря. Я чувствовала себя ужасно уязвленной. Мало того, что разочаровалась в Глебе, как в человеке выдержанном и вежливом – именно таким он мне всегда казался, – так я узнала, что он одновременно может ухаживать не за одной девушкой. Противно!!!

Все еще в гневе, я решительно распахнула дверь.

На пороге стоял Роман. Вид у него был очень виноватый, глаза часто моргали. Ну и, разумеется, при виде такого «зайчика» я вылила на него ушат злости, накопившийся во мне – спасибо Глебу:

– Что те-бе нуж-но?!!

Ромэо, как подбитый танк, беспомощно топтался на пороге, мучительно формируя в голове мысль, с которой пришел. Наконец выдавил:

– Сеня, мне бы поговорить с тобой…

– Сейчас?! – спросила я так, как будто он знал заранее о моей занятости и пришел нагло клянчить аудиенцию.

– Сеня, я давно пытался с тобой поговорить, но ты избегала этого… А ЭТО очень важно!

Я представила себе, как сейчас три пары ушей навострились и подслушивают наш с Ромкой разговор. Конечно же, интересно! Пришел товарищ выяснять отношения: люблю я его или нет. Ведь так? Зачем еще мог прийти ко мне этот Ромэо?

Вечно несгорающее чувство – Ромкина любовь.

Обижать его вдруг расхотелось. Хоть кто-то любит меня так преданно и долго. Это надо ценить, а не отвергать. Особенно в такой период жизни, как у меня сейчас. И все же…

– Ром, у меня сейчас гости, – начала ему втолковывать я. – Давай мы поговорим с тобой, но не сейчас.

– Понимаешь, я боюсь, что это может стать поздно.

Мелькнула мысль, что он заговорил как-то уж очень поэтично. По-книжному: «…может стать поздно…» Роман между тем продолжал:

– И это становится опасно для твоей… репутации…

– Чего? – не поняла я. – При чем здесь моя репутация?

– Вот именно это я и должен тебе объяснить, – вздохнул наш охранник.

Я посмотрела назад. В зале было тихо: сидят, ловят каждое слово.

– Хорошо, пойдем прогуляемся…

Я заглянула в зал. Мои гости сидели на диване так мирно и спокойно, как будто каких-то пять минут назад не было ссор и ругани.

– Я – ненадолго, – объявила я. – Не передеритесь тут без меня…

130

Рома, смущаясь и краснея, поведал мне следующее:

– Как раз накануне дня, когда пропали картины, ближе к вечеру, ко мне подошла Валерия. Тебя в этот день, если помнишь, на работе не было…

– Да, я ездила в командировку.

– Ну, вот. Я тоже был в этом абсолютно уверен, но Лерка сказала мне обратное. Она заявила, что ты ждешь меня в парке и жаждешь поговорить о чем-то очень важном. Мне пришлось напомнить ей, что я вроде как на службе, но она легкомысленно махнула рукой: «За полчаса ничего не случится. Если хочешь, я понаблюдаю». Она заметила, что я по-прежнему сомневаюсь, и заявила: ей, ну, то есть Валерии, кажется, что ты собираешься поговорить со мной о наших отношениях. Вроде как я тебе нравлюсь, и ты хочешь мне в этом признаться…

Ромка смущенно покраснел и отвернулся, выдавливая из себя кашель. Наверно, чтобы скрыть свое стеснение от сказанного.

Мои щеки тоже стали красными. Однако я еще рассердилась и на Лерку, которая вечно лезет не в свои дела. Опять сводничество?

– Именно это ты мне хотел рассказать? – уточнила я, собираясь возвращаться. – Я поговорю с Валерией. Она больше такого не сделает…

– Дело не в этом, Сеня, – торопливо проговорил Рома, боясь, что я убегу. – Я поверил ей и пошел в парк. Но там тебя не было…

– Разумеется! – гневно резюмировала я.

– …А, когда вернулся и хотел спросить Леру, что все это значит, оказалось, что она отпросилась у Рисыча и ушла домой.

– Негодная!

– …Во время последнего, вечернего, обхода, мои мысли крутились вокруг …тебя, и я не заметил, что стена, где висели картины, опустела. А обратил на это внимание только на следующее утро. Ну, и сразу вызвал полицию.

Я разинула рот.

– Что? Ты думаешь: Лерка к этому причастна?!

– Я не знаю… Может, кто-то зашел в мое отсутствие и снял их со стены…

Я задумалась, сопоставляя факты.

– Нет, не похоже, – наконец вымолвила я. – Я уже знаю, КТО украл картины. Скорее всего, Лерка была помощницей… Пошли! – я решительно взяла Ромку за руку и повела к себе.

– Куда? – все-таки уточнил он.

– К нам. Я познакомлю тебя с вором…

131

Дома было тихо. Или почти тихо: кто-то негромко разговаривал в зале. По крайней мере, ругань отсутствовала.

Глеб и Валерия, хмурые, сидели на диване в зале и о чем-то тихо совещались.

– Ну, что, Валерия, – начала я без вступлений, – объясни мне, пожалуйста, для какого такого разговора я приглашала Рому в парк?

Лерку вопрос застал врасплох: она не сразу сообразила, о чем это я. Наконец по смене выражения ее физиономии – с удивленной на смущенную – стало понятно, что до нее дошло, о чем речь.

– Ааа, ты об этом, – кокетливо махнула она рукой и хихикнула. – Это я разыграла Ромку. Он стоял такой серьезный на своем посту. И в то же время такой одинокий – бедный оловянный солдатик…