Николай Николаевич - Алексей Шишов

Вся слава первого дня принадлежит горсти орловцев и болгарским дружинам...»

* * *

Командир Южного отряда генерал-лейтенант Радецкий делал всё возможное, чтобы исправить собственную ошибку, когда он отправил из Тырново свой резерв восточнее Шипки. В ночь 12 августа к перевалу подошли остальные части общего резерва — 2-я бригада драгомировской 14-й дивизии с 3-й батареей дивизионной артиллерийской бригады. Теперь число защитников Шипкинского перевала превысило 14 тысяч человек при 39 орудиях. Сулейман-паша сведений о подходе к русским свежих резервов не имел. На рассвете турки вновь пошли на штурм.

О том, как прошёл день, который знаменовал собой то, что кризис для защитников Шипки миновал, рассказывает телеграфная «переписка» главнокомандующего Николая Николаевича-Старшего с Радецким:

— Каково наше положение на перевале?

— Подошли мои последние резервы, 2-я бригада генерала Драгомирова, 3-я батарея его дивизии. Прибыл транспорт с патронами и снарядами. Боезапас уже распределён.

— Получили ли люди горячую пищу?

— Да, получили. Ночью солдатам раздали варёное мясо. Утром их накормили горячей кашей.

— Как с водой?

— Болгары в день привозят на позицию до шести тысяч вёдер чистой и холодной воды. От родников из ущелий воду на перевал носят дети.

— Благодарность им высказана?

— Да, самыми добрыми словами.

— Как ситуация на Шипке?

— Тяжёлая. Все атаки снизу мы отбили. Но турки заняли высоты полукругом у перевала. С запада — гору Лысую и Лесной курган, с востока — горы Малый Бедек, Демир-тепе и Демиевиц. Они обстреливают с них не только наши позиции, но и тылы.

— Как вы оцениваете наши шансы в борьбе за перевал?

— Все самые благоприятные шансы на стороне турок. Но солдаты и болгарские ополченцы поклялись, что османам Шипку они не отдадут.

— Потери за день?

— Они будут известны ночью по донесениям начальников. Ранен в ногу генерал Драгомиров.

— Ранение тяжёлое?

— Да, тяжёлое. Врачи сказали, что на поправку ему надо год-два. Так что ему уже на Шипке не воевать.

— Передайте Михаилу Ивановичу мои самые тёплые слова и пожелания выздоровления.

— Не смогу. Он уже отправлен с транспортом раненых вниз с горы.

— Хорошо, тогда я постараюсь в ближайшие дни сделать это лично. Турки ещё атакуют?

— Нет уже. К обеду их пыл иссяк. И силы, видно, тоже.

— Как с высотами, которые турки заняли вокруг вас?

— Провели несколько контратак на них. Лесной курган дважды переходил из рук в руки. Теперь он наш. Но турки скапливаются перед ним для новой атаки. Мне надо быть там.

— С Богом. Желаю успеха...

Вторая половина дня 12 августа и весь следующий день прошли в схватках за командные высоты к западу от Шипкинского перевала. Турки были выбиты с Лесного кургана при огневой поддержке трёх батарей: Центральной, Круглой и Большой. Но когда пехотинцы подступили, тесня турок, к горе Лысой, артиллеристы не смогли их поддержать из-за дальности стрельбы.

Сулейман-паша, не считаясь с потерями, сделал 13 августа всё, чтобы отстоять гору Лысую и вернуть себе Лесной курган. Русским стрелкам пришлось оставить её и укрепиться на соседней Волынской горе. Было ясно, что наступательный порыв сторон угасал, настолько истомлёнными оказались люди, которые сражались уже на пределе своих возможностей.

Яростные бои за Шипкинский перевал окончились. Начиналось долгое «Шипкинское сидение»...

Николай Николаевич-Старший на очередном докладе императору Александру II, не без тревоги следившего за развитием событий под Шипкой, смог в ближайшие дни доложить следующее:

— Ваше величество, можно утверждать, что в ближайшее время Сулейман-паша штурмовать Шипкинский перевал не будет.

— Откуда у нас такие сведения?

— Казачьими партиями взято в плен несколько турецких офицеров, среди которых оказались люди многознающие.

— Что они рассказали на допросах?

— Самое главное: армия Сулейман-паши за шесть дней атак перевала лишилась то ли восьми, то ли двенадцати тысяч человек. Это почти половина наличного состава армии паши, который он привёл к Шипке.

— Что ж, такие цифры впечатляют и обнадёживают на будущее. Радецкий сообщил вам о своих потерях?

— Да, поступили вчера вечером суммарные потери за шесть дней штурма. Всего 3460 человек погибшими, ранеными и пропавшими без вести. Это почти четверть тех сил, что участвовали в боях на Шипке.

— Потери Болгарского ополчения в это число входят?

— Да, ваше величество. Дружины генерала Столетова обескровлены, но восполнены новыми болгарскими добровольцами.

— Ваши предположения на дальнейшие действия Сулейман-паши?

— По донесениям с Шипки турки переходят к обороне и занялись возведением укреплений. Фортификационные работы ведутся прямо перед перевалом.

— Значит, турки опасаются, что наши войска пойдут вперёд, за Балканы?

— По всем признакам, именно так.

— Что ещё интересного в поведении турок?

— Вне всякого сомнения, Сулейман-паша ждёт сильных подкреплений из Константинополя. Об этом много показаний пленных, даже нижних чинов.

— Чтобы повторить попытку прорваться через Шипкинский перевал к Плевне?

— Думается, что так. К другим балканским перевалам он не выслал даже разведывательных отрядов.

— От Шипки он теперь не уйдёт. Она стала для него символом и чести и бесчестия. Султан Абдул-Гамид таких бесславных поражений не прощает...

* * *

В русских штабах вряд ли ожидали, что своим шестидневным штурмом Шипкинского перевала Сулейман-паша «скуёт» активность главнокомандующего Мехмет Али-паши и его Восточнодунайской армии. Турки в четырёхугольнике крепостей с нетерпением ожидали окончания боёв на Шипке, чтобы потом двинуться на соединение сил с Южной армией.

Когда стало ясно, что Сулейман-паше с его обескровленным войском через Балканский горный кряж не прорваться, Мехмет Али-паша 24 августа начал самостоятельное наступление против Рущукского отряда. Но туркам здесь удалось только потеснить передовые заслоны русских, после чего активность крепостных гарнизонов заглохла, и 10 сентября они получили приказ отойти на исходные позиции.

Всплеск боёв в четырёхугольнике крепостей великий князь Николай Николаевич-Старший в императорской Главной квартире прокомментировал так:

— Мехмет Али-паша попытался взять инициативу на себя, но цесаревич не позволил ему уходить далеко от крепостей.