Битва за Балтику - Владимир Шигин

Что же касается самого Кроуна, то промашка с транспортом, по его мнению, с лихвой компенсировалась известием о месте пребывания шведского фрегата. Обрадованный этим, он тотчас взял курс к Скагенскому мысу. Посланный с ним фрегат, хотя следовал за «Меркурием», но опять сильно отставал. Вскоре шведский фрегат был обнаружен там, где и говорил «портерский шкипер».

У борта фрегата была видна небольшая шхуна. Скорее всего шведы пополняли припасы. Не теряя времени, Кроун взял курс прямо на противника! Шедшему сзади фрегату он велел поднять сигнал: «Вижу неприятеля». Но никакой ответной реакции с отставшего фрегата не последовало, и парусов он не прибавил. Тем временем шхуна отошла от борта шведского судна и, приняв «Меркурий» за купца, направилась прямо к нему.

– Как бы нам всю малину не испортила! – сжал кулаки Лутохин. – И чего ей от нас надо?

– Тоже небось хотят разузнать, не видели ли мы поблизости русские суда! – ответил Кроун и, понизив голос, прибавил: – В другое время можно бы было захватить, но сейчас не до нее!

Позволив шхуне приблизиться почти вплотную, он сделал по ней один выстрел, после чего шхуна под веслами и парусами пустилась наутек в шхеры. Оставив бегство шхуны без внимания, «Меркурий» продолжал сближаться с неприятельским фрегатом. Облокотившись на фальшборт, Кроун прикидывал, как лучше атаковать противника. Затем оглянулся и в подзорную трубу оглядел горизонт. Наш фрегат по-прежнему сильно отставал, зато вдали показались паруса отряда Лежнева. Это придало Кроуну еще больше уверенности. Неприятельский фрегат, вероятно, усмотрев идущий за «Меркурием» фрегат, а далее и наш отряд, поставил все паруса и также поспешил к шхерам вслед за шхуной. «Круша форштевнем волны, «Меркурий» мчался за противником. Было очевидно, что в бой придется вступать самим, не надеясь на отставший фрегат. Расклад сил был явно не в нашу пользу, но отступать ни командир, ни команда «Меркурия» не желали.

Перед самым заходом солнца шведский фрегат все же успел войти в шхеры. К этому времени отряда нашего совсем уже не было видно, а шедший на дальнем расстоянии за «Меркурием» фрегат с наступлением ночи, опасаясь подводных камней, поворотил в море. Делать нечего! В течение всей ночи Кроун в одиночестве наблюдал за неприятелем, подавая все это время различные ложные сигналы, чтобы заставить неприятеля думать, будто отряд наш находится на виду. Эта хитрость вполне удалась и сбила шведов с толку. Боясь подхода русских линейных кораблей, фрегат противника продолжал прятаться в шхерах, не рискуя отогнать подальше нахальный коттер.

Утром 1 июня шведский фрегат по-прежнему лежал в дрейфе на опушке шхер под грот-марселем. Ни отряда Лежнева, ни посланного в поддержку «Меркурию» фрегата на горизонте не было. Раздосадованный Кроун, считая, что ему одному атаковать вражеский линейный фрегат будет не слишком неблагоразумно, повернул в море, чтобы разыскать пропавший отряд. Вскоре, к счастью, корабли Лежнева были усмотрены. Подойдя под корму командорского корабля, Кроун словесно донес ему, где и как оставил шведский фрегат, испрашивая приказаний. Лежнев думал недолго.

– Идите и атакуйте неприятеля! – прокричал он в медный рупор.

– Кажется, от нас решили избавиться! – хмыкнул Кроун.

– Причем навсегда! – невесело прибавил лейтенант Лутохин.

– Как бы то ни было, но мы выполним приказ! – покачал головой командир «Меркурия». – Поворачиваем в шхеры!

Ветер дул самый попутный. Кроун поставил все возможные паруса и снова помчался туда, где утром оставил шведский фрегат. К моменту подхода к шхерам ветер почти заштилел. К удивлению офицеров и команды «Меркурия» шведский фрегат оказался на старом месте.

Матросы смеялись:

– Очень уж, видать, спужался швед, онемел до крайности и даже сбежать не смог! А пугливого лупить – милое дело!

Теперь «Меркурий» вместо ветра влекло к неприятелю прибрежное течение. Наконец противники сблизились на дистанцию выстрела.

Из воспоминаний адмирала Кроуна: «Я, воспользовавшись положением брига в отношении к фрегату, которого четверть правого борта и кормы были обращены к левой батарее брига, открыл по нему огонь, стараясь еще приблизиться. Заметив, что бриг имеет более ходу, нежели фрегат, то, дабы не подвергнуться огню всей его батареи, я поворотил на другой галс и действовал по четверти левого борта с кормы. Потом подошел к правой стороне, тогда шведский фрегат, отдав марса-фалы, спустил флаг».

Увидев это, командир «Меркурия» сунул в карман зюйд-вестку и надел треуголку, поддернул некогда белые чулки. Вид был еще тот, чулки давно забрызганы кровью, а любимая старая треуголка, хоть и заштопанная супругой, была еще та, но принимать капитуляцию следовало по всей форме. Это неписаный закон палубы!

Одевшись по всей форме, Кроун послал на сдавшийся фрегат лейтенанта Лутохина, который привез шлюпкой флаг и фрегатского командира.

– Капитан Ганюн! – представился командир фрегата, взобравшись на палубу «Меркурия». – Капитулирую перед мужеством и мастерством!

Швед мрачно протянул Кроуну свою шпагу. Капитан-лейтенант принял ее, оглядел золоченое лезвие и вернул пленному капитану:

– Вы храбро сражались и ваша шпага должна остаться при вас! Можете занять мою каюту до соединения с нашим отрядом.

– Дело свое мы, кажется, сделали! – вытер рукавом лицо от пороховой гари Кроун. – А где же наш господин капитан-командор!

– Дистанция до нашего отряда – полторы итальянские мили! – доложился штурман. – Поспешают никак!

– К раздаче пирогов и поспели! – ухмыльнулся Кроун.

В тот день в маленькой, но уютной кают-компании «Меркурия» отмечали одержанную победу. На стол поставили бутылки с трофейным английским портером, который закусывали трофейными же апельсинами. Хозяйничала застольем неугомонная Марфа Никитична.

Поединок «Меркурия» с «Венусом» навсегда вошел в анналы отечественной истории, как пример наивысшей доблести.

– Что ж, я и не удивляюсь, – сказал адъютанту Шишкову адмирал Чичагов, прочитав донесение о захвате шведского фрегата. – Ведь Господь любит храбрых!

Из воспоминаний адмирала Кроуна: «В сем неравном сражении бриг много был обит в рангоуте; убитыми мы имели 4 человека и ранеными 6 человек. Взятый фрегат “Венус” имел 44 пушки 36-фунтового калибра. На нем было 300 человек экипажа. Дравшийся с ним бриг “Меркурий” имел 22 карронады 24-х фунтового калибра и 75 человек экипажа. Часа через два отряд, воспользовавшись сделавшимся остовым ветром, подошел ко мне, тогда я при рапорте имел честь представить командору командира и флаг сдавшегося мне фрегата, для повержения к стопам Ея императорского величества. Командор принял меня весьма ласково. Впоследствии за сие дело я удостоился всемилостивейшей награды: получил чин капитана 2-го ранга с назначением командиром фрегата “Венус” орден Святого Георгия 4-го класса и пожизненную аренду мне и жене моей».

Впрочем, не обошлось и без пакостей. Вместе с докладом о победе Кроуна на стол императрице лег и донос о пребывании на бриге «Меркурии» вместе с Кроуном его жены Марфы и участии ее в бою. Нарушение было действительно серьезным. Морской устав Петра Великого гласил однозначно: «Запрещается офицерам и рядовым привозить на корабль женский пол для беседы их во время ночи; но токмо для свидания и посещения днем. Сие, разумеется, не о публичных гостях, но токмо партикулярно какую женскую персону будет привозить. А ежели кто свою жену у себя на корабле иметь похочет, то ему вольно пока в гавани, на реках или рейдах; а на путях против неприятеля никому… жен не иметь, офицеры под штрафом… вычетом на месяц жалованья, а унтер-офицеры и рядовые будут биты кошками у мачты».