Чужая кожа - Ирина Лобусова

— Извините. Я не хотела перебить вас. Просто я так долго сюда шла, мои нервы на пределе…

— Нет. Ваши нервы пока в полном порядке. На пределе они будут потом. Вы были знакомы с Комаровским?

— Я видела его один раз на вечеринке в ресторане, где было очень много людей. Мы перекинулись парой слов. Меня представил ему общий знакомый. Признаться честно, Комаровский произвел на меня отталкивающее впечатление, даже как-то испугал.

— Илона говорила, что ее впечатление от первой встречи было точно таким же, как рассказали вы. Но деньги перевесили все. Впрочем, она не нашла счастья и в своей короткой семейной жизни. После свадьбы муж по-прежнему ее пугал.

Итак, прошел почти месяц. До конца первого месяца пребывания Илоны в монастыре оставалось два дня, когда приехал врач, присланный Комаровским. Он прилетел на специальном вертолете, его сопровождали четыре охранника. Их мы не впустили. Мы сами решаем, кого впускать, а кого нет. Он был страшно разозлен, раздражен, но ничего сделать не мог. Судя по всему, он получил от Комаровского четкий приказ — увидеть Илону. Причину этого приказа мы поняли только потом.

Врач не понравился нам сразу. Это был хитрый мужчина лет пятидесяти, с неприятно бегающими глазами, больше похожий на полицейского или военного, чем на врача. Разговаривал как военный — грубо, командным тоном. Он показал нам письмо от Комаровского, в котором тот требовал пропустить врача для консультации к его жене.

А мы даже наивно обрадовались, что муж Илоны стал проявлять о ней хоть какое-то подобие заботы! Врач привез целый чемоданчик лекарств, и отдал его сестре-врачу. Там были антибиотики, ценные импортные медикаменты. В чемодане были и деньги — плата за пребывание Илоны в монастыре сразу за несколько месяцев.

Врач пробыл у Илоны где-то минут сорок. Затем он вышел, сказав, что сделал Илоне несколько уколов, в том числе снотворное, и сейчас она спит. Миссию свою он выполнил, поэтому прямо сейчас хочет уехать. Состояние Илоны безнадежное, она никогда больше не будет ходить, но мы ухаживаем за ней отлично, поэтому Илона сможет прожить еще долгие годы. Сказал, что если будет необходимость в лекарствах, мы должны сообщить об этом Комаровскому, и тот пришлет все, что нужно. И уехал. Я зашла к Илоне. Она спала мирным сном, только показалась мне более бледной, чем обычно. А когда я выходила, то услышала, что она тихонько стонет во сне.

Я до сих пор не могу себе простить, что мы оставили ее наедине с этим врачом! Но подобное не могло прийти в голову. И только через нескольких часов после его отъезда, когда Илона пришла в себя, мы поняли, что он сделал.

Ко мне с криками прибежала сестра-сиделка. Я и сестра-врач кинулись в комнату Илоны. Когда же мы увидели ее, то поняли, что прежней Илоны уже нет. У нее пропала речь, она никак не реагировала на слова и, судя по всему, не понимала, что ей говорят. Из ее безвольно раскрытого рта стекала слюна, а лицо застыло, как маска. Илона превратилась в беспомощного человека, весь ее мозг был выжжен, словно напалмом. И, судя по всем признакам, до конца жизни она должна была оставаться именно такой.

Сначала мы не понимали, как это произошло, что случилось. Но все разъяснила одна из наших сестер, когда-то работающая в спецслужбах. Она сказала, что спецслужбы используют препарат, одна таблетка которого превращает нормального человека в беспомощного. Этот препарат выжигает мозг, стирает все воспоминания, уничтожает способность к пониманию и мозговые центры, отвечающие за речь. После применения такого препарата человек навсегда становится беспомощным. По приказу Комаровского врач дал Илоне такую таблетку. Сестра еще рассказала, что подобное химическое вещество было специально изобретено спецслужбами, чтобы убирать ненужных свидетелей или заставлять держать язык за зубами. Называется оно пирил. Возвращение к полноценной жизни невозможно.

— Но почему? Зачем он сделал это? — я не смогла сдержаться. — К чему такая жуткая жестокость?

— Возможно, из-за того, что Илона успела мне рассказать. В этом и заключается вся соль ее рассказа.

— О чем она говорила?

— Я вам расскажу. Я уже приняла это решение. Но помните, что узнавая об этом, вы рискуете жизнью так, как Илона.

— Это меня не пугает. Я должна знать.

— Помните, я говорила вам о мире богатых извращенцев, в котором жила Илона? Рядом с обычной, привычной жизнью происходят ужасы, которые не укладываются в голове. Есть люди, которым доступны все блага жизни, они избалованы до предела и всем пресыщены так, что не знают, чем себя занять. Чтобы как-то разнообразить свою пресыщенность и распутную жизнь, от которой они устали, выдумывают различные секретные организации, которые и занимаются всякими непотребными делами.

Илона рассказывала, что одной из функций организации была услуга, оказываемая ими своим членам, — избавление от ненужных любовниц и жен самыми различными способами. К примеру, члены организации проводили изуверский обряд развенчания по канонам старого православия, запрещенного в современной церковной службе. А затем искали способ физически уничтожить свою жертву автокатастрофой, смертельной ловушкой или тем же пирилом в большой дозе.

Илона участвовала в таких обрядах вместо жертвы. Обнаженной ложилась на стол, и над нею проводили обряд с использованием настоящей крови. Участвовать во всем этом ее заставлял Комаровский. Она же оказывала помощь женщинам после жестоких избиений, устроенных любителями садистского секса. По словам Илоны, во время вечеринки в честь маркиза де Сада (в костюмах, в средневековом замке) одну из женщин насмерть запороли кнутом. Это была вокзальная проститутка, приехавшая на заработки из Молдавии. Ее похоронили на каком-то пустыре. Родственники, если они у нее есть, будут считать, что она пропала без вести.

И таких примеров было множество. Для изуверских истязаний нанимали дешевых уличных или вокзальных проституток. Избиения и издевательство снимали на видео, которое распространялось потом среди членов клуба. А если кто-то из жертв не выдерживал издевательств и побоев, закапывали либо на пустырях, либо в сельской глуши.

От желающих вступить в организацию не было отбоя. Вступительный взнос составлял пятьдесят тысяч евро, но это никого не останавливало. Членство в этой организации дарило множество возможностей и упиваться садизмом, и избавиться от старой ворчливой супруги, претендующей на половину состояния и бизнеса. После применения пирила супруга уже не могла ни на что претендовать, потому что признавалась недееспособной, и ее помещали в специальный приют. Членами организации могли быть только мужчины.

Чтобы узнавать друг друга, они стали вносить элементы жестокости в свою повседневную жизнь. Так, к примеру, самыми модными предметами обстановки стали диваны и абажуры ламп, оббитые человеческой кожей. Абажуры и диванная обивка были сделаны по технологии нацистов из продубленной человеческой кожи — так, как делали в концлагерях. В доме Комаровского и Илоны были такие абажуры и диваны. Желтоватый пергамент необычного оттенка, мягкий и приятный на ощупь, так удивительно и необычно отражающий свет. Вначале никто не понимал, что это за материал! Легко было обманывать тех, кто не сведущ, а те, кто был сведущ и состоял в организации, заказывали такие же.