Последний владыка - Анна Варенберг

— Проще говоря, ты подумал и решил, что для тебя оптимальный вариант — вовремя смыться, пока на Олабар не направили парочку ракет, лечь на дно, а потом вместе с Идис начать все сначала, добравшись живым до Сиднея. Чуть раньше я не поверил бы своим ушам, услышав, что ты намерен вести себя как последний подлец. Но теперь твои слова меня ничуть не удивляют. Похоже, это в твоей природе, Фрэнки.

— Эмоции, Тревер. Тобой опять движут одни эмоции, а не здравый смысл. Подумай, зачем бы я стал раскрывать перед тобой карты, а попросту не ушел отсюда, не говоря ни слова, если бы…

— Потому что ты боишься созданных тобой тварей больше, чем меня, и знаешь, что в одиночестве тебе из Олабара не выбраться. Думаешь, я снова куплюсь на твою ложь и прикрою твое «благородное отступление».

Насчет «эмоций» Фрэнк в данном случае ошибся — Тревер их сейчас вообще не испытывал. Даже для злости не осталось сил.

— У тебя есть другие предложения? — холодно осведомился Рейнольдс.

— Есть. Мы останемся здесь до тех пор, пока не перебьем всех твоих уродов до единого — сами. Они слишком опасны для дайонов. А про то, что будет с нами потом, подумаем, когда подберем за тобой дерьмо. По — моему, это логично и, по крайней мере, честно.

— А как насчет того, что далеко не все из моих «уродов» полностью прошли все стадии мутации, и некоторые контрольные группы еще можно спасти, если не уничтожать их, но ввести что‑то вроде противоядия? Они пока еще люди, Тревер. Такие же, как мы. Но без высокоточных приборов я не могу быстро решить этот вопрос, потому что на данный момент никакого «противоядия» не существует. У меня есть в запасе сутки — максимум, двое, чтобы разобраться с этим. Если я воспользуюсь турбопланом, то через час буду в Алькатване. Там я, во — первых, свяжусь с Землей и смогу убедить координаторов, что никакой опасности нет, так, проблемы с электричеством из‑за мощной ионной бури; а во — вторых, найду способ остановить процесс мутации. Я совсем близко подошел к решению этой проблемы!

— Почему я должен тебе верить после того, как ты предал все, что нас связывало целых пятнадцать лет? — с горечью спросил Тревер. — Конечно, ты бьешь по самому живому, зная, что я просто не могу не дать шанса тем, кто пострадал по твоей вине. Ты неплохо меня изучил. Да, я не чертов экспериментатор, и в жизни даже с крысой не стал бы проделывать тех вещей, которые подобные тебе вытворяют с людьми. Может, я и дурак, но меня так воспитали, и существо, наделенное душой, — нечто священное. Правильно, я тысячу раз убивал и буду убивать, если потребуется, потому что я боец и умею защищаться, когда иначе нельзя, но хладнокровно издеваться над кем‑то просто потому, что это нужно для неких «исследований», считаю мерзостью!

Сейчас он чувствовал, что Фрэнку в очередной раз удалось заставить его поколебаться, и от этого испытывал бессильную ярость. Рейнольдса не только нельзя отпускать из Олабара, но и просто на какое‑то время терять из виду, и в то же время поступить иначе — значит подписать смертный приговор людям, которым еще можно как‑то помочь. Вдруг Фрэнк действительно может создать быстродействующее противоядие? А он сам останется в Чаше, чтобы расправиться с теми «термитами», которые наверняка безнадежны.

— Как хочешь, — Фрэнк пожал плечами. — Я ввел тебя в курс дела и объяснил обстоятельства, так что теперь тебе решать. А ты произносишь красивые речи, от которых никакого проку. Что ж, естественно для идеалиста. Только имей в виду, выбор нужно сделать немедленно. Тогда мы сейчас отправимся в Центр, ты прикроешь меня, чтобы я мог добраться до посадочной площадки и воспользоваться турбопланом. А затем вернешься — с оружием. Кстати, имей в виду: первые две группы моих «образцов» состояли из сотрудников местного госпиталя, остальных можно найти в отеле. Если у тебя будет достаточно патронов, ты справишься с ними даже один. Не так уж их много.

— Сколько именно? Ты же должен знать точно! Сколько человек ты втянул в свои эксперименты, Фрэнк?

— Всего было пять групп, я тебе уже говорил. В первой — той, от которой ничего не осталось, двенадцать образцов, в трех последующих — по двадцать, и в последней, соответственно, двадцать восемь. То есть в общей сложности — сотня. Я использовал только тех, кто не собирался в ближайшее время покидать Олабар, а предполагал задержаться здесь минимум на несколько месяцев. Значит, на сегодня шанс спастись остается только у пятой контрольной группы, остальные обречены наверняка.

На одной чаше весов, понял Тревер, жизнь порядка трех десятков землян, меркурианцев, жителей Юпитера. Но Фрэнк лихорадочно пытается спасти вовсе не их. Плевать ему на эти жизни точно так же, как они и прежде были совершенно безразличны ему! Он лишь хочет, чтобы Тревер, купившись на эту ложь, отпустил его из Олабара, а там хоть трава не расти. Значит, никакого выбора у него на самом деле нет, и уничтожить придется всех.

— Да, — медленно произнес Тревер, — в одном ты прав — я‑то справлюсь. Меньше сотни — это не много. Бывало и похуже.

— Согласен со мной?

— Ничего подобного, парень. Ты останешься в Чаше, и если нам суждено сдохнуть, то мы это сделаем вместе. Я, конечно, идеалист, но не до такой степени, чтобы спокойно позволить тебе сбежать, чем бы ты это ни мотивировал.

Фрэнк резко дернулся, пытаясь вскочить.

— Сиди! — заорал Тревер. — Даже не думай сопротивляться. Тогда я тебя просто убью.

Что‑то было такое в его голосе и выражении глаз, заставившее Рейнольдса вполне поверить в реальность прозвучавшей угрозы. Когда Тревером овладевало такое неистовство, с ним предпочтительнее было не связываться даже человеку физически вдвое более сильному.

— Гелар, — позвал он слугу, — скажи своему господину, что мне срочно нужно перекинуться с ним парой слов.

Чеон не заставил себя дожидаться, явившись по его просьбе раньше чем через минуту.

— Долго объяснять, в чем проблема, — Тревер мрачно вздохнул, — но нужно сделать так, чтобы этот человек, — он указал на Фрэнка, — не покинул твой дом до моего возвращения. Он слишком опасен, и…

— Я не нуждаюсь в объяснениях, — ответил Чеон, — я все‑таки дайон, и имею некоторое представление о происходящем. Иди и делай то, что считаешь нужным, а его предоставь мне и будь спокоен — он никуда отсюда не денется.

Ну, в этом Тревер не сомневался. Кое — какие способности дайонов уже были ему знакомы.

А вот как быть с «термитами», он себе пока представлял слабо. Тревер знал только, что свои эксперименты Фрэнк производил исключительно над «чужаками», желая получить принципиально новый человеческий «вид». Но Чаша вовсе не являлась некоей закрытой зоной, и представители других рас посещали ее довольно часто. Кто‑то работал здесь постоянно, иные прилетали как обычные туристы. Если бы на руках у Тревера имелись списки тех, кто по несчастью оказался в составе «контрольных групп», ему было бы проще, но увы, такими данными он не располагал. Следовательно, мутантом мог оказаться любой не — дайон, даже не подозревающий об этом. Ладно хоть, за себя самого Тревер был спокоен. С ним Фрэнк просто не успел ничего сделать.