Кэти Картер ищет принца - Рут Сабертон

— Все отлично, — улыбается Лиза и брызгает на меня духами. — Иди и наслаждайся.

— И оставь нас в покое, — бормочет Ричард, погрузившись в церковную газету.

Я с трудом подавляю желание двинуть ему по зубам и направляюсь по коридору вслед за Гэбриелом. Внутренности как будто завязываются узлом. Неудивительно, что знаменитости такие тощие, если они постоянно нервничают.

Дверь распахивается, фотоаппараты щелкают, люди выкликают мое имя. Слава Богу, на мне солнечные очки. Моргая, словно летучая мышь на свету, и безумно улыбаясь, я изо всех сил цепляюсь за ухоженную руку Гэбриела и торопливо шагаю по садовой дорожке.

— Улыбайся, — шепчет он, притягивая меня ближе. От запаха «Пако Рабанн» мутит. — Засунь руку мне в задний карман брюк и положи голову на плечо.

Я выполняю инструкции, и в шее что-то щелкает. Ну что ж, по крайней мере я выгляжу счастливой, несмотря на адскую боль. Гэбриел всегда может раскошелиться на массажиста, не так ли?

— Как вы познакомились? — орет какой-то репортер.

— Не обращай внимания, просто улыбайся, — советует Гэбриел. — Пусть сделают хорошие снимки и оставят нас в покое. Они сходят с ума, если не могут сфотографировать.

— Ты прав, — киваю я, как будто за мной каждый день бегают папарацци. — Главное — улыбаться. Я поняла.

Мы ненадолго задерживаемся у входа в ресторан. День стоит теплый, ярко-синее небо испещрено белыми облачками. Рыбаки давно вышли в море, наступил отлив, пляж блестит на солнце. По мокрому песку носится собака и, высоко задрав пушистый хвост, лает на чаек.

Рыжий сеттер, воплощенная энергия и минимум мозгов. Точь-в-точь Саша…

— Смотри в объектив, — шипит Гэбриел. — Или на меня.

Я с трудом отрываю взгляд от собаки и смотрю на красивого мужчину рядом с собой. В Британии миллионы рыжих сеттеров, и, конечно, все они похожи на Сашу и ведут себя точно так же, но…

Пока Гэбриел болтает с прессой, я безучастно улыбаюсь и снова принимаюсь разглядывать пляж. Хозяин собаки бросает палку, и что-то в его движениях заставляет меня присмотреться повнимательнее. Какие глупости. В Британии сотни тридцатилетних мужчин, которые носят футболки и вылинявшие джинсы. Это не Олли. Не может быть Олли. Он в сотнях миль отсюда, и у него урок в девятом классе.

— Перестань глазеть на того типа на пляже, — приказывает Гэбриел, придерживая дверь ресторана. — Мы вместе и счастливы. Не забывай.

— Я смотрю на собаку, — оправдываюсь я, но Гэбриел не слушает: слишком занят разглядыванием собственного отражения в дверном стекле. Сущий попугай — недостает лишь кормушки с просом и колокольчика.

Когда хозяин ресторана провожает нас к столику, буквально млея от восторга при мысли о бесплатной рекламе, я задумываюсь, не ошиблась ли, согласившись на предложение Гэбриела. Если за три дня он уже успел мне осточертеть, то каким же образом выдержать целое лето? Лучше бы я попытала счастья с Люком и Леей.

— Как тебе ресторан? — спрашивает мой бойфренд, когда мы усаживаемся за столик у окна, так близко от моря, что можно до него дотронуться. — По-моему, чудесное место.

— Да, очень мило, — соглашаюсь я. Если бы я писала роман, то решила бы, что это идеальная обстановка для романтического ужина. Всякий, кто читает колонки сплетен в глянцевых журналах, умрет от зависти, когда увидит нашу фотографию. Воплощение любви и романтики.

Тот, кто сказал, что фотоаппарат не лжет, никогда не встречал Гэбриела Уинтерса.

Он изучает меню, пока официант наливает шампанского.

— Что будешь заказывать, Кэти?

Я открываю рот, чтобы попросить что-нибудь запеченное в тесте и гору жареной картошки, но передумываю.

— Тунца для нас обоих, — говорит Гэбриел официанту, прежде чем я успеваю перевести дух, — с укропом, и поменьше подливки. Без хлеба.

— Без хлеба? — Я в ужасе смотрю на него. Хрустящие булочки — единственное, что у меня хватит смелости съесть в этом ресторане.

— Никаких углеводов, Кэти. Ты следишь за фигурой.

Я уже намереваюсь высказать все, что думаю о диете, когда вдруг Гэбриел стискивает мою руку с такой силой, что я вскрикиваю.

— За столиком в углу Анжела Эндрюс. Не подавай виду, что ты ее заметила, — шепчет он.

Я медленно оборачиваюсь — и, разумеется, вижу упомянутую даму, которая с аккуратностью хирурга разрезает рыбу. Ого. У меня нет никаких шансов, если она решит отомстить за испорченный жакет от «Прада».

Хватка Гэбриела усиливается.

— Как она сюда просочилась? Я так и знал, что она что-то почуяла…

— А нельзя попросить хозяина, чтоб он ее выдворил?

— За что? Она всего лишь ест. — В синих глазах мелькает досада. — Анжела знает, что у меня есть тайна, и ни за что не оставит нас в покое…

Гэбриел вдруг вскакивает и, прежде чем я успеваю возразить, влепляет мне смачный поцелуй. Его руки — словно тиски, язык энергично работает в моем рту. Еще чуть-чуть — и вывихнутая челюсть гарантирована.

— Прости, — бормочет он, когда наконец отрывается, чтобы перевести дыхание. — Нужно было дать ей пищу для размышлений.

— Ты сделал все правильно. Я думала, ты собираешься…

— Это и называется «действовать». — Гэбриел отводит с лица золотые кудри. — Учти, я не трус.

— Отвагу прибереги для кино, — предлагаю я, справившись с желанием вытереть губы.

— Однако ж это сработало, — замечает он. — Она смотрит на нас. — Глаза у него вспыхивают. — Я знал, что идея хорошая. Пусть ей будет о чем написать!

Прежде чем я успеваю что-либо предпринять, Гэбриел снова прижимается к моему рту губами, пристально смотрит в глаза и проводит руками по волосам. Черт возьми, ну и колючая же у него щетина. Я не против поцелуев, как и всякая девушка, но это просто нелепо и далеко не так приятно, как Гэбриел, вероятно, считает.

Нам придется выработать твердые правила поведения.

То и дело целуясь, мы медленно едим, кормим друг друга с вилки, чокаемся шампанским. У Анжелы Эндрюс глаза лезут на лоб, и она печатает, не отрываясь от смартфона ни на секунду, — еще немного, и натрет мозоли. Когда мы заканчиваем, все посетители смотрят только на нас.

— Вам понравилось? — спрашивает хозяин, когда Гэбриел просит счет.

— Прекрасно. — Актер ослепительно улыбается. — Мы потрясающе провели время, правда, Кэти?

— Потрясающе, — повторяю я, хотя тунец мне совершенно не понравился. Впрочем, разве я разбираюсь в хорошей кухне?

Хозяин сияет:

— Как приятно это слышать. И еще приятнее наблюдать за влюбленной парой…

Кажется, меня сейчас стошнит.

— Вот почему я не рискнул подойти, когда один человек захотел вас видеть, — продолжает хозяин. — Трудно побыть наедине, если за ленчем вам не дают покоя…