"Эксодус". Одиссея командира - Йорам Канюк

Итак, «Пан-Йорку» и «Пан-Крессенту» предстояло порожняком следовать из Констанцы в Бургас. Когда они выходили из порта, бушевала буря. Высота волн, с грохотом разбивавшихся о носы кораблей, достигала семи метров.

Экипаж «Пан-Йорка» состоял из бывших испанских республиканцев. У этих дисциплинированных и высокопрофессиональных моряков были еще свежи воспоминания о гражданской войне, где их товарищей безжалостно убивали фашисты, и им нетрудно было влезть в шкуру евреев. Как сказала позднее одна из пассажирок, «у них было сердце, им было не все равно». Однако экипаж «Пан-Крессента» состоял из итальянцев и создавал немало проблем. Еще до отплытия итальянские моряки начали угрожать, что уйдут, и их механик действительно в конце концов ушел; новый же, который незадолго до отплытия сменил ушедшего, был плохо знаком с кораблем и, когда тот внезапно дал задний ход, растерялся. В результате судно село на мель, и его винт застрял в вязком дне. К счастью, с помощью того же трюка, который был использован во время выхода «Эксодуса» из Сета — то есть движений вперед и назад, — корабль удалось стронуть с места. Возникали, правда, и другие технические проблемы, но их тоже удалось решить.

Тем временем группе активистов «Алии-Бет» под руководством Янкеле Саломона предстояло переправить более пятнадцати тысяч евреев из Румынии в Болгарию. Это предполагалось сделать с помощью двенадцати поездов, которые должны были прибыть из разных стран — Советского Союза, Венгрии и т. д., — и для выполнения этого задания в Румынию съехались со всей Европы около тридцати активистов. По пути поездам предстояло подбирать людей, ожидавших на различных сборных пунктах, а Янкеле и его товарищи должны были, помимо всего прочего, проследить, чтобы поезда прибывали в Бургас в определенном порядке и с разрывом в четыре часа.

Посадка людей на поезда оказалась процедурой довольно сложной. В каждом поезде было тридцать пять пассажирских вагонов, но прежде, чем люди туда попадали, их пропускали через три «штабных» вагона. В одном из них у людей проверяли билеты (которые репатриантам выдавали в городах проживания и во временных лагерях), в другом они проходили дезинфекцию, а третий служил временной «тюрьмой», где содержали «зайцев», то есть тех, кто не числился в списках и пытался просочиться без билета. «Зайцы» могли подвергнуть опасности всю операцию, поэтому на следующей станции их ссаживали. Другого выхода просто не было.

После прибытия поездов в пограничный город Джурджу болгарские власти проверяли у людей документы и давали им разрешение на въезд в Болгарию, а затем их на паромах перевозили через уже начавший подмерзать Дунай в город Русе. Там местные евреи встречали их сигаретами, яблоками и вином, после чего репатрианты снова садились на поезда, на этот раз болгарские, и отправлялись в Бургас.

Вот так из Румынии в Болгарию на двенадцати поездах и перевезли пятнадцать тысяч двести тридцать шесть человек. При этом расписание поездов было составлено так, что первыми должны отправлялись в путь поезда из Советского Союза и Венгрии, а затем, с разницей в четыре часа, все остальные.

Поезда были товарными, и в разгар зимы в открытых вагонах людям, чтобы согреться, приходилось стоять в обнимку, но даже в закрытых вагонах, где имелась возможность разжечь печку, стены все равно были покрыты инеем, и люди, стоявшие к печкам слишком близко, получали ожоги. Тем не менее настроение у людей было приподнятое.

Каждый поезд находился в пути сорок часов. В дороге умерло трое детей. Останавливаться надолго не было времени, и умерших хоронили наспех, в полях. Последний поезд пришел с опозданием, так как румыны, желая угодить англичанам, проявили при его отправке особое бюрократическое усердие. Однако в конце концов с помощью взяток, которых на это раз было роздано больше обычного, проблему удалось решить.

В Бургасе, который представлял собой покрытый трущобами холм, людям раздали продуктовые пайки и воду, поскольку до посадки на корабли им предстояло провести в городе довольно долгое время, а нужду, за неимением ничего лучшего, им приходилось справлять в окрестностях. Толпы людей бродили в поисках места, где это можно было сделать, и дежурные следили за тем, чтобы из-за этого не возникало проблем с местным населением.

Наконец людей построили и организованно повели в порт. Посадка на корабли продолжалась двое суток и шла днем и ночью. Было очень холодно. У трапов выстроились длинные очереди.

Каждому пассажиру было разрешено пронести на борт не более двадцати килограммов личных вещей, но у многих их оказалось больше: люди тащили с собой ночные горшки, чайники, чашки, тазы, одежду. Поначалу их пытались уговаривать по-хорошему. «Если мы доберемся благополучно, — терпеливо объяснял им Йоси, — вы получите все необходимое от представителей „Сохнута“». Но люди, которым пришлось долгое время скитаться, не желали ничего слышать. Пришлось применить силу. Стоявшие у трапов дежурные вооружились ножами и стали без разговоров лишний груз отрезать. И хотя некоторые пассажиры пытались сопротивляться, умоляли, плакали, Йоси был неумолим. «Если им придется из-за своих вещей остаться на берегу, — сказал он себе, — это будет для них гораздо хуже, чем если они останутся без вещей, но все-таки поднимутся на борт. Так что пусть уж они лучше сейчас оплакивают свои вещи, вместо того чтобы потом оплакивать свою горькую участь». В конце концов проблему помог решить начавшийся проливной дождь. Людям сразу стало не до вещей, и они уже готовы были выбросить все, что угодно, лишь бы поскорее оказаться в помещении.

Чтобы подготовить корабли к возможной атаке, Йоси сделал то, о чем рассказывал Авигуру, и установил на бортах обоих кораблей большие лебедки. До поры до времени их закрепили канатами, которые при приближении англичан можно было быстро отвязать.

Английский королевский флот, охранявший в то время берега Палестины (The Palestine Patrol, как называли его англичане), насчитывал сорок пять крупных кораблей и семь сторожевых катеров (которые к тому же поддерживались с воздуха четырьмя воздушными эскадрильями, дислоцированными в Палестине, в Египте, на Кипре и на Мальте), но Йоси надеялся, что во время атаки англичане задействуют все-таки не все свои корабли, а только их часть.

Когда посадка на корабли уже подходила к концу, произошло несколько неожиданных инцидентов.

Сначала молодой раввин попытался воспрепятствовать людям подниматься на трап, заявив, что скоро наступит суббота и продолжать посадку — кощунство. Это вызвало в очереди некоторое волнение. Однако другой раввин, сославшись на галаху, сказал, что если до наступления субботы хотя бы один еврей успел подняться на борт, значит, это можно делать и всем остальным, и люди успокоились.

После этого у женщины, подошедшей к трапу, внезапно, прямо на руках, умер родившийся всего за день до этого грудной ребенок. Женщина горько плакала и, несмотря на настойчивые уговоры дежурных, которые уже начали терять терпение, категорически отказывалась отдать им ребенка и подняться по трапу. С тяжелым сердцем Йоси велел задержать отплытие, позвонил местному раввину, раздобыл где-то маленький деревянный гроб, пошел вместе с рыдающей матерью на кладбище, а после похорон привел ее обратно в порт и лично посадил на корабль.