Кандидат - Роман Корнеев

Оденбери, произнося это, чуть не скрежетал уже зубами. Джон выразительно посмотрел на Синтию, заканчивающую с биосьютом Экхарта, вот, смотри, твой первый настоящий пациент. Но вслух разумно ничего не сказал. Нужно дождаться итога этой перепалки. Ковальский, похоже, что-то хотел сказать в ответ. Не общие слова, а что-то конкретное. Он ещё не показал то главное, зачем он их вёл сюда.

—У меня есть версия. Я не знаю, действительно ли всё это — будущее Аракора, и мы непостижимым образом в нём застряли. Я даже не могу до сих пор сказать, реально ли то, что мы видим. Что это за призрачные протуберанцы, и почему на небе нет Штаа — я тоже не знаю. Но одно мне очевидно — вокруг нас кипит жизнь.

Джон оглянулся. Такая же мёртвая ледяная пустыня. Только горизонт начал с каждой минутой всё отчётливей наливаться темнеющей синевой. Стоило ожидать, если и правда начали таять ледники. Сколько сотен или тысяч лет понадобится Штаа, чтобы разморозить все эти гигатонны промёрзшего до точки смерзания углекислоты льда? Уж никак не пару минут.

Чудеса на грани мистики, и точно за гранью привычных физических законов. Но вот жизни — чтобы в это понятие ни вкладывал Ковальский — вокруг них никак не наблюдалось. И даже кисейные щупальца, без устали шевелившиеся на самом краю поля зрения всю их бесконечную дорогу сюда — даже они куда-то исчезли.

Так что же…

—Идите сюда, я не знаю, удастся ли транслировать сигнал по общему каналу, будем тянуть непосредственно через интерфейсы биосьютов.

В ладони Ковальского поблескивал какой-то полузнакомый прибор из наземного комплекта. Услужливый информатор подсказал — ловушка Виннера — название сходу ни о чём не говорило, Джон собирался уже свериться с детальной справкой, когда пошёл сигнал.

Великая Галактика…

Мир вокруг разом подёрнулся знакомой кисеёй, из сине-бело-чёрного окончательно став монохромным. Краски реальности были слишком тусклыми, чтобы всерьёз конкурировать с тем, что хлынуло в зрительный центр Джона, прожигая себе путь к его сознанию.

Вокруг него плескалось бушующее море энергии, пронизывающей пространство насквозь, проникающей в каждую клетку, втискивающейся в каждую межатомную связь и дальше, глубже, в недра адронных энергетических уровней и электронных облаков.

И энергия эта не стыла пассивным наблюдателем подобно чудовищной глыбе нулевого вакуумного уровня, морем Дирака, над бескрайней толщей которого вся наша Вселенная от слабеющего эха Большого Взрыва до беспощадного потока энергии квазаров галактического Ядра парила едва различимой дрожью флуктуаций. Нет, эта энергия жила, двигалась, подчиняя всё вокруг своей могучей воле.

Джон, едва успев привыкнуть к смутным образам уплотнений посреди этого сложнейшего движения, тут же узнал в них те самые призрачные колебания, которые с самого начала казались ему лишь галлюцинацией, фальшивыми образами, придуманными измученной нервной системой. Здесь они не были призраками. Только сейчас они стали реальными.

Сплетения щупалец рвали пространство на части, замешивая из него невообразимый коктейль форм и состояний, скручивая его в жгуты и сложнейшей топологии вывернутые воронки. Они сверкали внутренним огнём и сыпали искрами осколков компенсирующих частиц. Работа кипела на всех уровнях материи сразу. В небе громоздились астрономические величины щупалец-ксеноформеров, макроуровень громоздил вокруг них горы и равнины, на наноуровне контролировалась химия и далее в субъяд, в обычной же реальности смысл всех этих сложнейших манипуляций оставался неясен — Джон невольно вздрогнул, когда метровое «щупальце» прошло сквозь него, но так ничего и не почувствовал.

Что означала эта призрачная механика? Почему без этой «ловушки» они ничего не замечали, молчали приборы антирадиационной и радиоэлектронной защиты, и только помутившееся сознание продолжало упорно подсовывать самом себе бессмысленные образы полупрозрачных медуз, копошащихся у тебя в мозгу…

Джон всё-таки вспомнил, что такое «ловушка Виннера». В полевых условиях прибор использовался крайне редко, потому и не задержалось в памяти. Нейтрино в форме одиночных элементарных частиц не имеют массы покоя и слабо взаимодействуют с обычной адронной материей, однако стерильные нейтринные квинтеты, формирующиеся в толще н-фазных коллоидов и ячейках-сингулярностях нейтринных полей высших порядков структуры, не только обладали массой покоя, но также были способны излучать и поглощать виртуальные пары обычных нейтрино, какой эффект и использовался для обнаружения коллоидных формирований при распаде первичной структуры предельно насыщенного н-фаза и пространственного мониторинга инженерных полей накачки.

Всё пространство Аракора вокруг, начиная с толщи металлического ядра и заканчивая стратосферой планеты, было пронизано сейчас нейтринной активностью такой плотности, что нависавшая над когортой шлюпка могла быть в считанные мгновения разрушена случайным неустойчивым всплеском активности — распадается н-фазный каркас, полимерные опоры не выдерживают возросшей нагрузки и вся конструкция обрушивается вниз, чтобы спустя мгновение взлететь на воздух при размыкании центрального гравитационного контура, энергия которого сама по себе не могла рассеяться даже за тысячелетия.

Тут Джон окончательно похолодел. Шлюпка ладно. Но их биосьюты точно также армированы н-фазным экзоскелетом, а их ку-тронная начинка могла быть полностью разрушена и сотой долей процента тех энергий, что царили вокруг них всё это время…

Какой требовался тончайший контроль за этими потоками, чтобы ни единым импульсом не задеть чувствительную технику и даже не выдать до поры своего присутствия?

Джон протянул руку и уже нарочно погрузил перчатку в мерно колышущееся в шаге от него нейтринное пламя. И снова ничего не почувствовал. Датчики биосьюта показывали норму по всем спектрам.

Ещё час назад они удивлялись замершему небосводу. Сейчас Джон бы не удивился, даже увидев на небе вместо Штаа какое-нибудь иное светило.

Насыщенность нейтринных структур была такова, что на фоне этих бушующих энергий предельная накачка н-фазных элементов экзоскелета их биосьютов выглядела как тончайшее, едва заметное свечение, мгновенно тонущее в окружающей яростной стихии.

Но ещё более удивительной была сложность структуры того, что он видел. Никакие фрактальные программаторы не могли добиться такой синхронности на множестве макро— и микроуровней сразу. Джону тотчас принялись мерещиться миллиарды ку-тронных вычислителей, непрерывно моделирующих собственным коллапсом окружавшие их сейчас кубические километры сложнейших динамических структур.

Рэдэрик назвал это «вокруг кипит жизнь». Так всё и было. Неразрешимая покуда для задача автомоделируемого пространства была решена здесь, на необитаемой, смёрзшейся в ледяной панцирь планете Аракор. И Галактика ничего об этом не знает. Кто бы ни был автором этого чуда, до сих пор он успешно скрывал от всех свою любимую игрушку. Только отчего-то раз за разом попадали в ловушку системы Штаа пролетающие мимо корабли.

Поражённый своей нечаянной догадкой, Джон принялся искать глазами исчезнувшего из поля зрения Ковальского, надеясь хоть теперь получить ответ на свои вопросы, но стоило ему обернуться, как по глазам ударило почти физически ощутимой вспышкой, и образ нейтринного океана тут же пропал, оставив после себя прежнее серо-голубое сумеречное снежное пространство и жуткую головную боль.