Кандидат - Роман Корнеев

—Рэдэрик, кому могло прийти в голову устраивать ради нас подобное представление?

—Никому не могло. Я говорил, что это нужно видеть самому. Пересказ тут не поможет.

—Но всё-таки, теоретически всё можно обустроить так…

—Вокруг нет никаких следов пребывания человека или других разумных существ. Ни единой высокоэнергетической частицы, которая могла остаться от выхлопа генераторов. Ничего. Пусто.

Ковальский продекламировал это с расстановкой говорящего серв-механизма. И с такой же бурей эмоций в голосе. Звуки его речи можно было топить в жидком гелии, они от этого не стали бы холоднее.

Он уже обдумал варианты, спасительные для тихо сходящего с ума Джона, и отбросил их как невозможные. Откуда он… а хотя да, носимое оборудование у него было не в пример их стандартным биосьютам.

—Может, это хотя бы не наша капсула? Не та, что мы ищем?

Ковальский уже отошёл в сторону, где были сложены вокруг гружёной ГД-платформы контейнеры с тем, что они сумели донести на себе. Что-то он там искал.

—На том Аракоре, где я служил раньше, пригодные к эксплуатации капсулы не бросали бесхозными. И даже непригодные — не бросали. Это была необитаемая планета, а не музей космического мусора. Но это — какое-то совсем другое место, Джон, поразмысли над этим.

И продолжил ковыряться в контейнерах.

Хорошее предложение — поразмыслить. Он уже не мог больше думать, бесконечные логические тупики захламляли мысли и не давали сосредоточиться. Нужно отвлечься на что-нибудь физическое, что можно пощупать, а лучше — вцепиться в него зубами. Так хотя бы можно было создать самому себе иллюзию реальности происходящего.

Джон затравленно огляделся, выискивая взглядом остальных.

Экхарт сидел на корточках, разминая в ладони ком снега. С каждым движением экзоскелета перчатки раздавался утробный хруст. Экхарт чего-то ждал, неважно чего, пусть оно произойдёт, и тогда хотя бы можно будет действовать. Для себя парень уже всё решил. Что именно — попробуй угадай.

Морока стоял поодаль и так же, как сейчас Джон, медленно, по очереди оглядывал членов когорты, словно что-то взвешивая. Считал их шансы? Пытался найти в ком-то искру надежды, за которую можно было бы зацепиться? Гадал, кто первый сорвётся?

Ну уж нет, здесь нет случайных людей, случайных бы даже не допустили к высадке. Значит каждый из них на что-то способен, осталось только понять, чья именно планка окажется слишком низкой в предложенных обстоятельствах.

Великая пустота, что он несёт. Какая планка… нет, нельзя идти по этому пути, это путь слабого, ждать поражения, и он не доведёт тебя ни до чего хорошего. Их история близится к своему переломному моменту, он чувствовал это, а значит, осталось недолго…

Джон снова вернулся к мысли об изощрённой ловушке для таких, как они, желающих достичь недостижимого, постичь непостижимое, объять необъятное. Неужели найдётся во всей Галактике столь порочный разум, чтобы загонять людей вот в подобные условия, специально, только лишь для того, чтобы дать им пройти очередной никому не нужный тест… нет, так не может быть, это неправильно, чудовищно подло.

Но посмотри, Планетарный Контроль собирал под своими флагами лучших из лучших, его манипулам предстояло не воевать с врагом в открытых сражениях и не погружаться в неизведанные глубины Дальнего Космоса, а выживать на планетах, где всё не так, как они привыкли, где тебя окружают не просто люди, но предельно чуждые тебе люди Закрытых миров, контактировать с иными разумными видами, сталкиваться с непредсказуемыми трудностями, решать непреодолимые проблемы. Неужели их вот так готовят?

Джон всё равно не мог в такое поверить.

Вот Рэдэрик Ковальский, вот сержант Оденбери, разве они — могли так изощрённо разыгрывать перед ними подобный спектакль? А если могли?

Джон глядел на сержанта и никак не мог уложить всё это в голове. Сержант явно растерян. Он рвётся в бой, но куда, против чего? Некого вытаскивать из огня, некого даже чему-то учить. Где-то позади в неизвестности оставленные им люди из других когорт, а он здесь, у злополучной старой капсулы, и не знает, что делать.

Такое можно разыграть?!

Джон дёрнулся всем телом, почувствовав лёгкое прикосновение. Это была Синтия.

Она так же молча ходила от одного к другому и единственная исполняла свой непосредственный долг — она занимала в когорте отведённое место биоконтроля. Джон послушно сгрузил ей всю биометрию, наблюдая ответное качание головой и какую-то продолжительную перебранку с начинкой биосьюта. Физическое состояние у когорты было — хуже некуда, но Джону её колдовство помогло — чуть рассеялись тёмные пятна перед глазами, исчезли мерцающие искры, и даже треклятые призраки на самом краю зрения словно успокоились, затаившись. Хватит этого ненадолго, но и на том спасибо.

«Ложись спать, твоя смена».

«Вот они двое что-нибудь решить, тогда лягу».

«Они собираются что-то решать?»

«Сержант — не знаю. Ковальский — наверняка».

Синтия покачала головой и направилась к Экхарту, завершать обход.

—Скоро здесь всё начнёт таять.

Ком снега, который тот всё продолжал лепить, теперь лежал на широкой ладони, отчётливо тёмный на фоне обшивки перчатки биосьюта.

Джон метнулся взглядом к показаниям термодатчиков, чья отметка и правда стремительно приближалась к критической.

—Рэдэрик, здесь такое бывало?

Джон опять задал вслух вопрос, который промелькнул, наверное, у каждого в когорте.

Ковальский сдёрнул с головы капюшон, с силой втянув в лёгкие воздух. Облачко пара, сопроводившее выдох, теперь было едва заметно.

—Один раз, у самого океана, да и то, было куда холоднее. В тот год ледники словно сошли с ума, стометровые трещины на вчера ещё совершенно устойчивых плато. Но что-то мне подсказывает, что нам это сегодня не грозит.

—Почему ты так думаешь?

Сержант Оденбери подал голос впервые с момента их воссоединения с Ковальским, и голос этот Джону не нравился.

—Капсула старая. Значит, под нами не ледник, а почти голая скала, все ледники так или иначе текут. В обычном состоянии скорость местной гляциологии составляет пару километров в год. При таком возрасте железо давно оказалось бы на дне океана. К тому же…— Ковальский снова втянул ноздрями воздух.— Кажется, я упустил один важный момент. Воздух гораздо суше, чем должно быть при такой температуре. Если температура будет расти с той же скоростью, то снегу будет проще испариться, чем пробиваться отсюда к побережью в жидкой фракции.

Джон помотал головой. Ледяная планета у них на глазах готова была превратиться в плацдарм для глобального наводнения, а они тут сидят, и… что?

—Ковальский, у тебя есть какая-то вразумительная версия происходящего? Нам нужно срочно что-то предпринять, иначе этот климатический катаклизм может привести ко многим жертвам среди твоих же товарищей.