Старший оборотень по ОВД - Максим Есаулов

— Не помню, — ответил Скрябин.

— За Карташовым уже поехали.

— Я рад.

— Вот так вот все и закончилось.

— Особенно для Сереги.

Шилов выпил, закурил. Посмотрел в сторону:

— Я в его смерти не виноват.

— Никто не виноват в его смерти… Поеду я. Маму в наш госпиталь перевели. Я этого полгода добивался, а тут за два часа все решилось.

— Правильно, раньше ты был оборотнем, теперь стал героем.

— Невелика дистанция. Увидимся!

— Куда мы денемся?..

Скрябин ушел. Шилов остался сидеть, глядя вниз. По глоточку прикладывался к бутылке. Иногда, ведя с самим собой мысленный спор, качал головой или флегматично пожимал плечами.

Подошел Егоров:

— Дай закурить… Я все узнал, сегодня нас допрашивать не будут. Я к своим поеду, а то они с ума сходят.

— Давай.

— Береги себя! Все, как в кино было… Ладно, пока!

Во двор заехала «Газель» передвижной криминалистической лаборатории, привезшая Юру Голицына. Он бодро выскочил из кабины и пошел к Шилову. Роман поднялся ему навстречу. Голицын лучился энергией:

— Дело мне поручили. Кожурина у меня в бригаде.

— Здорово, — равнодушно прокомментировал Шилов, отворачиваясь, чтобы Голицын не увидел выражение его лица.

Голицын почувствовал его состояние. Замялся, подыскивая нужные слова. Не подобрал и, решив, что поговорят позже, с преувеличенной бодростью махнул папкой в сторону распахнутой двери подъезда:

— Побегу осматривать. Потом все обсудим, ага?

Приехали Арнаутов и Громов.

— Взяли? — спросил Шилов, предчувствуя ответ.

Арнаутов покачал головой:

— Исчез. И еще трое из его отдела. Черт, всегда чувствовал, что этот Карташов — змей.

— Наверное, кто-то страховал этих, — Громов кивнул на лежащий рядом с домом труп Дяди Васи. — Он шефу и позвонил.

— Наверное, — Шилов приложился к бутылке.

— Да, видок у тебя! Ты давай, пока допросы, пока вся эта лабуда, отдохни денька три и — вперед. Работы много.

— Нет, Юрий Сергеевич, с меня все.

— Что?..

— Хватит.

— Я думал, ты крепче.

— Я тоже так думал.

— На войне как на войне.

— Угу. Только меня на этой войне немножко убили.

Громов не нашелся, что ответить.

— Ты там прости… что я там на тебя… гнал. Я просто работал. Теперь нормально все. — Арнаутов протянул руку, предлагая заключить мир.

Шилов руки не пожал:

— Нормально? Я тебе вчера позвонил только потому, что у меня выхода не было. За Скрябина спасибо, конечно, а так… Свой дурак хуже врага.

Арнаутов опустил руку.

Шилов не мог успокоиться:

— Нормально… Для кого нормально? Для меня? Для Сереги? Для Геры Моцарта? Если бы не ты, все вообще могло б быть по-другому.

Задев их плечами, Роман прошел между Громовым и Арнаутовым и направился к выходу со двора.

— Я что, еще по бандиту Моцарту должен поплакать? — спросил Арнаутов.

— Вот и поговорили… — сам себе сказал Шилов, поддевая ногами опавшие листья.

* * *

Карташов позвонил в Москву с уличного таксофона.

— Алло! У нас беда…

Он звонил человеку, занимавшему в Организации одну ступень выше него самого. Этого человека Карташов ни разу не видел, и только, по некоторым причинам, догадывался, что тот является действующим генералом МВД.

— … Я сильно заболел. Нужно отлежаться где-нибудь в хорошем санатории.

— Я понял. Я пришлю ребят. Часов через пять на выезде из города. Приедешь сюда, составим новую медицинскую карту и поедешь, подлечишься…

— И как это судьба угораздила вас в таком месте встретиться? — спросил Роман, выходя вместе с Юлей и Мишей из отделения.

— У этой судьбы есть фамилия — Шилов, — ответила Юля. — Может быть, слышал?

Он обнял ее:

— Ты уж прости меня. Просто так получилось.

Она высвободилась:

— Мне срочно надо в душ. Иначе я умру.

Оставив Юлю около крыльца отделения, Шилов пересек тротуар и встал на поребрике. Его догнал Миша:

— Слушай, а что теперь со мной?

— Живой остался — уже хорошо. А там вырулишь.

Разглядев среди множества припаркованных машин старый «Мерседес» представительского класса, Роман махнул рукой, чтобы Жора — хозяин автомойки, которого он вызвонил сюда немного поработать личным водителем, — подъезжал их забирать.

Но раньше Жориного мерса рядом с Шиловым затормозил случайно ехавший мимо «БМВ» начальника Управления собственной безопасности. Опустилось тонированное стекло, Виноградов вполне благожелательно посмотрел на него снизу вверх с переднего пассажирского места:

— Добрый день! Я рад, что все хорошо обошлось. Садитесь, подброшу.

— Не западло оборотней возить?

— Ну, днем они безопасны.

— Да нет, спасибо, мы уж как-нибудь сами.

— Как хотите. — Стекло поднялось, и «БМВ» плавно тронулся, освобождая место старому «Мерседесу».

— Карета его светлости! — объявил Жора, а Шилов распахнул перед Юлей заднюю дверь, помог ей устроиться на широком диване и крепко обнял.

Уже стемнело, когда к автозаправочной станции на Московском шоссе, недалеко от выезда из Санкт-Петербурга, подкатил гаишный «Форд-эскорт». В кабине сидели двое в милицейской форме и желтых светоотражающих жилетах инспекторов ДПС.

Из павильона АЗС торопливо вышел Карташов. Держа руки в карманах куцего, похожего на шиловский «секонд-хенд», плаща, он огляделся и быстрым шагом подошел к машине. Водителя он видел впервые, но второго инспектора знал. Жесткие складки на лице Иваныча чуть разгладились, руки покинули карманы плаща, и он проворно, даже с какой-то неподобающей его недавнему положению прытью, юркнул в машину. «Форд» сорвался с места, вылетел на шоссе и пошел по среднему ряду, обгоняя многочисленные фуры и легковушки.

Водитель молчал, разговор начал второй, знакомый Карташову, инспектор:

— Сейчас приедем на место. Отдохнете, завтра увидитесь с шефом. Самолет поздно вечером.

— Понял.

— А кто вмешался в работу?

— Шилов, начальник убойного отдела. Но дальше меня ему нос не сунуть.

— Ага… Там, под стеклом документы новые. Посмотрите, пожалуйста.

Карташов отвернулся и начал шарить по полке за сиденьем.