Шанс милосердия - Сергей Станиславович Юрьев

– Вставай, владычица! Твой народ ждёт тебя, чтобы с тобою восстать во славе. – Речь могла бы показаться торжественной, если бы Алазар не всхлипывал после каждого слова.

Она поднялась, почувствовав, что тело ей послушно, и в нём ощущается непривычная лёгкость. Неужели боги даровали ей вторую молодость и новую жизнь – ту, в которой будет и цель, и смысл, ту, о которой останется память и след в судьбах будущих поколений?

– Зеркало принесите! – скомандовал старик, заметив, что она пытается рассмотреть себя.

Алазар мгновенно сообразил, что женщине, пролежавшей в алмазном гробу не одно столетие, наверняка хочется посмотреть, как она выглядит. Он явно был здесь в авторитете, и его приказание было выполнено незамедлительно. Несколько человек бросились к повозке, запряжённой парой лошадей и крытой брезентовым тентом, и, пока они бегали, Флора успела окинуть взглядом окружающий пейзаж.

Древняя пирамида, Святилище Шамаша – Мардука справедливости, которую Флора раньше видела только на рисунках в довоенных монографиях, возвышалась над долиной, окружённой с трёх сторон горными хребтами, почти так же, как три тысячелетия назад. Только на восточной стороне зияла огромная уродливая выбоина, видимо, от прямого попадания ракеты. У её подножия теснилось несколько десятков каменных хибар, сложенных, похоже, из обломков древних строений, и оттуда небольшими группами шли люди – несколько сотен, может быть – тысяча.

Прошло меньше минуты, и круглое, локоть в диаметре, зеркало было принесено. Из глубин отражения на неё смотрела Флора, легендарная владычица Кетта, облачённая в лёгкие сверкающие доспехи, с царственной диадемой, венчающей замысловатую причёску, полная сил, воплощение неотразимой красоты и недосягаемого величия.

Теперь, наверное, бессмысленно пытаться убедить хоть кого-то здесь, что она – не та Флора, которую здесь ждут, в которую верят. Никто даже слушать не будет. А могут и счесть, что они чем-то обидели воскресшую владычицу, долгими веками дожидавшуюся своего часа. Ещё начнут совершать ритуальные самоубийства или, в лучшем случае, посыпать головы пеплом. Но быть владычицей этой горстки отщепенцев всё-таки лучше, чем превратиться в собственность Великого сагана, продолжать лгать и притворяться, жить в страхе и презирать себя. Да и не такая уж их горстка. В отказавшейся сдаться армии рабсака Абу Шамаша, по слухам, было тысяч пятьдесят бойцов. И ещё столько же солдат и офицеров из других частей присоединились к непокорному военачальнику. И ещё многие бежали сюда за двадцать с лишним лет оккупации. Но сколько бы их ни было, этих мятежников-повстанцев, неизвестно, поверит ли большинство из них в возрождение Флоры Далл-Озирис. Она попыталась представить себя на их месте. Принять на веру исполнение древнего пророчества, воплощение полузабытой легенды? Едва ли ей было бы легко это сделать. Даже после встречи с Инанной, после разговора с ней, разум продолжает протестовать против того, что боги действительно существуют, что это именно они подарили ей вторую жизнь в новом молодом, крепком и прекрасном теле.

– Владычица! – раздался голос Алазара, и Флора, оглянувшись, обнаружила, что старик и вся его компания стоят на коленях, склонив головы, едва не уткнувшись лбами в землю. – Владычица, благослови нас на священный бой. Да возродится Кетт, великое царство!

– Да возродится Кетт, великое царство… – вторили ему остальные, не поднимая голов.

– Вы хотите с мотыгами и топорами идти против танков?! – спросила Флора, глядя сверху вниз на склонённые головы.

– На силу богов уповаем, – отозвался Алазар. Он явно хотел что-то добавить, но вдруг издалека донёсся рокот мотора, а на дороге, ведущей от седловины среди гор к пирамиде, поднялся столб пыли. – Кто настучал?! – взъярился старик, поднимаясь с колен.

Его последователи тут же вскочили и отбежали на безопасное расстояние.

– Как можно, – отозвался один из них. – Разве кто посмел бы…

– Да следят они за нами, – заявил другой. – Я сам вчера вечером видел, как на той горе что-то блестело.

Но разбираться, кто виноват, было уже некогда. Приземистый броневик с крупнокалиберным пулемётом в угловатой клёпаной башне и бортовой грузовик, полный солдат, были уже на подходе.

– Узнаю – башку оторву, – пообещал Алазар. – Прости, владычица! – обратился он к Флоре и с распростёртыми руками двинулся навстречу небольшой, но грозной на вид колонне.

Броневик остановился, резко затормозив в локте от старика. Едва осела поднятая им пыль, распахнулся люк в передней броневой плите и оттуда по пояс высунулся офицер в серо-зелёной форме армии Республики Кетт.

– Ты чего, старый дурак, под колёса лезешь? – прикрикнул он на Алазара, вылезая наружу. – Жить надоело?

– Спешу поделиться радостью, почтенный окла Джераб! – расплывшись в лучезарной улыбке, отозвался тот. – Исполнилось пророчество! Восстала из алмазного гроба владычица Флора Далл-Озирис, что поведёт нас в решительный бой, что сметёт с лица Аппры имперскую скверну. Да возродится благословенный Кетт!

– Неймётся тебе, старик! – Офицер усмехнулся. – По-моему, терпению почтенного рабсака скоро придёт конец, и он прикажет-таки разогнать твою шайку безумцев и дезертиров. Чего только не придумают ленивые трусы, лишь бы не сражаться и не работать!

– Поверь, славный окла Джераб! – Алазар, казалось, не слышит его слов. – Стоит тебе увидеть её, и ты сам уверуешь в милость богов.

– Нет никаких богов, Алазар! – не унимался офицер. – Религия – сладкая отрава, которой веками дурманили народы жрецы и правители. А вы – кучка глупых отщепенцев, которые не понимают и не хотят понять, что верить надо только в себя и собственные си… – И тут он умолк на полуслове. Он увидел Флору. Он несколько секунд стоял с отвисшей челюстью, но вскоре вновь собрал свою волю в кулак. – Верить надо только в собственные силы, иначе проклятая Империя скоро будет и здесь. И спасёт нас от этого не очередная самозванка, а дисциплина, стойкость и самоотверженный труд.

Окла Джераб похлопал старика по плечу, лёгким движением оттолкнул его в сторону, освобождая себе путь, и неторопливо направился к прекрасной юной деве в сверкающих доспехах. Он смотрел то на неё, то на саркофаг, а когда подошёл к ней на расстояние трёх локтей, присел на корточки, выбрал на обочине тропы камень по руке и с силой швырнул его в сверкающую на солнце множеством граней крышку её «гроба». Офицер явно надеялся, что от удара она разлетится на множество осколков, и этот факт сразу же опровергнет утверждение, будто выточена она из цельного алмаза. Но камень с глухим стуком ударился об искрящуюся поверхность и сам развалился надвое, не оставив на крышке никаких следов.

– Поедешь с нами! – чуть дрогнувшим голосом распорядился окла. – Пусть сам рабсак Абу решает, что с тобой делать.

– Я тоже! Я тоже! Я поеду! – закричал Алазар, и офицер кивнул в знак согласия, поняв, что старик всё равно не отвяжется и готов на своих двоих бежать вслед за этой ряженой девицей. А ну как у него серчишко выскочит? Кто ответит? Ясен пень, Джераб за всё ответит. Рабсак почему-то предпочитает не ссориться с этой горсткой безумцев и их престарелым предводителем. Значит, у него есть на то причины. Пусть едет. Заодно можно будет проверить, является ли Алазар соучастником этой гнусной мистификации или сам стал жертвой обмана.