Убийца Гора - Джон Норман

— Купи мне хлеба с медом, — сказал он и, повернувшись ко мне, добавил: — Эх, жаль, шестой заезд мы пропустили!

После этого мы направились к верхним рядам зрительных трибун и отыскали свои места. Вскоре вернулась Филлис, принеся Хо-Сорлу хлеб с медом и какую-то мелочь в качестве сдачи. Тот был всецело поглощен ходом соревнований и совершенно не обращал внимания на стоящую рядом с ним на коленях Филлис, тихо рыдающую, закрыв лицо руками. Элизабет и Вирджиния подошли к ней и опустились на колени рядом, положив руки ей на плечи.

— О чем я действительно жалею, — обратился ко мне Хо-Сорл, — так это о том, что мне так и не довелось увидеть выступлении Мелиполуса с Коса.

Один заезд следовал за другим, и наконец третий удар судейского гонга известил о выходе на старт наездников, участвующих в одиннадцатом, последнем в этот день заезде.

— А что ты думаешь о стальных? — поинтересовался у меня Ремиус.

Стальные, опознавательным цветом которых являлся серо-голубой, были новой командой и поэтому большого числа болельщиков не имели. Впервые на состязаниях их представитель должен был принять участие именно в этом, сейчас начинающемся, одиннадцатом заезде.

Я не знал, что за прошедший ен'вар для них были устроены за внешней стеной стадиона тренировочные площадки и они успели подобрать себе команду. Происхождение этой группировки, а также источник финансирования её выступлений оставался для меня неясен, хотя я не мог не отметить, сколь серьезной была подготовка к их участию в соревнованиях, и мог только предполагать, насколько больших средств это потребовало. Попытки организовать новую команду проводились и раньше, однако все они, как правило, оканчивались неудачей.

Дело здесь не только в традиционных довольно жестких требованиях состязаний, в соответствии с которыми не одержавшая побед в двух сезонах вновь образованная команда считается не прошедшей проверку на мастерство и не допускается к дальнейшему участию в гонках, но и в том, что вложение средств в организацию новой команды — чрезвычайно рискованное и не оправдывающее себя дело. А капиталовложений действительно требуется немало, и не только на постройку тренировочных площадок, но и на содержание довольно большого штата обслуживающего команду персонала, тренеров и подсобных рабочих, не говоря уже о приобретении или взятии внаем прошедших специальное обучение гоночных тарнов и выступающих за команду наездников. Шансы на победу новообразованной команды обычно очень невелики, что ставит под сомнение получение финансирующими её лицами какой-либо значительной прибыли, которая начнет поступать к ним лишь при стабильно высоких результатах выступления команды, то есть не ранее последующих восьми-десяти лет.

Не следует забывать и о том, что рождение новой команды несет в себе угрозу для более старых, поскольку у них появляется дополнительный конкурент, в то время как каждая из них заинтересована в как можно меньшем количестве участников заезда, что увеличивает шансы команды на успех. Таким образом, и фавориты, и тарнсмены команд, не имеющие шансов одержать победу, зачастую прилагают все усилия, чтобы не дать выступить удачно наездникам новой команды, которым в такие моменты приходится вести борьбу сразу против всех. Общеизвестен и тот факт, что старые команды практически никогда не брали тарнсменов, пытавшихся выступать на новообразованную команду, за исключением тех редких случаев, когда участник действительно показывал блестящий результат.

— Что ты думаешь о стальных? — снова спросил меня Ремиус.

— У меня нет никакого мнения, — пожал я плечами. — Я практически ничего о них не знаю.

Что-то в его голосе вызвало мое удивление. Да и во взгляде, брошенном на меня Хо-Сорлом, было нечто странное. Ни одного из них, казалось, не смущало то, что я обычно носил черное одеяние убийцы, хотя, конечно, выходя из дома Кернуса, я надевал красную тунику воина. Они не делали назойливых попыток завязать со мной дружеские отношения, но и не старались избегать моего общества, само собой получалось так, что мы довольно часто оказывались рядом.

— Вот это птица! — воскликнул Хо-Сорл, кивая на тележки, подвозящие тарнов к стартовым насестам.

Вокруг нас раздались изумленные возгласы.

У меня перехватило дыхание. На одной из повозок, которую тянул впряженный в неё рогатый тарларион, я увидел гигантского черного тарна, настоящего красавца с хищно изогнутым клювом и горящими черными глазами. Птица гордо запрокинула голову — и над стадионом прозвучал её дикий воинственный клич, какой, вероятно, должен был бы витать над скалистыми утесами Тентисской гряды или над суровыми пиками уходящих в небо Валтайских гор, а то и звать в бой сошедшихся в смертельной схватке где-нибудь под облаками наездников.

— Но это же не гоночный тарн, — услышал я восклицание одного из зрителей.

Я сам не заметил, что встал, подавшись вперед, туда, к стартовой площадке, где остановились повозки с готовящимися к выступлению тарнами.

— Мне говорили, — сказал Ремиус, — что эта птица из Ко-Ро-Ба.

Я не мог выдавить из себя ни слова; ладони у меня стали влажными. За спиной раздались вопли Филлис и Вирджинии. Я на секунду обернулся и увидел, что Хо-Сорл схватил их за волосы и повернул лицом к себе.

— Рабыни, — услышал я его наставительный голос, — никогда никому не расскажут о том, что они сегодня видели. Понятно?

— Да, господин! — ответила Вирджиния. — Никогда не расскажу.

— Да-да, понятно! — взвизгнула Филлис, которую Хо-Сорл для пущей убедительности ещё раз хорошенько тряхнул за волосы. — Филлис никому-никому никогда ничего не расскажет!

Я словно во сне направился к концу нашего ряда и начал спускаться по узкому проходу, ведущему к защитному барьеру.

— Возьми это! — крикнул, подбегая, Ремиус и вложил мне в руку небольшой кожаный мешок.

Я даже не обратил на него внимания и продолжал спускаться туда, к песчаному полю стадиона. Вскоре я был уже у металлических перил.

Не больше сорока ярдов отделяло меня от птиц. Я замер.

И тогда, словно после долгих поисков в этом море человеческих лиц, звуков, красок, черные блестящие глаза птицы остановились на мне. Она как будто почувствовала мое присутствие, а я — её состояние. Я ощущал, как напрягается её тело, как наполняется силой каждый её мускул. Меня охватило непонятное волнение.

Внезапно, не сводя с меня пронизывающего взгляда своих горящих глаз, птица широко взмахнула громадными черными крыльями, подняв вокруг целую песчаную бурю, едва не сбив с ног стоящего у повозки низкорослого подсобного рабочего в опущенном на самые глаза капюшоне. Птица вторично издала пронзительный крик — крик, способный вселить ужас даже в сердце ларла, но я не чувствовал страха. Мы оба с ним были воинами и хорошо понимали друг друга.

Я увидел, что держу в руке кожаный капюшон, расправил его, натянул на голову, опустив его края до самых плеч и, перебравшись через защитный барьер, пошел к стартовой площадке.