Самая длинная ночь в году - Тереза Тур

— А… репортеры?

— Поздно, любезный князь. Вы уже подошли ко мне, теперь напишут что угодно. И уже без разницы — виновны вы или нет.

— А вы изменились, — посмотрел он на меня внимательно.

— Да, я изменилась. — На миг кольнуло сердце. — Но это, как я понимаю, к делу не относится. Не переживайте — приставленная ко мне охрана подтвердит ваше приличное поведение.

Мы зашли в милую кондитерскую неподалеку. Уселись за столик. Сделали заказ.

— А почему не кофе? Утро ведь?

— Не люблю, — призналась я. — Да и не действует он на меня бодряще.

Девушка накрыла на столик, стрельнула глазами в молодого красавца-князя, потом, с явно читающимся недоумением, мазнула взглядом по мне. Мне стало смешно. Князь нахмурился.

— Я пришел, чтобы извиниться, — негромко начал Варейский. — Я и так непростительно долго тянул с этим.

— За что именно вы хотите извиниться?

— Как с вами тяжело…

— Если вы хотите извиниться за то, что похитили невесту Великого князя Радомирова и подвергли ее жизнь опасности, то ваше сожаление оставьте при себе, — сказала я тихо — и сама не ожидала, как злобно это прозвучит.

— А если не только?

— А если не только, — тяжело вздохнула я, — то вам придется научиться слышать других людей. Не только себя, князя Радомирова или наследника.

— Мне все чаще приходит в голову мысль о том, что выжил я зря, — пробормотал он. — Сначала этот долг жизни вам. Как он меня гнетет, вы не представляете. Потом князь Радомиров, ваш супруг, который унизил, отказавшись вызвать меня на дуэль. Это такое унижение! Зачем мне такая жизнь…

— Послушайте меня внимательно, любезный Михаил Олегович. Самое ценное, что есть, — это человеческая жизнь. Биение сердца, яркость глаз, смех ребенка… Жизнью иной раз приходится жертвовать — вспомним пример гибели моей семьи… Все остальные нехотения жить — глупости. И праздность. И за сочувствием о том, что вы героически не лишились жизни… Это, знаете ли, не ко мне. Мне как-то пришлось закрыть глаза ребенку, которому я не смогла помочь. А потом выйти к его родителям и сообщить о том, что их мальчик умер… Поэтому…

У меня перехватило дыхание — я смогла лишь взмахнуть рукой.

— В любом случае, у меня слишком плебейское происхождение, чтобы я могла понять ваши душевные терзания, — выговорила я наконец. — Могу лишь посоветовать заняться чем-нибудь. И не путешествием, подкармливающим сплин… А делом. Работать не пробовали?

К моему удивлению, князь не оскорбился. Невесело, но усмехнулся. И ответил мне:

— Как у вас ядовито получилось произнести «душевные терзания»…

— А вы хотели сочувствия?

— Сам не знаю, чего я хотел.

— Какое-нибудь суточное дежурство с высокой ответственностью, — отрезала я. — И так несколько дней, пока мысли не будут только об одном — упасть и не шевелиться. Когда даже есть не будет хотеться. Попробуйте. Гарантирую — поможет.

Я выскочила из кондитерской и понеслась куда-то, не разбирая дороги. Шла как революционер, печатая шаг, запрокинув голову, не застегивая пальто… Я злилась. Меня трясло от негодования. Потом праведный гнев утих, и я заплакала. Села на скамейку и заплакала. Не знаю почему — устала, наверное…

Незаметно стемнело. Я отерла глаза. Три шарика висели прямо передо мной — утешали.

— Ну… здравствуйте! Как поживаете? Я соскучилась, правда… Очень рада! Вы как будто стали чуть ярче или мне кажется?

Шары радостно замигали и стали кружиться вокруг. Снова накрыло ощущение, что они живые…

— Хотите проводить меня домой? Ну что ж… пойдемте! Хотя… у меня сейчас нет дома. Свой, маленький, на юге — я бросила. А большой, наш… Андрей спалил. Побудьте со мной. Я не против — даже наоборот… Скучно, знаете ли, одной. Особенно в последнее время. Нет, раньше — я любила одиночество, правда! А потом… Потом я вышла замуж и… Понимаете, мой муж, князь Радомиров, он… Он…

И я опять заплакала.

Когда успокоилась, оказалось, что я забрела куда-то. Видимо, не заметила, как свернула со Снежного бульвара. Шары были рядом — хоть это хорошо. Вдруг пошел снег. Повалил внезапно крупными хлопьями, да так, что видимости не стало. Только шарики мигали теплым желтым светом, подлетев поближе, будто боялись потеряться.

Я остановилась в нерешительности. Двигаться куда-либо смысла не было — все равно не видно ничего. Стало страшно. Одиноко. Неуютно. Холодно… Захотелось к Андрею. Андрей… Андрей! Андрей — найди меня, пожалуйста, пожалуйста, найди… Небеса! Я хочу к нему… Слышите меня?! Я хочу к нему! Пожалуйста…

— Ирочка… — я услышала знакомый голос.

Из метели вышла Мария Ивановна. Откуда? Что она здесь делает? И неужели это действительно она приходила тогда ко мне в палату? Снег падал на ее длинную белую шубу, но даже сквозь пелену снега было тепло от ее улыбки.

— Ирочка, что же ты, девочка? Заблудилась?

— Заблудилась, Мария Ивановна… Заблудилась…

— Иди, девочка. Иди!

И старушка открыла портал.

Сердце радостно забилось. Я знала, что портал вел в Джанхот, в наш дом с Андреем. Я просто знала это, как и то, что именно там я хочу очутиться. Сейчас, немедленно, сию минуту! Это — выход, это — правильный путь. И я сделала шаг. Наверное, если заблудиться в дремучем лесу, а потом выйти на дорогу, испытываешь то же самое…

Вокруг был полумрак, но запахи дома в Джанхоте не спутаешь ни с чем. Шары переместились вместе со мной! Они осветили нашу спальню. Потом мы все вместе прошли на кухню.

Вестовые сгружали тарелки с ужином в холодное. Два молодых человека первого года службы.

— Ирина Алексеевна! — поздоровались они со мной. — Добрый вечер!

И такое счастье было на их открытых лицах, что я просто смутилась.

— Вишневый сок доставили, — быстро отчитался один из них. — И креветки есть! Если что-то надо еще — только скажите!

— Может, велите за романом о некроманте послать? Мы мигом…

— Не надо, — улыбнулась я. — И вот что… Ужин я приготовлю сама.

Я выставила их и стала готовить ужин. Жарила мясо, пекла блины. Не знаю почему — но я была уверена, что Андрей придет. После того как румяные блинчики с мясом были готовы — целое блюдо получилось, — я накрыла их салфеткой и пошла в библиотеку — найти что-нибудь почитать. Шарики полетели следом.

Библиотека была огромна. Начищенные специальным маслом, сохраняющим редкие породы дерева, резные шкафы. Полки, доверху забитые томами, атласами, картами. Длинный стол зеленого сукна. Канделябры, камин, кресла… Да уж… Роман про боевого некроманта я тут точно не найду. Что же почитать? Словно ответив на мое замешательство, шарики остановились. Вальсируя, они зависли над столом, возле большой прямоугольной шкатулки. Я только один раз спрашивала Андрея, что там. Он говорил про свою маму и какую-то сказку.