Метро 2033. Ничей - Ольга Швецова

Он пил уже третью кружку воды, и все еще было мало… Наверное, долго провалялся в полубреду на промокшей от пота постели, надо бы сменить белье — чуть позже, когда появятся силы для этого; пока лишь пульсирующая под посиневшей кожей боль держит в сознании и тонусе. И злость на всю эту мутантскую сволочь.

Он встряхнул старый измятый полиэтиленовый пакет, на одеяло выпала зубная щетка и снова порошок, смешанный для экономии с толченым углем. Алексей смеялся до слез: как мамочка позаботилась, будто он сам мог об этом забыть. А носового платка все же не нашел. Видно, вытирать ему сопли Оксана еще не намеревалась. И на том спасибо.

Пальцы так и оставались ненормально синюшными, опустившаяся во сне вниз рука распухла. Алексея уже порядком бесило это неработоспособное состояние. Он заставил себя встать, с трудом добрел до стола и решил хотя бы навести порядок в добытой столь высокой ценой информации. Мысли путались и уплывали, пальцы едва держали тонкий карандаш, но он упорно царапал на бумаге линии, сложившиеся в конце концов в контуры полукруглых капониров и хозяйственных построек на наблюдаемой территории.

Вышки не всегда располагались так, как сейчас: когда‑то они, похожие на крепостные башни, возвышались по углам периметра. И основание одной из них до сих пор было видно даже под снегом. Только выглядит эта опора не такой обгоревшей. Могли бы и убрать, но уж слишком крепко сидела она в земле. Впрочем, это не помешало вышке рухнуть в один момент во время давнего вооруженного конфликта. Когда‑то здесь не царила такая мирная идиллия…

Восемнадцать лет назад обнаружить рядом живых людей было приятно поначалу, тем более когда делить нечего: складов МЧС хватило всем. Запасы Росрезерва благополучно перекочевали в хранилища. Но если бункер вместил в себя и выживших, и всё необходимое, то соседям скоро стало тесно. Самолетные капониры не были предназначены для проживания, их пытались усовершенствовать, сделать пригодными для большого количества людей, но все равно они казались лачугой бедного родственника по сравнению с просторными помещениями убежища. И казалось так не только Алексею.

Впервые столкнувшись с незнакомцем у склада МЧС, уже тогда в шутку названные сталкерами первопроходцы поверхности не подозревали, чем это может закончиться. Защищать свою собственность люди умели, но теперь‑то собственность была чужая, поэтому и не пришло в голову просто пристрелить покусившегося на те же запасы. Контакт был установлен. Нестеров тогда еще не набрался пафоса и высокомерия, но в роли главы своего маленького общества выглядел вполне достойно. Совет больше походил на парламент, поэтому единоличное правление у соседей всех удивило. Алексей помнил многое из того, что говорилось, хоть и не все еще понимал в свои шестнадцать лет. Борис Владленович объяснил непонятное, именно тогда политика перестала быть просто абстрактным словом, а стала частью жизни.

Конечно, Алёшу на переговоры с загадочным Председателем по имени Александр Сергеевич не взяли. Но информацию о них он получил довольно подробную, усвоив первые уроки лицемерия: за спиной о человеке говорится намного больше и намного интереснее. Потому что не все цветистые фразы Нестеров мог высказать на Совете — даже там играл свою роль. В окружении семьи, каковой он считал Леночку и юного воспитанника, Главный не стеснялся в оценках, его едкие и отточенные формулировки запоминались надолго.

Еще пару лет загадочный Председатель оставался для них мрачной и таинственной фигурой без лица, вызывающей вечное недовольство Совета Привратников. Почти таким он и оказался при личном знакомстве, когда Борис Владленович решил, что пора научить Лёшу искусству дипломатии. Он не боялся, что скрытный и малоразговорчивый воспитанник вдруг с необдуманной непосредственностью выдаст его тайны. Этого не случилось, Алексей держал при себе свое мнение, в том числе и о самом наставнике. Да и с кем ему было делиться? С маленькой Леной? Молчаливая тень Главного еще не обрела ни собственного голоса, ни даже права на него…

Пустующий бункер давно не давал покоя соседям. Но Нестеров непреклонно отказывал им в праве совместного использования. В то время нежилые помещения уже стали теплицами, и убирать этот огород ящиков с рассадой из‑за каких‑то чужаков никто бы не позволил. Насколько тесно живут в капонирах, Алексей даже не догадывался, пока не побывал там сам. Правда, это было позже, когда численность населения заметно сократилась. И он тоже приложил к этому руку.

Учитывая «обострение внешнеполитической обстановки», наблюдение у гермоворот тогда велось непрерывно. Никто из охранников не хотел, чтобы в случае выхода из строя системы наблюдения его пинками выгоняли с черного хода выяснять причину поломки и налаживать оборудование. Но только один человек почувствовал в этих разгуливавших но поляне вооруженных людях какую‑то угрозу. Серяков, тогда еще рядовой сталкер, долго вглядывался в передвижения соседей, не подпуская никого к «перископу». И когда не смог ничего доказать и объяснить дежурным у входа, направился к Главному Привратнику. Нестеров отправил наружу вооруженный отряд, но поляна была уже пуста. А второй бункер наотрез отказался открывать двери, громко возражая изнутри чьими‑то незнакомыми голосами. Захват территории начался.

Захватчиков просто заперли под землей, не позволяя выйти наружу. Бойцы с оружием засели вокруг заблокированных выходов, но в любой момент могло подойти подкрепление. Поэтому, чтобы этих плененных «паулюсов» никто не освободил, пришлось задействовать все резервы бункера, организовав вокруг собственную оборонительную линию. Алексей, привычно надевая ОЗК, не понимал, отчего у Бориса Владленовича такое белое лицо, не слышал, что он шепчет ему вслед, почти беззвучно шевеля губами.

Алексей едва не заснул, удобно расположившись на траве за обломком бетонной плиты, — на границе леса таких позиций было немало. Оглядываясь по сторонам, он мог видеть таких же прикорнувших в тенечке сталкеров. Прилетевший на загривок камешек, брошенный приятелем Сашкой, заставил пробудиться от сонного состояния — со стороны аэродрома приближались несколько человек. Предупреждающий окрик заставил их залечь на землю, но не надолго. Алексей едва разбирал слова, по смыслу показалось, что командующий обороной запрещал дальнейшее передвижение, иначе будут стрелять. Через некоторое время соседи снова поползли по полю к позициям, иногда поднимая головы, чтобы сориентироваться. Привставшие с земли сталкеры наблюдали за ними с любопытством и ждали команды к действию, поправляя комбинезоны и перчатки, чтобы не помешали в рукопашной, но вместо команды к бою прозвучал выстрел… На землю теперь упали все, исключая, наверное, самого стрелка. Алексей осторожно выглянул из травы: в сотне метров впереди на поле продолжали шевелиться несколько бойцов, беспорядочно отползая, кто вперед, кто назад. Только один комбез оставался на месте, тонкую резину слегка колебал ветер.

Быстрее опомнились соседи, беспорядочные неприцельные очереди ударили по кустам, пуля врезалась в бетон над головой, засыпало пылью… Поначалу взведенный и готовый к бою автомат казался лишним предметом в руках и мешал вжаться в землю, чтобы выстрелом не достало! Для чего он нужен, Алексей вспомнил потом, когда услышал крик где‑то со стороны своих в лесу неподалеку, а мир поделился на две части. Удобная ложбинка камня помогла основательно приладить ствол, прицельная рамка навелась на движущийся объект. Не морда с оскаленными клыками, не шерстяной бок… Человеческое лицо, скрытое противогазом, возможно, более озлобленное, чем любой мутант… Снова пыль в окуляры — напротив засел довольно меткий стрелок, Алексей отпрянул назад, под защиту удачно выбранной позиции.