Избранник Небес - Алек Кадеш

— Скорее всего, он был лордом, — уточнил профессор Штейман, хитро посмотрев поверх очков на своих коллег.

— Вы полагаете, что эта история имеет отношение к лорду Дэлтону?

— Именно так, доктор Мейерс, этот вывод напрашивается сам по себе. Впрочем, давайте дослушаем историю до конца. Прошу вас, лейтенант, продолжайте.

— Так вот, этот англичанин успел сделать несколько рисунков, в то время, пока местный знахарь лечил его раны. Это были своего рода фотороботы тварей, вырезавших ночью в долине весь их отряд. Перед тем как покинуть бедуинов, он передал один рисунок Ибрагиму и попросил, чтобы тот показал его всем соплеменникам. Лорд предупредил, что если бедуины увидят это изображение… Э… прошу извинить меня, но я записал слова старейшины, чтобы не забыть, поскольку они показались мне весьма любопытными.

Роберто потянулся к накладному карману. Он развернул сложенный вчетверо лист бумаги, и начал читать:

«Тот, кто увидит изображение шиду[86] над входом в гробницу и осмелится зайти внутрь, — непременно умрет. И даже дети его умрут, а душа нарушившего запрет будет пребывать в долине Смертной Тени в плену до тех пор, пока за ней не спустится ангел с небес».

Ученые сразу же переглянулись. Трейтон, заметив на их лицах тень беспокойства, продолжил за лейтенанта и передал Марте фотографии:

— На стене под барельефом демона есть также вырезанное в камне изображение коршуна и кобры, а надпись под ним больше похожа на целое послание. Торговцы, продавшие господину Белуджи фотографии, сознательно скрыли от нас эти детали и убрали их с помощью фотошопа. С какой целью они это сделали, определять вам, но мне кажется, что ни о чем позитивном в нем речь идти не может. Как вы и просили, доктор Мейерс, некоторые из фотографий были сделаны на закате, а некоторые на восходе, хотя, если честно, я не понимаю, для чего это. Там, внутри, нет ни дня, ни ночи.

— В пещере все время темно, — подтвердил Роберто, удивленно пожимая плечами.

— Ничего странного в моей просьбе нет, мистер Трейтон. Часто случается так, что солнечные лучи проникают глубоко внутрь и при определенных условиях освещают только отдельно взятые фрагменты интересующего нас объекта. Эти, на первый взгляд, казалось бы, незначительные детали иногда приводят нас к удивительным открытиям, поскольку древние жрецы сознательно размещали изображения так, чтобы восходящее солнце передавало им в первую очередь свою жизненную силу либо отпугивало незваных гостей, — ответила Марта, снисходительно улыбнувшись доброй улыбкой учителя младших классов на наивный вопрос ученика.

Суарес и Трейтон переглянулись в недоумении и, плотно сжав губы, утвердительно закивали головами, сделав для себя окончательный вывод, что у археологов явно не все в порядке с головой.

Пока ученые изучали каждую деталь фотографии, а бедуины продолжали размахивать руками и оживленно спорить между собой, Трейтон уже отдавал указания спецназовцам. Все они были одеты в черную форму без каких-либо опознавательных знаков и увешаны всевозможными видами оружия, начиная от набора метательных ножей до огнеметов и скорострельных автоматов «М5» нового поколения.

Марта внимательно просмотрела все фотографии и, медленно проводя карандашом по тексту, вслух перевела надпись под изображением демона, которую сознательно скрыли торговцы:

— «Навеки всякий, кто прочитает это послание и, не убоявшись проклятия, все же попытается проникнуть внутрь святого места и сломает стену, или пошлет безумца, глухого, слепого, или пришельца, и заставит его разбить камни, — то пусть на него обрушится гнев великих стражей — Анну, Бела и Белита. И пусть Ассаку лишит его сил, и они с яростью восстанут на него и искоренят все его потомство и не успокоятся до тех пор, пока не отнимут у него душу!»

— Дружеское приветствие, нечего сказать, — произнес Майлз.

— Вот вам, пожалуйста, профессор, классический пример глубокого проникновения магии и оккультизма в повседневную обыденную реальность сообщества аккадцев, ассирийцев и вавилонян, — прокомментировала прочитанный текст доктор Мейерс.

Озадачено потерев ладонью вспотевший от волнения лоб, явно нервничая, профессор обратился к коллегам:

— Ну что же, нам очень доходчиво объяснили вплоть до мельчайших подробностей, что нас с вами ждет, господа, если мы осмелимся зайти внутрь. Это предостережение действительно заставит призадуматься многих отчаянных грабителей, прежде чем они решатся проникнуть в эту пещеру. Следует также отметить, что изображение кобры и коршуна — лахаму и лахму — было своего рода классическим, отпугивающим расхитителей обязательным элементом, без которого ни одно царское захоронение не запечатывалось. Инстинктивный страх, который овладел бедуинами, является ярким тому доказательством. Надо заметить, это проклятие всегда срабатывало, так как его устный вариант, передававшийся из поколения в поколение, который нам озвучил лейтенант, очень близок к письменному.

Побарабанив пальцами по столу, он тяжело вздохнул:

— Ну и последнее, что меня смутило больше всего. Если вы присмотритесь к этой фотографии внимательнее, то увидите, что одно слово в этом клинописном тексте явно выделяется на фоне других.

Штейман указал пальцем на увеличенные фрагменты клинописи:

— Это слово переводится с аккадского не иначе как «смерть», и его невозможно трактовать по-другому. Взгляните на автоматическую цифровую пометку в правом нижнем углу. Судя по дате и времени, фото было сделано в лучах заходящего солнца вчера вечером. Солнечный луч четко сфокусировался именно на этом слове, выделив его из общего ряда. Я снимаю перед вами шляпу, уважаемая доктор Мейерс. Вы как в воду глядели, когда попросили мистера Трейтона сделать снимки объекта на закате и на восходе.

— Вы хотите сказать…

— Да, коллега, именно это я и хочу сказать. У ассирийцев, впрочем, так же, как и у евреев, новый день начинался с наступлением сумерек. А это означает, что малообъяснимый природный феномен, который мы видим на фотографии, является для всех нас «последним китайским предупреждением» и относится именно к этому дню, и адресовано это послание непосредственно нам, — высказался профессор и, тяжело вздохнув, продолжил:

— Поэтому не знаю, как у вас, христиан, оберегаемых Иисусом Христом, Пресвятой Девой Марией, святыми апостолами и многими другими высокопоставленными небожителями, а у меня остается надежда только на свое еврейское счастье.

Несмотря на то, что умозаключения профессора прозвучали более чем убедительно, ни доктор Мейерс, в глазах у которой загорелся победивший чувство страха профессиональный азарт, ни доктор Майлз, не привыкший останавливаться на половине пути, ни даже полуграмотный переводчик Али, надеющийся на то, что в суматохе сможет незаметно запихнуть за пазуху какую-то золотую статуэтку, — никто из них не желал принимать всерьез его опасения.