Избранник Небес - Алек Кадеш

— Вы тоже, как я погляжу, любите бродить по вечерам в поисках ответов на сложные вопросы и раскладывать в голове все по полочкам. Приятно осознавать, что эта черта нас с вами объединяет.

Штейман приветливо улыбнулся и протянул Марте раскрытую ладонь для рукопожатия. Она автоматически протянула руку в ответ, но Майлз вовремя перехватил ее и, обняв за плечи, шепнул на ухо:

— Стойте за мной и ведите себя естественно.

— Ну, наконец-то, неужели я могу вас поздравить, старина? Вы все-таки выиграли наш спор и покорили сердце этой милой девушки.

— О чем это вы, какой спор?

— Да бросьте ломаться, Шон! Раз уж я проиграл, то кроме тысячи долларов я должен угостить вас как следует старым добрым шотландским виски. Говоря по правде, я уже и не надеялся, что у вас с ней что-то получится, ведь покорить сердце этой недотроги до сих пор никому не удавалось. За эти две недели Марта отшила всех наших «дон-жуанов» из археологического лагеря, у которых из-за спермотоксикоза шары поотвисали в брюках на полметра. Даже мой одногодка доктор Розенплат из университета в Тель-Авиве, и тот — туда же. Как только видит ее задницу, обтянутую джинсами, тут же истекает слюной и пытается ей глазки строить, старый осел.

Громко рассмеявшись, он полез в карман за бумажником и, отсчитав десять стодолларовых купюр, протянул их Майлзу.

Марта тут же смутилась, залившись краской. Однако, заметив возмущение на лице Шона и его решительный отказ принять деньги, она сразу же уловила обман. Не желая оставаться в долгу, девушка хитро прищурила глаза и ехидным тоном обратилась к Штейману:

— Извините, профессор, но я давно хотела задать вам один деликатный вопрос. Вы случайно… э… как бы это помягче сказать… вы случайно с Пирсоном не пара?

Разгадав замысел девушки, Шон решил подыграть ей:

— Должен вам признаться, что я и вообще все в лагере думают точно так же, особенно после того, как вы вместе начали ходить всюду, держась за руки, как влюбленные во время медового месяца.

— И подкладывать во время ужина друг другу в тарелку лакомые кусочки, — рассмеялась Марта, понимая, что надо выдумывать что угодно, лишь бы не выказывать свой страх перед демоном, вселившимся в Штеймана.

— Абсолютная чушь! Полный бред! — раздраженно воскликнул профессор. — Не стоит вот так сразу принимать на веру всякую чепуху, которая может кому-то прийти в голову. Вы же знаете, что у меня плохое зрение, и оттого, что Брайан пару раз вел меня за руку, не следует делать скоропалительные выводы. Впрочем, я на вас не в обиде, доктор Майлз, и в знак того, что я выше всяких сплетен и по-прежнему считаю вас славным малым — протягиваю вам свою руку. Возьмите деньги и давайте разойдемся, как друзья, чтобы в душе не осталось горького осадка из-за всяких небылиц.

— Боюсь измазать вас… я сегодня весь день ковырялся в этой пыли, которой не менее четырех тысяч лет, — ответил Майлз, засовывая руки в боковые карманы рабочих брюк. — Представляете, сколько на них сейчас неизвестных науке бактерий.

— А может и вирусов! — округлив глаза, добавила Марта.

— Да бросьте вы ломаться, как девочка, я тоже здесь не гербарий собираю.

Профессор продолжал держать в левой руке доллары, а правую протянул для дружеского рукопожатия, впившись хищным взглядом в доктора Майлза.

На мгновение Шону показалось, что в его глазах промелькнула черная тень, подсвеченная багровыми отблесками огня из преисподней.

— Мы сегодня уже здоровались, а по древней еврейской традиции, если в течение одного дня два раза пожать руку одному и тому же человеку, то ссоры с ним не избежать, — на ходу придумал Шон, всем своим видом показывая, что он явно не желает вынимать руки из карманов.

Вдруг лицо профессора исказилось в страшной гримасе. Прямо из него на полметра вперед вытянулась жуткая морда со злобным оскалом и пожелтевшими клыками. Поравнявшись с Майлзом, у которого душа ушла в пятки, демон хриплым голосом прошипел:

— Завтра, умник, если ты окажешься не тем, за кого тебя принимают, — будешь сам протягивать мне руку первым и молить о пощаде!

От испуга Майлз почувствовал слабость в ногах. Дрожь разбила все его тело и, сделав шаг назад, он неуклюже наступил Марте на ногу. Прикрывая собою девушку, он начал понемногу отступать. Но не успел он сделать три-четыре шага, как она сама вышла вперед. Точно так же, как и во время ночного нападения на Колфилда, она уверенно начала надвигаться на демона, открывшего свой истинный облик, громко произнося при этом магические заклинания не своим, а низким мужским голосом. По закатившимся вверх зрачкам и неестественно агрессивному выражению лица Шон понял, что ее действиями кто-то явно руководит, и она на самом деле понятия не имеет, что с ней происходит:

[80]

С каждым новым словом пугающая морда демона съеживалась, как будто на нее выплескивали кружку крутого кипятка. Когда Марта произнесла последнюю фразу, злой дух покинул тело профессора, и он упал навзничь, как подкошенный, широко раскинув руки. Не было никакой эффектной сцены, связанной с исцелением от демонической одержимости, — ни вопля, ни крика, ни конвульсий — ничего подобного не произошло. Штейман просто лежал на земле и, раскрыв рот, тихо посапывал.

Майлз пытался унять предательскую дрожь, и если бы не осознание факта, что впереди него стоит хрупкая девушка, которая уже во второй раз на его глазах со знанием дела укротила нечистую силу, как дрессировщик тигра, то он бы уже давно сорвался с места и побежал куда глаза глядят. Характерный смрадный запах жженых волос остался висеть в воздухе. Он был своего рода визитной карточкой, свидетельствующей о реальном присутствии демонической силы. Шон запомнил его после ночного нападения демона на Трейтона.

— Какая мерзость, ужасная вонь! Пожалуй, для одного вечера хватит, — обернувшись к Майлзу, сказала Марта. По ее удивленным глазам и растерянному виду ученый понял, что она абсолютно ничего не помнит о произошедшем с того момента, как вышла вперед и начала громко заклинать демона, размахивая правой рукой.