Книги онлайн и без регистрации » Современная проза » Искусство слышать стук сердца - Ян-Филипп Зендкер

Искусство слышать стук сердца - Ян-Филипп Зендкер

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Перейти на страницу:

Я впервые готовила на открытом огне. Рис подгорел. Овощи выкипели, загасив огонь. У Ба лишь улыбнулся и снова разжег очаг.

Он был доволен моей стряпней, сказал, что ему понравилось. Мы ели, сидя, скрестив ноги, на кушетке. Приготовление еды отвлекло меня от горестных мыслей. Теперь они вернулись, и У Ба это почувствовал.

— Вы надеялись вновь увидеть отца? — спросил он.

Я кивнула.

— Простите, Джулия. Это я виноват. Я должен был по-иному выстроить рассказ.

— Нет, — замотала головой я. — Вы замечательно рассказывали. Ваши слова делали отца настолько живым, что мне казалось: еще немного, и я его увижу… Я ведь так и не попрощалась с ним. Ни в Нью-Йорке, ни в Кало. От этого мне больно. Я и не подозревала о существовании такой боли.

У Ба молчал.

— А ваш отец жив? — спросила я его.

— Нет. Покинул этот мир несколько лет назад.

— Он болел?

— Мои родители умерли от старости. По бирманским меркам оба были глубокими стариками.

— Ваша жизнь сильно изменилась после их кончины?

У Ба задумался.

— Я привык проводить много времени, общаясь с матерью. Естественно, одиночество дает о себе знать. А в остальном… моя жизнь почти не изменилась.

— Простите за бестактный вопрос: сколько времени вам понадобилось, чтобы прийти в себя?

— Прийти в себя? Я бы поставил вопрос по-другому. Прийти в себя означает преодолеть, оставить позади и идти дальше. Как вы думаете: мы оставляем наших умерших позади? Я думаю, мы берем их с собой. Они сопровождают нас, оставаясь рядом, хотя и в другой форме. Нам нужно принять их смерть и смириться с их новым обликом. Мне на это понадобилось два дня.

— Всего?

— Как только я понял, что не потерял родителей безвозвратно, мои душевные силы восстановились. Я каждый день думаю о них. Представляю, что сказали бы они по тому или иному поводу. Спрашиваю совета даже сейчас, когда мне самому достаточно лет и вскоре пора будет думать о собственной смерти.

Он зачерпнул новую порцию подгорелого риса.

— У меня не было особых причин оплакивать родителей. Они оба были старыми, уставшими от жизни и готовыми умереть. Оба прожили полноценную жизнь. Смерть не вызывала у них ни страха, ни душевных страданий. Они не мучились от боли. Уверен: в тот момент, когда их сердца перестали биться, они были счастливы. Что может быть прекраснее такой смерти?

— Может, я слишком молода, чтобы считать смерть прекрасной. Наверное, в пятьдесят пять у меня будут другие мысли на этот счет.

— Возможно. В молодости смерть других воспринимается гораздо тяжелее. Я очень долго не мог принять смерти жены. Она умерла, не достигнув и тридцати лет. Мы только-только построили этот дом. И были очень счастливы вместе.

— От чего она умерла?

У Ба задумался.

— Обычно мы не задаем себе такого вопроса, поскольку очень редко получаем на него ответ. Вы видите, в какой бедности мы живем. Смерть для нас — часть повседневной жизни. Люди в Бирме умирают раньше, чем в Соединенных Штатах или Англии. На прошлой неделе восьмилетний сын моих соседей простудился. У него поднялся сильный жар. Через два дня мальчика не стало. У нас нет лекарств для лечения даже самых простых болезней, которые в вашей стране и за болезни не считаются. Так какой смысл доискиваться причин смерти? Как будто это что-то изменит. Моя драгоценная супруга покинула меня ночью. Утром я проснулся и увидел, что она мертва. Это все, что я знаю.

— Простите, — виновато пробормотала я.

Мы снова надолго умолкли. Я стала думать о смертях своих близких. Получалось, что, кроме отца, я никого не теряла. Дед и бабушка со стороны матери живы и неплохо себя чувствуют. Правда, в кругу моих друзей и знакомых было несколько смертей. В прошлом году брат подруги утонул в Атлантическом океане. Мы иногда ездили с ним на выходные в Сэг-Харбор и Саутгемптон. Мне он нравился, но особо близки мы не были. Я не попала на его похороны, поскольку они совпали с важной деловой встречей в Вашингтоне. Мать моей партнерши по теннису недавно умерла от рака. В детстве она учила меня играть на пианино. Болезнь была тяжелой и долгой. Я обещала навестить ее в больнице, но откладывала визит, пока не оказалось, что навещать уже некого. Смерть не была частью моей повседневной жизни. Теоретически я знала, что люди болеют и умирают, но их мир не соприкасался с моим — миром здоровых, энергичных людей. И потом, здоровые и энергичные не хотят знать о больных и умирающих, словно оба мира не имеют точек пересечения. А точки существуют и подстерегают нас в самых неожиданных местах. Можно провалиться в полынью, припорошенную снегом. Или забыть задуть свечу перед сном и сгореть в собственной квартире. Или врач, вертя в руках рентгеновский снимок, вдруг скажет, что у тебя в груди обнаружен белый узелок.

У Ба тихо встал и понес пустые тарелки на кухню. Там он раздул угли, подбросил в очаг полено и подвесил чайник.

— Я не буду пить чай! — крикнула я. — Я хочу пойти на кладбище и увидеть место, где их кремировали. Вы пойдете со мной?

— Обязательно, — ответил У Ба.

Мы замедлили шаг. У меня перехватило дыхание, но причиной был вовсе не подъем по крутому склону. Склон был совсем пологим. Я приближалась к финалу своих поисков. Увидела дом, где умер отец. Ела фрукты в саду, где он провел детство и юность. Теперь мне хотелось посмотреть на место, где окончилось его жизненное путешествие.

— Джулия, должен вас предупредить заранее. Там нет ни могилы, ни даже памятного камня. Ветер разнес его пепел во все стороны.

Почему-то я боялась увидеть кладбище. Страх был необъяснимым; мне казалось, что приход туда обозначит конец и моего жизненного пути.

Скверно вымощенная улица сменилась песчаной дорогой, уступившей место другой, глинистой и грязной. Вскоре я увидела первые могилы, едва различимые среди кустов и пожухлой травы. Надгробными плитами здесь служили серовато-коричневые бетонные прямоугольники. Некоторые были украшены нарисованным орнаментом и затейливой бирманской письменностью. Попадались и безымянные, сплошь покрытые пылью и мусором. Чем-то это напоминало заброшенную стройплощадку. Кое-где бетон растрескался, из трещин пробивалась трава. Иные плиты густо заросли папоротником. Скорее всего, за кладбищем вообще никто не ухаживал.

Мы поднялись на вершину холма и сели. Какое пустынное место! Если бы не тонкие нити троп, вьющихся по склону, можно было бы подумать, что человеческая нога сюда не ступала. И еще меня удивила полная тишина. Даже ветер не шелестел в траве и кустах.

Я вспоминала прогулки с отцом. Бруклинский мост. Паром до Стейтен-Айленда. Наш дом и теплые булочки с корицей по утрам.

Никогда еще я не находилась в такой дали от Манхэттена. Но я не скучала по Нью-Йорку. Наоборот, ощущала почти мистический покой. В памяти мелькали вечера, когда отец перед сном рассказывал мне сказки. Оперные спектакли в Центральном парке, под открытым небом. Складные стулья и тяжеленная корзинка для пикника. Мой отец не признавал одноразовых пластиковых ножей и вилок и бумажных стаканчиков. Он надевал строгий черный костюм, будто мы шли не в Центральный парк, а в Метрополитен-оперу… Теплый летний вечер. Огоньки свечей. Опера всякий раз усыпляла меня, и я дремала у отца на коленях. Я вспоминала его негромкий голос, смех, взгляд. Его сильные руки, подбрасывавшие меня в воздух. У меня и мысли не было, что эти руки ошибутся и я упаду на землю.

1 ... 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?