Тлен и пепел - Елена Шелинс

   Служительница Инквизиции, наконец, закончила речь и достала из-за шиворота немного помятую бумагу. Отис взял ее, прочел, медленно повернулся ко мне, а затем поманил пальцем.

   Женщина тут же отошла вбок на достаточное расстояние, чтобы предстоящая беседа с моим женихом оставалась приватной.

   — Что-то случилось? — спросила я.

   — Кое-что, о чем необходимо поговорить, — кивнул Батрис, и от нажатия его пальцев на бумаге проступили новые заломы. — Ты знаешь простолюдина по имени Ивен Кэрмсол?

   Я крупно вздрoгнула, и это не осталось незамеченным.

   — Отвечай, Кларисса, — с нажимом проговорил Отис. — Так ты знаешь его?

   — Конечно, знаю. Еще с самого детства. Он работает конюхом в нашем родовом поместье.

   Отрицать не имело смысла. Истина лежит на поверхности, достаточно лишь уточнить этот вопрос у любого из прислуги.

   — Это все, что ты сейчас можешь мне сказать о нем?..

   Я молчала, желая одного, — чтобы небеса потемнели, и меня поразила молния, дабы прервать мучительный допрос.

   — Кларисса?..

   — Мне сложно понять, к чему весь этот разговор, — выдавила я. — Но, если уж речь зашла о Ивене, могу с уверенностью сказать, что он — дурной человек, очень дурной. Наш конюх, что же, совершил преступление? И если к этому как-то причастная Инквизиция, то значит ли это, что он… некромант?..

   На последней фразе мой голос искренне дрогнул, ведь даже произносить слово, связанное с некромантией, рядом с парой десятков служителей Инквизиции невыносимо страшно. Но я должна была предположить подобное, как предположил бы невиновный человек в моей ситуации.

   — А что он сделал такого, что ты называешь его дурным?

   Я отвела глаза в сторону. Сердце то бешено колотилось, то замирало.

   — Это очень серьезно, Кларисса. Ты обязана сказать мне все как есть. Даже если то, что было, ты считаешь предметом достойным осуждения. Поверь, осуждение — наименьшее, что тебе сейчас грозит.

   — Я не понимаю…

   — Он оказывал тебе какие-то знаки внимания? Что-то делал тебе?..

   Как окунули в ледяную прорубь. Я с трудом кивнула:

   — Он вел себя по отношению ко мне… недостойно. Недостойно не только миледи, но и любой другой женщины. То, что он говорил, я вряд ли посмею повторить. Я хотела никому не рассказывать об этом, а лишь всеми силами избегать его… Прошу понять меня! Известно, как могут быть расценены такие вещи, и что часто саму женщину обвиняют в грязи, даже если она абсолютно невиновна.

   Повисла тишина. Отис вздохнул:

   — Так я и думал.

   Я вскинула голову, не понимая, к чему он клонит.

   — Ты знаешь, что это? — Батрис устало потряс бумагой, — Это — донос. Донос от имени Ивена Кэрмсола. Он обвиняет тебя в том, что ты — носительница темного дара. Некромант, который покалечил его.

   Я уставилась на мужчину так, словно с трудом понимаю, о чем он вообще говорит.

   — Это… немыслимо, — пробормотала я, не чувствуя под собой ног. — Какая-то чушь…

   — Ивен утверждает, что ты нанесла ему увечье с помощью магии смерти. У него развилась гангрена. Приложенные бумаги подтверждают, что лекарю пришлось ампутировать его правую руку.

   — Гангрена?.. Магия смерти?.. Не понимаю… Что произошло, и при чем здесь я?!

   — Послушай меня, — Отис положил тяжелую руку на мое предплечье и быстро заговорил. — Если эта бумага окажется на столе у моего дяди, как и все доносы, написанные на благородных, начнется непоправимое. Допросы. Бесконечные проверки. Ты хоть знаешь, какие методы применяют инквизиторы, чтобы выбить показания даже у людей нашего положения?.. Кроме того, твоя репутация будет безнадежно испорчена. Люди такого не забывают, Кларисса. Донос до сих пор не у Арнейма лишь потому, что моя помощница, сортировавшая обращения, успела первой его прочитать, и в связи со всей сложившейся ситуацией сразу передала бумагу лично мне.

   Как первый признак подступающей истерики, мои губы задрожали. Кожа стала белее того листа, который сжимал мой жених.

   — Но… теперь мне все ясно, — продолжил Отис, с омерзением взглянув на бумагу. — Знаешь, это ведь далеко не первый подобный случай... Сколько доносов написано во имя желания навредить человеку. Этот грязный сукин сын, видимо, сильно тебя возжелал, и, получив отказ, затаил обиду. Простолюдины часто беспечны и равнодушны к правилам гигиены, а на конюшне легко заработать травму. Доведя до гангрены, этот Ивен решил воспользоваться случаем и отомстить тебе.

   Отис шагнул к костру и на моих изумленных глазах поджег смятый лист. Пламя жарко перескочило на бумагу, пожирая мелкие буквы.

   — Кларисса, я никогда не позволю подобным грязным вещам причинить тебе вред, — тихо сказал Батрис. — Я не могу даже допустить мысли о том, что ты можешь оказаться виновна в подобном.

   Бросил остатки доноса в пламя и, шагнув навстречу, обнял меня и крепко прижал к себе.

   Тело еще трясло, но эта дрожь уже уходила. Я вжалась в плечо Отиса, и едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться.

   — Не волнуйся. О доносе никто не узнает. Виновные будут жестоко наказаны по обвинениям, никак не связанным с тобой, и со всеми, кто с ними общался, будут проведены аккуратные разъяснительные беседы.

   — Виновные?..

   — Да, виновные, — кивнул, и его рука скользнула по моим волосам. — У Ивена есть помощница, в доносе стояла подпись. Конюх потерял правую руку, да и я не уверен, что он вообще умеет писать. Текст надиктован, и, по существующим в таком случае правилам, подписан тем, кто его непосредственно составлял.

   — И кто же это? — ответ я уже знала, но верить в него не хотела.

   — Твоя служанка. Вайна Кэн.

   Я закрыла глаза, сильнее прижимаясь к Отису.

   Так вот, что она забыла в моей комнате. Искала дополнительные доказательства моей причастности к некромантии. Раз они с Ивеном подписались своими именами, значит оба готовы предстать в суде.

   Да, мы с Вайной никогда не были настоящими подругами, но я могла назвать ее близким человеком. Этой девушке я доверяла как никому другому. Почему же из всех возможных вариантов, боги выбрали именно Вайну, чтобы в итоге ее рука написала слова этого доноса?..

   — И Ивен, и Вайна теперь отправятся в поселение на рудники. Недуг конюха не будет тому помехой.

   — Подожди… я совсем не хочу, чтобы мою служанку отослали на рудники! — выдохнула я. — Не знаю, что наговорил ей этот мерзавец, но до последнего она служила мне верой и правдой… Вайна очень молода, я не могу допустить того, чтобы ее жизнь еще в самом начале сломали...

   Отис неодобрительно хмыкнул:

   — Ты слишком добра к простой прислуге. Но, если пожелаешь, ее лишь вышлют из столицы куда-нибудь на восточное побережье с запретом на возвращение. Моя помощница лично наложит заклинание, которое не даст Вайне не только распускать про тебя слухи, но и отчетливо помнить причину, почему ей нельзя возвращаться в столицу.