Черная сирень - Елизарова Полина

Сестра наконец замолчала.

Повисла пауза.

Кто-то выдохнул: «Уф-ф-ф», – но многие зааплодировали и тут же, не чокаясь, как будто даже и радостно, выпили.

– Какие глубокие слова… – передернула плечами и крякнула тетя Рая, вытаскивая из тарелки соленый огурец. – Молодец девка, сказала – так сказала!

Галину затрясло.

Какая неслыханная, наглая подделка!

Эта нахальная интервентка на ходу сочинила то, чего быть не могло!

Если с ней, Галиной, самой близкой и родной в последние годы, когда и рассуждала покойная, то про долг и про единственно правильный выбор.

И Галина вдруг увидела, как бабуля, невидимая для всех, кроме нее, пролетела над столом, зависла над своим фото с прощальной черной ленточкой, брезгливо откинула в сторону кусочек черного хлеба, накрывавшего рюмку водки, пригубила из нее, поморщилась, а потом обернулась и посмотрела на нее.

На губах бабули застыла ее обычная усмешка.

Ольга, сидевшая рядом с фото, сняла руку с плеча матери и положила хлеб на место.

Приодевшись и коротко бросив удивленной Аньке, что ей необходимо отлучиться по делам, Варвара Сергеевна, несмотря на трехдневную простуду, едва вышла из подъезда и тут же прибавила шагу.

Она уже заметно опаздывала.

Валерий Павлович ждал ее под вывеской «Нотариус».

Завидев его издали, почти бежавшая весь путь Варвара Сергеевна сбавила темп и, стирая обильный пот со лба (простуда заявила о себе), перешла на прогулочный шаг.

Старый артроз в правом колене, обострившийся в болезни, неприятно выстрелил в ногу.

У вывески уже толклась небольшая кучка людей, желавших прогуляться по крышам города. Провинциального вида парочка средних лет (моложавая женщина, с ног до головы упакованная в кричащие брендовые вещи, и ее спутник, хмурый, коренастый мужчина с барсеткой под мышкой, куривший, отрывисто затягиваясь, себе в ладонь и громко отчитывавший кого-то по телефону), подросток лет шестнадцати в больших наушниках и с щедрой россыпью прыщей на лице, имевший такой испуганный вид, будто только что от кого-то бежал, и сам экскурсовод – худой серьезный парень с косичкой, в обтягивающих, подвернутых внизу модных джинсах, обнажавших тощие лодыжки.

Улица, кишевшая народом, радостно громыхала, встречая вечер пятницы.

Из открытых террас многочисленных, натыканных вплотную друг к другу кафе, доносился звон бокалов, звучала, перекрикиваясь на разные лады, музыка, люди дымили, гоготали, повизгивали и вели себя так, будто ожидали от этой пятницы чего-то особенного.

– Все нормально?

– Да.

– Готова?

– Вполне.

Валерий Павлович внимательно оглядел Варвару Сергеевну.

– Варя, ну зачем каблуки? Предупреждали же, нужна удобная обувь.

Самоварова фыркнула:

– Валер, это единственно удобная для меня обувь! К тому же каблук небольшой. Можно сказать, что его и нет.

Возразить Валерий Павлович не успел, их уже бойко атаковала новая группа: двое мужчин и две девушки.

– Здрасьте! Мы не опоздали? Я Арсений! – от говорившего сильно пахло алкоголем, а на его раскрасневшейся физиономии зависло разудалое, подходящее к любым пятничным приключениям выражение.

Почувствовав, как тотчас напрягся Валерий Павлович, готовый защитить ее от неприятной неожиданности, Самоварова зарделась от удовольствия.

– Ну что, теперь все в сборе, – подытожил экскурсовод и, взмахнув рукой, предложил своей разномастной группе пройти через арку к спрятавшемуся в самом углу старого двора подъезду.

Вновь прибывшие, под бодрые окрики Арсения, смеясь и галдя, двинулись вместе со всеми в указанном направлении.

– Потише, пожалуйста, – приложил палец к губам экскурсовод, – там вообще-то люди живут.

– Это мой одноклассник, – продолжая балагурить, почему-то обратился к Варваре Сергеевне Арсений, но от нее не укрылось, что он успел уже оглядеть с головы до ног расфуфыренную провинциалку, которая в ответ с брезгливым выражением лица жалась поближе к мужу, не реагировавшему ни на что, кроме своих нерадивых сотрудников на другом конце связи.

Две совсем юные, угловатые и вместе с тем трогательно-нежные девушки в компании Арсения, с успевшими поистрепаться букетиками роз в руках, не притупляли в нем желания пообщаться с кем-то еще.

Самоварова рассмеялась.

– Очень приятно. Типа встреча выпускников? – и ехидно кивнула в сторону юных особ.

– Типа! – заржал в ответ Арсений, уловив иронию. – А что, праздника захотелось! А он, скиталец вечный, в Германию свалил. – Арсений снова мотнул головой в сторону подвыпившего, но более спокойного товарища. – Уже лет… дцать назад. И разъезжает теперь Девятого мая с нашим флагом по Берлину! Вас как зовут? Виски будете?

– Варвара Сергеевна. Возможно, буду, но позже.

– А мужа как?

Валерий Павлович насупился и сделал вид, что не расслышал вопроса.

«Засмущался», – усмехнулась про себя Самоварова.

Экскурсовод бросил укоризненный взгляд на торчавшую из пакета Арсения бутылку, посомневался, пожал плечами и все-таки открыл подъезд.

– Поднимаемся на шестой этаж. Только потише. И лучше пока не пить. Это вопрос вашей безопасности.

Уф…

После третьего этажа дыхание Самоваровой сбилось, ноги нестерпимо заныли, но она шла впереди, и ее подталкивала в спину стремительная энергия молодых, а потому не позволила себе приостановиться.

– Курить надо бросать, – констатировал «немец».

– Я – никогда, – громким шепотом отозвался Арсений.

– Я тоже! – на ходу обернулась к нему Варвара Сергеевна, и оба прыснули задыхающимся смехом.

Парнишка-экскурсовод, в который раз приложив палец к губам, открыл чердак, и они вступили в спертый, прелый запах его обитателей – крыс и голубей.

– Так, теперь самое сложное. Чтобы добраться до крыши, нам предстоит пройти три небольших, но узких и темных пролета. Все мешающие вещи, сумки, а особенно бутылки, лучше оставить здесь. Можете не беспокоиться, я эту дверь запру изнутри. Ну что, готовы?

Теперь у Самоваровой было два телохранителя: Валерий Павлович страховал ее, двигаясь впереди, Арсений – у нее за спиной.

Забыв про колено и хлюпающий нос, не успевая отсчитывать ребристые и очень узкие ступеньки, она вместе со всеми двинулась наверх.

Наконец компания выбралась на покатую и изрядно залатанную старую крышу.

– Вуаля! – впервые улыбнувшись, прокричал во весь голос экскурсовод. – Теперь нам предстоит обещанная прогулка сразу по четырем крышам города. Правила поведения таковы: все, что под ногами ржавое и черное, – это наше, на все, что блестит, лучше не наступать, скользить будете!