Эксгумация юности - Рут Ренделл

Похолодало. Она решила, что завтра же купит себе мобильный телефон и научится с ним обращаться. Что теперь? Розмари отправилась в кинотеатр, где кассирша без лишних расспросов продала ей билет для пожилых, со скидкой. Оказалось, что она попала на какой-то японский фильм, и когда Розмари поняла это, то едва не ушла. Но фильм оказался довольно интересным. Сначала она смотрела, несколько напрягаясь, затем — уже с явным удовольствием. Выйдя из кинотеатра она, к своему немалому удивлению, увидела, что на часах уже шесть тридцать.

Неторопливая прогулка к театру показалась ей удачной идеей. Едва дойдя до Шафтсбери-авеню,

Розмари поняла, что уже изрядно проголодалась. Однако искать подходящее кафе или ресторан было уже слишком поздно. Она решила поесть, когда возвратится домой. Не всего можно добиться с первой попытки.

Зрительный зал был забит до отказа, но кресло в партере послушно ожидало ее. В середине представления Розмари заснула и проснулась лишь, когда занавес опустился в последний раз.

Кэролайн Иншоу попросила Майкла о встрече — у него дома либо в ее лондонском офисе. Она добавила, что беседа должна пройти подальше от посторонних глаз и ушей, чтобы никто не мог им помешать, потому что речь идет о «крайне важном и серьезном деле». Кэролайн уже прочитала газеты, которые он ей передал, ей было известно все до мелочей, и теперь она могла понять, как надлежит действовать при общении с мистером Джоном Уин-вудом. По ее словам, нужно было «всесторонне обсудить» эту весьма щекотливую тему.

По телефону они договорились встретиться у него дома. Инспектор Иншоу должна была приехать в шесть вечера. Майкл не находил себе места. В предчувствии развязки он еще никогда не испытывал такого страха и напряжения. В ночь перед ее приездом он так и не смог толком заснуть. Бесцельно бродя по комнатам, он то поднимался наверх по лестнице, то снова спускался вниз, пока, наконец, не улегся в постель. Силясь заснуть, он с тревогой вглядывался в окна, где мелькали фары проезжающих мимо машин, и прислушивался к далекому и монотонному шуму ночных электричек. Когда рассвело — а утро в декабре, как и положено, наступало поздно, — он все же задремал, однако сон получился сумбурным и очень коротким. Судорожно вскочив, он посетовал, словно бедняга Кларенс из «Ричарда III», что еще одну такую ночь ему не пережить, — что «согласился 6 за такую ночку купить хоть целый век счастливых дней — столь страшен был зловещий ужас ночи»[26]…

Кэролайн Иншоу приехала на несколько минут раньше. Пристально посмотрев на Майкла, она вскользь заметила, что тот не слишком-то хорошо выглядит.

— Да, немного нездоровится, — ответил Уин-вуд. — Ничего страшного. Наверное, вирус какой-нибудь подцепил. Разве не так сейчас все говорят?

Он собирался приготовить ей чай, но инспектор отказалась, добавив, что хотела бы что-нибудь покрепче, и спросила, не составит ли он ей компанию. Майкл согласился. Он подумал, как замечательно она выглядит: длинные темные волосы, узкие джинсы и белый шерстяной жакет, надетый поверх синего свитера. Когда он сам был молод, полицейские никогда так не одевались, а женщин среди них, кажется, и вовсе не было.

Улыбнувшись, Кэролайн сняла жакет. Майкл обрадовался, что ей у него в доме тепло и уютно.

Сделав глоток вина, Кэролайн заговорила о кистях в жестяной коробке. Она осторожно предположила, что Майкл, видимо, догадывается, кому принадлежала женская рука. Но тут же извинилась, зная, какую боль причиняют подобные открытия. Майкл ответил, что давно догадался, но уже привык и не так переживает, как раньше. Кэролайн сообщила, что после проведения расследования появились предположения, что вторая отрезанная кисть могла принадлежать мужчине по фамилии Джонсон.

— А я знал какого-то Джонсона, — оживился Майкл. — Так, немного, еще когда мы все были детьми. Это был один из мальчишек, с которыми мы ходили в водоводы. Но это ведь очень распространенная фамилия. Моего знакомого звали Уильям Джонсон, мы звали его Биллом.

— Нет, речь идет о человеке по имени Клиффорд. Армейский капитан, какой-то дальний родственник Джонсонов, возможно, дядя Уильяма. Якобы погиб на войне, в Западной Сахаре. Ваш Уильям — это дипломат, посол.

Майкл задумался. Он вспомнил, как Клара Мосс рассказывала ему о Клиффорде Джонсоне. О том, что он был одним из ухажеров его матери.

— Так выходит, одна из отрезанных кистей — его?

— Похоже на то. Обнаружены совпадения в структуре ДНК.

— Замечательная штука эти ДНК. Сто лет назад — ну хорошо, даже меньше, чем сто — это сочли бы настоящим чудом. Волшебством.

Но Кэролайн не отреагировала на его удивление. Глаза ее потускнели, как часто происходит, когда тема исчерпана, и человеку становится скучно.

— Теперь я должна увидеть вашего отца. Он ведь в приюте для престарелых, не так ли?

Майкл кивнул. Было бы, конечно, намного проще не вдаваться ни в какие детали.

— Мне нужно задать ему массу вопросов, — продолжила Кэролайн. — Он ведь не откажется побеседовать со мной?

— Думаю, нет.

Женщина сделала еще один глоток вина.

— Но одной мне туда отправляться как-то неловко, — сказала она.

— Я поеду с вами, — проговорил он, чувствуя, как тяжело забилось сердце. — Когда бы вы хотели туда поехать?

— Может быть, в среду?

Возможно, другие ведут себя точно так же. Этого он не знал. Алан бродил из комнаты в комнату, не находя себе места. Наткнувшись на книжный шкаф, возле которого когда-то остановился Майкл, разглядывая книги, он вспомнил, что в тот момент был абсолютно счастлив. Алан прищурился. Да, да… вон там Розмари опрокинула свой бокал, а они с Дафни с удивлением наблюдали за ней. В тот момент они искренне любили друг друга. А в саду, стоя рядом и держась за руки, они смотрели, как через забор к ним пробралась большая лисица. У входной двери он подобрал пакет, оставленный почтальоном. А когда вернулся в зал, подошла Дафни и нежно обняла его…

Нет, он не в силах больше продолжать. Сначала ему казалось, что все из-за внезапного потрясения. То, что ему рассказала Дафни, безусловно, стало шоком и никак не выходило у него из головы. Он пытался переключиться, попробовать заняться чем-нибудь, — например, почитать что-нибудь легкое, интересное. В доме у Дафни было полно книг, но он не мог читать. Больше не мог. Он мысленно представлял, как юная девушка, по сути, девочка, влюбилась в мужчину, который был вдвое старше ее. Она была тогда совсем ребенком. С развращенной психикой, наверное… Да нет же, абсолютно безнравственным! Она все время спрашивала его, что в ее поведении было не так. Что она такого наделала? Но он не мог ей сказать. И продолжал себя успокаивать, что все пройдет, забудется, что он по-прежнему любит Дафни. Ведь это главное. Они были созданы друг для друга и в какой-то момент должны были соединиться. Но внутренний голос упрямо твердил, что он лишь пытается сам себя одурачить. Да, он был очарован Дафни, но на старости лет ему просто захотелось острых ощущений. Но он уже стар, да и Дафни тоже отнюдь не молода. Она просто богатая старуха, и теперь он узнал, что ее жизнь, по сути, представляла собой хронику разврата. Взять хотя бы все ее многочисленные браки. А сколько у нее было любовников? Нет, он оказался слишком наивен и так мало знал о ней! Она рассчитывала, что он будет смотреть ей в рот, наслаждаться ее улыбкой и смехом; возможно, она сказала бы потом, что из всех он единственный, кого она полюбила по-настоящему…