Умоляй, ведьма. Часть 2 - Сильвия Лайм

Я почти ничего не поняла из сказанного, лишь тот факт, что глаза говорили о Дрейгоне, прочно засел у меня в голове.

– Вы знаете, где он? – выдохнула я, схватившись за колонну и, кажется, растеряв остатки страха.

– Конечно. Я всегда знаю, где он, – раздался невозмутимый ответ.

А потом промелькнуло несколько томительных секунд молчания, за время которых от переживаний я однозначно должна была похудеть на несколько килограмм.

– Вы не подскажете мне, уважаемая… – как можно более спокойно начала я, несмотря на то, что внутри все дребезжало, – где я могу найти его?

Судя по всему, глаза принадлежали кому-то женского пола, и, хотя я понятия не имела кому, хотелось сделать ронне приятное.

Веки над огненными радужками опустились и снова поднялись.

– Он в костюмерной комнате. На этом этаже шестнадцатая дверь справа.

Я затаила дыхание, испытав молниеносное, почти нестерпимое желание выскочить из-за колонны и помчаться туда. Но все же заставила себя держаться.

– Простите, уважаемая, – проговорила я негромко, тщательно подбирая слова. – Как вы считаете, нужно ли мне прямо сейчас…

– Нужно, – отрезал скрипучий женский голос, в очередной раз уверив меня в том, что передо мной ронна.

Едва услышав ее ответ, я радостно улыбнулась, потом склонила голову в прощальном поклоне и поспешила прочь, не преминув бросить перед собственным исчезновением:

– Благодарю, дорогая ронна!

И скрылась за дверьми балкона.

По коридору дворца я бежала так быстро, как могла, отсчитывая нужные комнаты.

Все еще было трудно поверить, что я здесь – в королевском замке – и уже передвигаюсь тут так свободно, словно у себя дома. Длинный коридор пестрил дорогими гобеленами, мраморными статуями, украшенными золотом, серебряными канделябрами и нитями хрусталя, свисающими прямо с потолка. А я бежала вдоль всего этого великолепия, практически не замечая.

Сердце билось отчаянно быстро.

Я должна была найти Дрейгона. Как можно скорее!

Эта мысль не отпускала меня со вчерашнего дня, с ночи, которую я провела без сна, думая лишь о том, каково это – быть вороном. Каково это – быть чьим-то безмолвным слугой.

А еще о том, каково это – заставлять страдать того, кого на самом деле любишь… Ведь именно это я и делала. Как мне теперь сказать Дрейгону о том, насколько он стал мне дорог? Разве я сама поверила бы в признание в любви человека, который использовал меня два месяца безо всякого зазрения совести?

Не поверила бы.

Поэтому оставалось лишь надеяться, что еще не поздно.

Как можно было не замечать все эти недели того, что с ним происходит, как можно было не понимать, что он чувствует?

Я называла его хмурым и злым. Не зная его настоящего имени, я дала ему мрачную и не очень-то благородную кличку.

Самой себе я казалась слепой или просто донельзя жестокой. Мне не было оправдания!

Пятнадцать лет Дрейгон был вынужден испытывать все те муки, которые я с трудом перенесла за несколько часов. Несколько часов против пятнадцати лет!!!

А я собственными руками продлила его агонию.

Да я настоящий монстр!

Мне всегда казалось, что черные колдуны и колдуньи – это какие-то отвратительные существа, наполненные злобой и отравленные собственными амбициями, поэтому они мучают других.

А по всему выходило, что я сама ничуть не лучше этих самых темных ведьм, ведь я мучила человека, который для меня дороже всех остальных. Дороже… всего.

Это было так страшно понимать – что я действительно влюблена в черного колдуна! Но теперь мне было гораздо страшнее то, как я поступила с ним. Гораздо страшнее было осознавать, что в наших отношениях как черная колдунья вела себя именно я. Думала только о себе и собственных планах, даже не пытаясь понять, что при этом чувствует человек, привязанный ко мне и вынужденный служить, словно цепной пес.

Я продолжала бежать по коридору так быстро, как могла.

Да, у меня все еще было в планах закончить инициацию, пройти последнюю ступень, которая превратит меня в настоящую светлую волшебницу и наделит силой совершить все, что я планировала так много лет. С самого детства.

Но все это я могла сделать и без Дрейгона! А ему я могла дать понять, насколько я на самом деле благодарна…

Я обязана была это сделать.

Да, помощь Дрейгона было сложно переоценить, и вряд ли я когда-нибудь смогу ему отплатить… Но я должна была по крайней мере постараться исправить свою ошибку.

Коридор сделал резкий поворот, и мое красивое рубиново-алое платье зацепилось за огромные доспехи, установленные в стенной нише в качестве очередной статуи.

От резкого движения подол затрещал, но, как ни странно, не порвался. Впрочем, мне, кажется, впервые в жизни стало плевать на наряд, каким бы дорогим он ни был.

Я продолжала бежать вперед и уже видела перед собой комнату для переодевания в королевском дворце. Она была ровно шестнадцатой справа.

За спиной с грохотом упали и покатились по полу доспехи, а я, не повернув головы, дернула ручку входа, влетела внутрь знакомого помещения и захлопнула за собой дверь. Кажется, перед одним из этапов Отбора именно здесь прихорашивался кто-то из конкурсанток. Мне же это было не нужно, но комнату я помнила.

Забежав внутрь, я глубоко вздохнула и постаралась успокоиться. Я и так наделала много шума с этими доспехами, а привлекать внимание не стоило.

Никто не должен был видеть, с кем я тут разговариваю! Никто не должен был знать, что Дрейгон здесь, со мной.

Черный колдун в королевском дворце стал бы новостью дня!

Но я не думала об этом. Сейчас все мои мысли занимала печать магического договора. А еще я молилась всем богам, чтобы Дрейгон меня простил.

Потому что на его месте я бы не простила…

Я огляделась по сторонам, даже не замечая, как беспокойно мну ткань платья, из последних сил сдерживаясь, чтобы не начать грызть ногти.

Ну где, мрак его забери, эта несносная птица?..

Его нигде не было. Нигде!

От странного предчувствия горло сдавило спазмом.

– Ничего, нужно успокоиться, – пробубнила я нервно, как всегда во время стресса разговаривая вслух. – Дрейгон будет рад, что я наконец сниму с него цепи подчинения… Значит, все в порядке. Он меня простит. Наверняка простит!

В конце концов, хотелось надеяться, что за последние два месяца не только я привязалась к нему, но и он ко мне.

Впрочем, последнее было далеко не фактом.

Дурное предчувствие увеличивалось. Мне вдруг стало так страшно, что захотелось закричать. И что самое ужасное – причины этого страха я никак не могла найти!