Время прощаться - Джоди Пиколт

Потом начались конфликты с Невви, которая полагала, что знает все лучше других, потому что больше времени провела со слонами. Она сводила на нет все мои усилия, потому что не верила, что поведение животных в дикой природе можно перенести и в неволю.

Иногда споры вспыхивали из-за мелочей: так, я готовила еду на всех слонов, а Невви каждому отдельно, потому что чувствовала, что Сире не нравится клубника, или потому, что от нектара у Оливии расстройство желудка (хотя доказательств подобным утверждениям я не находила). Но иногда она использовала свое служебное положение, чтобы досадить мне: например, когда я положила кости индийского слона в загон с африканскими слонами, чтобы наблюдать за их реакцией, она эти кости убрала, потому что считала подобное неуважением к умершему слону. Или когда она, занимаясь с Дженной, настаивала, что нет ничего страшного в том, чтобы дать ребенку мед, когда режутся зубки, хотя в каждой прочитанной мною книге говорилось, что детям до двух лет мед давать противопоказано. Когда я пожаловалась Томасу, он расстроился.

— Невви была со мной с самого начала, — сказал он, пытаясь все объяснить. Как будто мое намерение оставаться с ним до конца жизни не имело никакого значения.

Поскольку никто из нас не знал, когда Мора забеременела, можно было лишь строить предположения о времени родов — и опять мы с Невви не сошлись во мнениях. Глядя на набухшие соски Моры, я понимала, что уже со дня на день. Невви же настаивала, что роды всегда случаются в полнолуние, до которого еще три недели.

В дикой природе я видела лишь одни роды, но полагала, с учетом поголовья слонов, что доведется наблюдать этот процесс еще не раз. Тогда это была слониха по кличке Ботчело, что на местном наречии означает «жизнь». Наблюдая за другим стадом, я случайно наткнулась на стадо этой слонихи у русла реки. Вели себя слоны очень странно. Обычно они спокойно паслись, а сейчас сгрудились вокруг Ботчело, отпугивая всех и защищая слониху. Примерно полчаса слышалась какая-то возня, потом раздался всплеск. Слоны чуть переместились, и я увидела, как Ботчело разрывает околоплодный пузырь и подбрасывает его у себя над головой, словно это шар, а она — звезда вечеринки. В траве у ее ног лежал крошечный слоненок, девочка. Стадо мочилось, выделяло секрет, а потом все они уставились на меня, словно хотели, чтобы и я порадовалась вместе с ними. Каждый член стада ощупал слоненка от макушки до пяток, а Ботчело обхватила детеныша и засунула кончик хобота ему в рот: «Привет! Добро пожаловать!» Сбитый с толку слоненок лежал на боку, разведя ноги в стороны и напоминая морскую звезду. Ботчело ногами и хоботом несколько раз подняла дочку. Но только малышке удавалось встать на передние ноги, как она заваливалась вперед, кверху задом, или назад — словно тренога с ногами разной длины. Тогда Ботчело опустилась на колени, прижалась лбом к голове слоненка, а потом встала, словно показывая, как это делать. Когда детеныш попробовал и упал, Ботчело ногой придвинула чуть больше травы и земли, чтобы слоненок стоял более уверенно. Через двадцать минут под неусыпным руководством Ботчело маленькая слониха уже шла, пошатываясь, рядом с матерью. Ботчело каждый раз хоботом поднимала ее, когда малышка падала. В конце концов она спряталась под Ботчело, прижалась податливым хоботом к материнскому животу, открыла рот и присосалась пить молоко. Весь процесс рождения был таким прозаичным, таким коротким, но при этом самым невероятным событием в моей жизни.

Однажды утром я с Дженной в «кенгурятнике» по привычке пошла навестить Мору и заметила у ее ног пузырь. Я тут же помчалась к сараю с индийскими слонами, где Томас с Невви обсуждали грибок на ноге у одной из слоних.

— Пора! — запыхавшись, выдохнула я.

Томас повел себя так же, как в ту минуту, когда я сказала, что у меня отошли воды: принялся возбужденно метаться, пораженный, сбитый с толку. Он по радио связался с Грейс, чтобы та забрала Дженну домой и посидела с ней, а мы втроем поспешили к загону с африканскими слонами.

— Спешка ни к чему, — настаивала Невви. — Никогда не слышала, чтобы слоны рожали днем. Это всегда случается ночью, чтобы глаза слоненка могли привыкнуть.

Было понятно, что если Мора будет рожать до ночи, то, значит, что-то идет не так. Между тем все свидетельствовало о преждевременных родах.

— Думаю, у нас полчаса, не больше.

Я видела, как Томас перевел взгляд с Невви на меня, потом связался по рации с Гидеоном.

— Приезжай в африканский загон. И поспеши! — велел он.

Я обернулась, почувствовав на себе взгляд Невви.

Сперва настроение у нас было праздничным. Томас с Гидеоном спорили, кто был бы лучше — девочка или мальчик. Невви вспоминала, как рожала Грейс. Они еще шутили, можно ли слонам во время родов давать обезболивающие и как назвать эти лекарства — слоностезия? Я же сосредоточила все внимание на Море. Когда она ревела от боли во время схваток, по всему заповеднику раздавался ответный рев сестер. Сначала отзывалась Гестер, потом издалека — индийские слоны.

Прошло полчаса с тех пор, как я заставила Томаса поторопиться, час… Через два часа хождения по кругу Мора так и не родила.

— Наверное, следует позвать ветеринара, — сказала я.

Но Невви только отмахнулась.

— Я же говорила, что это случится после заката.

Я знакома с множеством егерей, которые видели, как слоны рожали в любое время дня и ночи, но прикусила язык. Жаль, что Мора сейчас не в дикой природе, что ни одна из сестер стада не может успокоить ее, заверить, что все будет хорошо, что волноваться не о чем.

Спустя шесть часов у меня появились в этом сомнения.

К тому времени Гидеон и Невви отправились кормить азиатских слонов и Гестер. Хотя мы и ждали появления детеныша, у нас было еще семь слоних, о которых нужно заботиться.

— Все-таки я думаю, что следует позвать ветеринара, — сказала я, видя, как пошатывается изможденная Мора. — Что-то идет не так.

Томас без колебаний ответил:

— Проверю, как Дженна, и позвоню. — Он бросил на меня обеспокоенный взгляд. — Ты побудешь с Морой?

Я кивнула, села у дальнего края забора и подтянула колени к груди, наблюдая, как страдает Мора. В памяти возникла Каджисо, слониха с мертвым детенышем, которую я нашла перед отлетом из Африки, но я отгоняла мысли о ней из суеверного страха навлечь несчастье на эти роды.

Не прошло и пяти минут после ухода Томаса, как Мора повернулась ко мне задом, и я смогла разглядеть свисающий у нее между ног околоплодный пузырь. Я встала, разрываясь между желанием дождаться Томаса и осознанием, что времени нет. Но выбирать мне не пришлось — из Моры в потоке жидкости стремительно выскользнул околоплодный пузырь, и на траву шлепнулся слоненок, весь в белой оболочке.

Если бы у Моры в стаде были сестры, они бы научили ее, что делать. Подсказали бы разорвать пузырь, помочь детенышу встать. Но у Моры кроме меня никого не было. Я сложила руки трубочкой и попыталась изобразить призывный клич — сигнал об опасности, который слышала от слонов, когда в поле зрения попадал хищник. Я надеялась, что он подвигнет Мору к решительным действиям.