Все не случайно - Вера Алентова

Пробовалась я с Олегом Далем, который приехал на пробы со своей женой Лизой. Даль был трезв, но, очевидно, в тяжелом состоянии накануне срыва, потому что производил впечатление злого, необаятельного человека, все время раздраженно рявкал на Лизу, она ходила бледная, нервничала и старалась предугадать, что ему в следующую минуту может понадобиться… На эту роль в результате утвердили Евгения Стеблова, с ним мы и снимались. Главную роль исполнял известный и любимый в Армении актер Хорен Абрамян.

Я свою роль получила, и для съемок меня попросили выкрасить волосы в светлый цвет. Я была русой, а фильм планировался черно-белый, так что в кадре я получалась темноволосой, с темными глазами и мало отличалась от армянки. А по сценарию было важно, чтобы героиня была русская.

Когда я приехала в Ереван во второй раз, уже на съемки, в свободный день меня свозили в горы, где я увидела удивительной красоты храм, вырубленный в скале. Человек, которому меня поручили свозить в храм, обладал певческим голосом и спел мне там две песни на армянском языке, которые звучали под сводами скального храма как молитвы. Свозили меня и в Эчмиадзинский кафедральный собор, и я с большой группой людей даже попала под благословение католикоса, спешащего из храма по своим делам. Радушие и гостеприимство Армения проявила ко мне в полной мере.

На съемках, во время перерыва, я пошла пообедать в кафе возле студии, но как только я оказалась за пределами студии, передвигаться по городу мне не удалось. Через каждые две минуты ко мне подходил очередной молодой человек и предлагал сводить меня в кафе, или в ресторан, или в музей, или в кино. Молодые люди были навязчивы, и мне пришлось вернуться на студию. Ничего никому не сказав, я подумала, что, возможно, завтра мне повезет больше, а сейчас я потерплю, тем более что в гостинице меня ждет пачка печенья, привезенная из Москвы. Вернувшись после съемки в гостиницу, я не решилась спуститься в ресторан, памятуя о грандиозном завтраке в прошлый приезд. Я выпила чаю с печеньем в номере. Подумав, я съела на всякий случай только половину пачки печенья и, как выяснилось, правильно сделала, потому что на следующий день ситуация повторилась точь-в-точь. Когда от пачки печенья ничего не осталось, я задумалась, как мне выжить: мне не хотелось обижать прекрасных и радушных людей из группы и говорить им, что на улицах молодые люди ведут себя неподобающе. И я придумала. На третий день, еще до съемки, я попросила второго режиссера, человека уже пожилого, выделить мне на обед сопровождающего, потому что «я очень плохо ориентируюсь и боюсь заблудиться». Мне выделили молодого человека, и обед прошел совершенно спокойно. Я, два с половиной дня питавшаяся одной маленькой пачкой печенья, сильно проголодалась и в кафе назаказывала себе еды. Сопровождающий молодой человек, видимо, поделился с группой впечатлениями о совместном обеде, и второй режиссер сказал мне, что удивлен таким хорошим аппетитом у такой худенькой женщины, вот и Маргарита Терехова, тоже худенькая, без сопровождающего никуда не ходила и тоже очень любила поесть. Я не стала огорчать пожилого человека, объяснять, что дело не в аппетите, а в цвете наших светлых волос, производящих на молодых армян неизгладимое впечатление. Блондинкам там явно без сопровождения лучше не ходить.

Я благодарна замечательному Фрунзе Вагинаковичу Довлатяну за то, что помог мне понять, как значителен может быть долгий немигающий взгляд героини в камеру. Это был последний кадр моей роли, и оказалось, совсем не просто смотреть в камеру долго, не моргая. Но Довлатян просил меня сделать это. Переснимали трижды, но, когда это получилось, то я сама почувствовала, как выросла значительность взгляда и в результате характер героини, умеющей так смотреть.

Еще один мой фильм – «Время желаний» режиссера Юлия Яковлевича Райзмана. Снимались там замечательные актеры – Анатолий Папанов, Владислав Стржельчик… Сценарий покорил современным звучанием, и я была рада сказать об этом автору, Анатолию Гребневу. Он, тронутый моей оценкой, нередко ворчал, жалуясь потихоньку на ухо, что «старик» – Райзман – до конца не понимает современных реалий. Райзману на период съемок было уже восемьдесят лет, и какие-то мелочи действительно ускользали от него. Гребнев жаловался: мол, не удается уговорить «старика» ни на что новое. Но это по большому счету и в самом деле были мелочи, которые, возможно, украсили бы фильм точными приметами времени, но сути не меняли. А вот финал Райзман не захотел снимать по сценарию, и Гребнев уже не сопротивлялся и мне на ухо ничего не шептал: он видел отснятый материал и понял, что фильм получается.

Финальную сцену сценария Райзман игнорировал – считал «указующим перстом», а он хотел, чтобы зрительские мнения разделились. Они и разделились: и кто-то из зрителей-мужчин во время показа фильма в эталонном зале «Мосфильма» даже воскликнул: «Вот бы мне такую жену!» Зритель не уловил некоторой хищности в характере героини. Гребнев написал женщину умную, много умеющую, много испробовавшую в жизни – и решившую, что жизнь надо брать за рога и устраиваться в ней, отбросив сентиментальность. Замуж надо постараться выйти удачно и выгодно, лучше за уже состоявшегося и хорошо зарабатывающего человека. И совсем не для того, чтобы почивать на богатстве, а чтобы, вместе работая, приумножать достаток. Если по какой-либо причине этот вариант не получится, то спуститься на ступеньку ниже, взять в мужья человека попроще и заняться им: продвинуть мужа на хорошую должность и, опять же, работать и приумножать. Выгодно купить-продать тоже надо уметь, и героиня это умеет. Она немолода и все стадии вздохов и соплей уже прошла в молодости, теперь у нее времени на это нет. Она хочет устроить свою жизнь и считает, что имеет на это право. Она человек жесткий, прагматичный, и изначальный финал на кладбище, во время похорон мужа, выявил эти ее качества в окончательном и неоспоримом варианте. Увидев на кладбище композитора, за которого ей в прошлый раз выйти замуж не удалось, и поняв, что она ему по-прежнему симпатична, героиня, еще не далеко отойдя от могилы только что погребенного мужа, уже просчитывает следующий брак. Райзман эту сцену вообще решил не снимать, постарался смягчить явную прагматичность героини и мужскую природу ее характера при весьма женственной внешности. Возможно, он был прав. Фильм полюбили московская интеллигенция и критики. Там было в чем разбираться, тем более что коллизии узнаваемые, а ход мыслей героини не прямолинеен. Но мне жаль финальной сцены, расставляющей все точки над «i». Жаль, что некоторые зрители сути героини не поняли. Но еще, может быть, сработал шлейф положительности моей Кати Тихомировой из «Москвы…» и зритель не готов был поверить в холодную расчетливость моей героини из «Времени желаний».

Райзман – человек очень тонкий, режиссер актерский, всегда умеющий подсказать точную деталь. Актеры таких режиссеров любят, ценят и очень им доверяют. На пробах мы много говорили о моей героине, а на съемках Райзман актеров не останавливал и замечаний почти не делал, только сидел и смотрел улыбаясь. И это нас окрыляло. Райзман был из той старой плеяды режиссеров, которые считали, что точно выбранный на роль исполнитель – это девяносто процентов успеха фильма.

На фотопробах сделали много хороших, красивых фотографий, и первые сцены, снятые со Стржельчиком в доме творчества, которые мне показали, тоже порадовали: и тем, как точно я существовала, и внешним моим видом. И вдруг Райзман говорит: знаете, Верочка, придется вас опростить, я вижу, и вы, я думаю, тоже увидели, посмотрев материал, что на такой роскошной женщине герой Папанова никогда не женится, он просто испугается такой женщины. Да, он был прав, замечательный и тонкий режиссер Юлий Райзман, но как же было жаль и роскошно уложенных волос, и красивых модных костюмов моей героини, никогда мною больше не надетых.