Жестокая сказка - Александр Сапегин

— Рассказывай, — совершенно не обращая внимания на расставленные на столе разносолы, сказал Риго, садясь на кровать. Рядом с ним примостилась Марика. Всего одно слово, пренебрежительный взгляд на еду, и сразу верится в возвращение прежнего зубоскала, для которого на первом месте была информация, а не набитый желудок. — Про штурм арсенала я знаю, в госпитале было несколько ребят из нашего крыла, прости меня, Тим, за мои слова. Лучше скажи, куда тебя выкинул портал и где такие места, в которых можно разжиться драконьей кровью? И назови того добряка, который ею делится…

— Добрячка, ее зовут Ланирра.

— Интересное имя, — сказала Марика, — ты познакомился с девушкой?

Тимуру больших усилий стоило сохранить невозмутимость, впрочем, Лани бы одобрила сравнение.

— С девушкой я тоже познакомился, чуть позже, а Ланирра — красная дракона, довелось нам посидеть в соседних клетках хельратской тюрьмы. Спасибо Керру, выручил.

— Что-о? — одновременно в два голоса спросили слушатели. Глаза Марики округлились, шрамы на лице Риго налились красным, он наклонился вперед, упер локти в колени и, не мигая, уставился на Тимура.

— Рассказывай, — хриплым от волнения, но между тем каким-то твердым, не терпящим возражений голосом сказал Риго.

* * *

— Да-а-а, — протянул Риго, — весело ты провел время, ничего не скажешь. — Марика тактично промолчала. — Что-то ты о девушке, с которой познакомился, ничего не говоришь?

Тимур встал с кресла, одернул китель и прошелся по комнате:

— Девушка через пару седмиц приедет на учебу, тогда и познакомлю.

— Ух ты, какие тайны, — рассмеялся Риго. — Заинтриговал! Симпатичная?

— Симпатичная, — умудрившись не покраснеть, спокойно ответил Тимур. В рассказе ни слова не прозвучало о Фриде и не было ни одного упоминания о Любаэль. — Пойду устраиваться, ночь скоро, а я еще не заселился в номер. — Тимур остановился у двери: — Учти, завтра тебе необходимо быть бодрым, как утренняя роса.

— Зачем? — вместо Риго спросила Марика.

— Риго, ты хочешь восстановиться на службе? — Тот кивнул. — С утра пойдем к коменданту! — закончил Тимур и выскользнул за дверь.

* * *

— Я не пойду к коменданту. — Шрамы на шее Риго налились кровью и вздулись, как вены на пережатой жгутом руке. Что-то мелькнуло в глазах друга такое, отчего по спине Тимура пробежала толпа мурашек. И тут же пришло понимание решения теперь уже бывшего наездника.

— Хорошо, — стараясь не показать подступившую горечь, выдавил из себя Тимур и прошел к окну.

— Тимур…

— Не надо, — жест рукой остановил ненужные слова, — я понимаю тебя.

— Ты всегда был самым понятливым, Молчун.

Риго встал рядом с товарищем и положил ладонь на его плечо. В полной тишине они смотрели на город, укутанный в шаль утреннего тумана: белую — у Орти и розовую, окрашенную восходящим светилом, — у крыш домов Подола. Пройдет немного времени, разгорающийся день порвет молочное покрывало на мелкие лохмотья и заставит туман испариться, но сейчас город ловил последние, самые сладкие мгновения сна и кутался в белую пелену. В открытое окно донесся стук каблучков по мостовой. Из парадного входа гостиницы выскользнула Марика и села в ожидающую клиентов пролетку. Заспанный кучер, прикрыв левой рукой раскрытый в зевке рот, склонился к девушке, выслушал адрес, кивнул и подобрал вожжи. Через несколько мгновений туман поглотил экипаж со спешащей на занятия девушкой.

— Я… я не знаю, как сказать… — наконец прервал затянувшееся молчание Риго.

— Ты боишься! — Ответом были яростный взгляд и отчаяние, плескавшееся в глубине глаз Риго. — Чего?

Судорожно сжав ладони в кулаки, Риго отвернулся от друга. Молчун прав, он боится возвращения боли, не хочет быть беспомощным перед обстоятельствами и вновь остаться с ними один на один. Что он сделал в своей жизни? Что останется после него? Война показала свое настоящее лицо и зубастый оскал. Под черной вуалью смерти нет места приключениям и показному геройству. Победы достаются через боль и страдания, потерять себя там гораздо проще, чем где-либо. На войне нет места для детских игр. Недавно он чуть не остался под стенами вражеской цитадели в виде хладной головешки. Кровь драконы излечила раны — жаль, что она не лечит душу. Одно настоящее сражение перекроило его на новый лад. Что бы кто ни думал, он вернется в армию, но придет в крыло не сопливым мальчишкой, а полноценным боевым магом, способным защититься от вражеских проклятий и защитить от них других. Имперцы сильно задолжали ему. Страшно умереть, не оставив после себя совсем ничего. Сегодня он принял решение, оно далось тяжело, разрывая душу надвое, но путь был определен. Возможно, Тимуру оно покажется подлым, но быть армейским григом и разменной монетой баталий не хотелось. Было бы неосмотрительно упустить второй шанс, подаренный самим Молчуном, Керром и безвестной драконой.

— Я пойду к ректору. Надеюсь, что меня зачислят в школу. Думаю, что за полтора месяца не сильно отстал от общей программы: хочу стать настоящим магом.

Тимур молчал, он отлично научился скрывать чувства, лицо его оставалось непроницаемым, на ауре не возникло ни единого сполоха, что творилось в душе и голове, осталось неизвестным. Он видел, что Риго хочет сказать что-то еще, наверняка что-то важное, объясняющее или проливающее свет на принятое решение, но какая-то внутренняя борьба не дала ему открыть рот.

— Тогда пошли.

— Куда?

— В школу! Куда еще?! Ты — к ректору, я, с предписанием, — в канцелярию. Ты пока спускайся, мне надо в свой номер за документами.

— Для чего тебе сдались бумаги?

— По дороге зайдем в банк. Я там кое-что оставил на хранение, страшно таскать с собой такие вещи.

— ?

— Топай-топай, половина того страха принадлежит тебе.

* * *

Бросая пронзительные взгляды в сторону стоящего навытяжку Риго Пронт фон Транда, ректор Этран долго мял в руках официальное заключение «живчиков» из прифронтового госпиталя. Занятная бумажка, но что-то она никак не вязалась с бодрым видом бывшего студиозуса. Или… пустое, не стали бы госпитальные маги писать полную ахинею. Парня списали на землю вполне заслуженно — с такими ранами в небо больше не поднимаются. Все бы хорошо, но стоящий напротив молодой человек никак не подходил под определение «инвалид». Такого инвалида можно одного против десятка имперских солдат выставить.

Положив эпикриз на край стола, ректор вызвал секретаря.

— Слушаю. — Над столом высветилась объемная иллюзия дородной дамы.

— Верона, будь добра, подготовь приказ о зачислении господина Риго Пронт фон Транда в прежнюю группу с обязательной отработкой пропущенного материала в течение трех месяцев. Отдельно напечатай распоряжение в канцелярию на заселение студиозуса в общежитие, можно в старую комнату. Доволен? — Риго улыбнулся. — Не тянись, не на плацу. Объясните мне, уважаемый, это. — Палец ректора постучал по заключению магов из госпиталя. Магистр Валетт, сидящий в кресле в дальнем конце кабинета, хмыкнул. Глава школьных «наказующих» до сих пор носил на лице и руках следы ожогов. Внедренные в службу безопасности агенты гильдии не захотели сдаваться без боя и устроили бойню. Улыбка на лице новоиспеченного студиозуса растаяла, как прошлогодний снег. — Рой-дерт, вы язык проглотили? — не дождавшись ответа, напомнил о себе ректор. — Если судить по заключению армейских магов жизни, то вся правая половина вашего тела должна выглядеть как сплошной шрам. Мои глаза не наблюдают оной картины. «Живчики» ошиблись?