Серебряный лебедь - Амо Джонс

— Кто знает? — Татум открывает машину, и я проскальзываю на пассажирское сиденье, а она садится на водительское. — Но это была она, Мэди.

— Мне так неловко, Тейт. Я никогда в жизни не чувствовала себя такой униженной.

— Я знаю, детка. Я знаю. Ну, не знаю, но могу себе представить.

— Не помогает.

— Ладно, совершенно не помогает. Я отвезу нас обратно в свой дом, если ты не готова встретиться с Королями.

Я киваю, снова вытирая слезы.

— Звучит неплохо, спасибо, но не могли бы мы быстро остановиться там и кое-что забрать? Я чувствую, что мне не помешало бы отвлечься.

— Никаких вопросов. — Она похлопывает меня по ноге, выезжая из гаража. — Мы разберемся с этим, хорошо?

Я снова киваю, пытаясь понять, как именно, по ее мнению, мы это выясним.

— Да, конечно.

***

Войдя в первоклассный, современный дом Татум, я закрываю за нами дверь, неся коробку пончиков Krispy Kreme (прим. Krispy Kreme американская компания по производству пончиков и сеть кофеен, принадлежащая JAB Holding Company) и достаточно «Carl’s Jr.» (прим. Carl’s Jr. крупная сеть ресторанов быстрого обслуживания, представленная более чем 3500 точек в США, Эквадоре, Мексике, Сингапуре, Таиланде, Белоруссии и России), чтобы накормить половину штата.

— Чувствуешь себя немного лучше? — спрашивает она, улыбаясь мне и бросая ключи на стол.

— Немного, но я еще не ела. Спроси меня снова после того, как я съем достаточно углеводов, чтобы оплодотворить меня.

Татум хихикает.

— Да ладно тебе. Мы можем пойти в кинозал и засунуть туда свои лица с бутылкой текилы и какими-нибудь дрянными романтическими фильмами.

Я следую за ней по темному коридору, через ее гостиную, а затем через другую дверь, ведущую в кинотеатр.

— Твоих родителей нет дома?

— А? — спрашивает она, открывая дверь. — О, нет, они уехали вчера вечером. Я уверена, что они будут дома либо завтра, либо в выходные. — Мы проходим в комнату, Татум нажимает на свет, пока тусклый оттенок не оседает на тройном ряду больших диванов. На каждом диване могут удобно расположиться двое взрослых, а всего в театре их около десяти. В углу расположен крошечный бар с автоматом для попкорна и витриной со сладостями, а рядом с ним — большой — нет, не так — огромный экран проектора. Татум идет к бару, и я бросаю нашу еду на диван, а свою сумку — на пол.

— Ладно! Сейчас я не сильна в коктейлях, но мы можем просто выпить. Конечный результат тот же самый.

— Спасибо за это, Тейт. Ты отличный друг.

Она делает паузу, протягивает мне стакан и, открутив крышку, наливает в него немного прозрачной жидкости.

— Ты бы сделала то же самое, Мэдисон. Ничего такого.

И я бы так и сделала. Видит бог, я бы перевернула для нее рай и ад, если бы пришлось. Мы садимся, и мой телефон снова вибрирует. Сняв крышку с гамбургера, я смотрю на экран и вижу, как на телефоне мелькает имя Бишопа. Выдохнув, откусываю большой кусок от своего бургера, и Татум смотрит на меня, подняв брови.

— Голод или стресс?

Я качаю головой.

— Он меня напрягает, — бормочу я себе под нос.

— Это не его вина, Мэди.

— Нет, я знаю, что это не так, но не могу сейчас ни с кем из них разговаривать.

Она кивает, засовывая чипсы в рот.

— Вполне понятно. — Шаркая ногами, возвращаюсь к огромному дивану, скидываю обувь и молча, доедаю оставшийся гамбургер.

— Я нашла эту книгу, — говорю я, приступая к пончику.

— О? Извращенный вид?

Я закатываю глаза.

— Нет, хотя я бы хотела, потому что эта меня немного угнетает. — Я наклоняюсь вперед, чтобы взять ее, когда мой телефон снова загорается, на этот раз, показывая текстовое сообщение.

Бишоп: Мне очень жаль.

Игнорируя его, тянусь за книгой и показываю ей.

— Смотри! — Затем открываю ее. — Она без названия, и мисс Винтер вообще-то не должна была разрешать людям брать ее из библиотеки, потому что это какое-то звено в истории. Но после моего третьего визита в библиотеку она, видимо, пожалела меня и разрешила взять ее.

— Мисс Винтер странная, как черт. Я не понимаю эту женщину.

— Она не странная.

— Дай мне посмотреть. — Татум машет рукой, чтобы я передала книгу.

— Татум, вытри руки!

— Ты серьезно? — Она делает паузу, затем закатывает глаза, вытирая руки салфеткой. — Следующее, что я узнаю, это то, что ты назовешь это своей драгоценностью.

Я улыбаюсь ее остроумию, а затем протягиваю ей книгу.

— Так это об этой женщине, да? Я дошла только до седьмой главы — по крайней мере, я думаю, что это главы. Это совсем другая книга... но она интригует. Я до сих пор не знаю, о чем она. Я начала читать ее вслепую, потому что у нее нет ни названия, ни аннотации, ничего этого.

Татум делает глоток своего напитка.

— Нет никакого секса?

— Нет.

Она протягивает его обратно.

— Звучит скучно.

Я выхватываю ее у нее обратно.

— Это не скучно. Это увлекательно.

— Так что это? Мемуары или что-то вроде того?

Я качаю головой.

— Очевидно, это ее предсмертная записка.

— В виде книги? — визжит Татум, доставая из пакета пончик с шоколадным кремом. — Как поэтично.

Я открываю страницу на том месте, где была до того, как заснула прошлой ночью, и начинаю читать вслух. 

— Нет, нет, нет, нет, нет… — Я покачала головой слева направо, когда еще одна схватка прошла по моим внутренностям. — Я не… Я не готова. Еще слишком рано.

— Это не слишком рано, мэм. Вы рожаете всего на две недели раньше срока. Этого времени достаточно, чтобы ребенок выжил самостоятельно.

Откинув голову на холодную твердую поверхность, я посмотрела на звезды.

— Еще не время…

— Хватит, Кация. Время пришло. Делай, что тебе говорят, и делай это со знанием дела.

Я посмотрела в сторону мужа.

— Не смей говорить со мной таким тоном!

— Женщина! Ты должна делать то, что тебе говорят, или, да поможет мне бог, я вдолблю тебе немного здравого смысла! — прорычал он, бросаясь на меня. Я не дрогнула. Мои внутренности разрывались, живот пульсировал от такой боли, которая могла бы вселить страх смерти в любого мужчину. Я была готова к войне. Тогда я этого не знала, но была причина, по которой меня окружало так много людей. Правая рука моего мужа сидел в углу со своей женой, которая держала на руках их новорожденного сына, а остальные солдаты — как он их называл — окружали его.